Не раз и не два я слышал, что «Король и Шут» вживую и в записи – две разные группы, но и это не совсем так. Весь смысл был в том, что артист по-настоящему и живет, и умирает только на сцене, но нас это не устраивало, и мы перенесли сцену в жизнь. И каждый день был спектаклем. Причем желательно, чтобы все шутки и истории понимали только мы, а не окружающие. Так было смешнее, так, прежде всего, была возможность высмеивать самих себя и окружающих в себе, не опускаясь до объяснений, отрезая себе путь объясниться и быть понятыми. И главное, чтобы все было весело и не скучно. Вот правда же, ведь все плохие черты в тебе лучше видны окружающим? Поэтому мы нарочно их выпячивали и высмеивали друг в друге, а главное – в себе. И не пытайся это повторить! Это мало того что тяжело, так еще и небезопасно.
Ни один король не может себе этого позволить. Позволить себе это может только Шут. Именно поэтому все шуты – это трагические персонажи. Они веселят нас не потому, что смешны, а потому, что мы хотим представить себя на их месте. Хотя бы ненадолго. Хоть раз сделать не то, что от тебя ждут окружающие, а то, что нельзя. Пусть оно даже ненужное и не имеет никакого внутреннего смысла. Просто попробовать. Именно поэтому, кстати, держать при себе шутов могли себе позволить только по-настоящему выдающиеся личности. Великие короли и реально круто стоящие на земле персонажи.
Горшок на рок-фестивале «Крылья». 23 июля 2005 года. Фото Л. Семеновой
Шут, который всегда рядом, – это трагедия. Причем не его, а наша, тех, кто рядом с ним. Шут не верит в нашу реальность и самим своим существованием ставит под сомненье наши «достижения», нашу важность и, самое страшное (о боже мой!), – наши деньги! И поэтому большинство «важных» людей не любит шутов. Они уверены, что могут так же смешить и веселить людей, что это легко, просто и никому не нужно. Но сами живут без аплодисментов и оваций. Воспринимая каждую улыбку, каждый хлопок в ладоши и каждый брошенный медяк, доставшиеся Шуту, как оскорбление себя лично. Ведь все эти люди, все те, кто хлопает Шуту, вместо того чтобы бездумно веселиться, могли бы заниматься делом! Например, почитать их, «важных» людей. Или самим становиться «важными», что тоже приемлемо. Ведь это еще один кирпич в стену «их» реальности. И вообще, кстати, никто не может так издеваться над человеком, как он сам над собой издевается. Ну, почти никто…
А шуты мешают серьезным людям. Поэтому мы смеемся над ними, так как не можем посмеяться над собой.
Но что это мы все о серьезном. Давай вспомним пару историй из тех времен, но уже о нас лично. Посмотрим, так сказать, как мы смеялись над собой и мир смеялся над нами, а зачастую и вместе с нами. Тут все зависит от точки зрения, которую ты выберешь.
Итак, дело было в Улан-Удэ. Этот город, кроме веселых парней, которые там живут, и нежнейших девушек, которые тоже украшают местную ноосферу, знаменит тем, что в центре его, прямо напротив гостиницы, стоит голова Ульянова-Ленина (это революционер такой). Точнее сказать, лежит, поскольку плеч у нее нет.
Когда группа «Король и Шут» приехала в Улан-Удэ в первый раз, нам много рассказывали об этой голове, и мы с Горшком, естественно, поперлись посмотреть, что это за чудо. Это действительно звезданический монумент, довольно уродливый и страшный. Наши кореша из замечательной группы «Оргазм Нострадамуса» рассказывали, что иногда ходят туда по накурке побояться. Охотно верю. По крайней мере, вблизи эта голова производит мрачное впечатление, поэтому и не будем о ней больше. Скажу только, что неизвестные мне ваятели зачем-то сделали изображение Ульянова-Ленина узкоглазым. Типа как Христа во всех странах рисуют по-своему, вот и тут, посреди столицы Бурятии, здоровенная такая узкоглазая каменная голова Ульянова-Ленина (это революционер такой). Впрочем, конь с ними обоими, и с Лениным, и с его головой.
Итак, Улан-Удэ. Чтобы рассказ был более полным, надо вам сказать две вещи. Во-первых, в тур я выехал спонтанно, то есть не собираясь. Взял бас-гитару, кое-какую мелочовку, надел рубашку и отбыл, благо погода была хорошая. А тур был длинный. И осенне-зимний.
Сначала все было нормально, и даже когда мы повстречали снег в Ярославле, то я просто пошел и купил свитер. Нормальный такой свитер крупной вязки с горлом. И ходил самый крутой: все, как лохи, в куртках, а я в свитере. В Костроме и Иваново я поступал хитро – просто не выходил из гостиницы, поскольку красивый снег дополнился холодком. В Нижнем Новгороде холодок на улице превратился в холод, и я понял, что нужно купить куртку. Как ты сам понимаешь, это нелегкое мероприятие, но ведь главное решить! Тем более что в Чебоксарах и Йошкар-Оле было не так уж и холодно. Особенно если не выходить из гостиницы. В Казани была оттепель, и я решил, что, в принципе, могу обойтись без куртки, тем более что это будет рекорд. Поэтому до Красноярска я держался и гордо ходил с поднятой головой в крутом свитере, и посмеивался над моими друзьями-мерзляками, кутающимися в недостойные настоящих рокеров пуховики и дубленки. Но в Красноярске я купил шапку. Хорошую такую толстую вязаную шапку. И стало значительно теплее, да что там говорить, это наслаждение, когда у тебя не мерзнут уши! Правда, это мне не помогло, поскольку в Иркутске стало еще холоднее. Совсем. До –40.
Это я все к чему? К тому, что во время данного тура, несмотря на то, что обычно я люблю погулять по новым местам, все достопримечательности, которые я видел в городах, это были гостиницы, рестораны, супермаркеты и концертные площадки. И, соответственно, все люди, с которыми я общался, это были люди, которые сами приходили ко мне в гостиницу. Впрочем, сосредоточимся на ресторанах.
Дело в том, что, поскольку перемещаться по городу я не мог, то питаться приходилось исключительно в ресторанах при гостиницах. А это, как бы сказать, обычно заведения не самого лучшего пошиба. А главное, что чем дальше удаляешься от Европейской части России, тем они становятся хуже. Нет, в каждом городе есть офигенные, даже прекрасные рестораны, но, чтобы туда попасть, нужно выйти на улицу. А мне было лень. Ну, или типа того. Поэтому зачастую я просто затаривался в каком-нибудь лабазе и кушал в номере. Чему, кстати, несказанно был рад Горшок, поскольку он в любое время дня и ночи мог зайти ко мне в гости. А у меня всегда были и выпивка, и закуска. Только не надо думать, что мы бухали целыми днями. Но когда к тебе приходит друг просто поболтать в четыре часа ночи, то почему бы и не пропустить рюмочку, да и не закусить? Под хорошую-то беседу.
Ты еще не потерял нить рассказа? Нет? Молодец. Тогда я расскажу тебе коротенькую историю про Читу, которую только что вспомнил, и вернемся в Улан-Удэ. Посмотри, если хочешь, по карте: Улан-Удэ как раз между Иркутском и Читой. Там еще самое прекрасное место на свете – Байкал, но про него сейчас точно не будем.
Итак, Чита. На улице –45 градусов по Цельсию или типа того, ветерок со снегом типа метельки и, как я уже говорил, полное отсутствие куртки. Гостиница была прекрасна и одноэтажна. Но! До ресторана нужно было идти по улице метров 200. «Добегу!» – подумал я и побежал. Не пробежав и полпути, я развернулся и кинулся обратно в номер. У меня хватило ума понять, что замерзнуть на улице – это не стильно и вообще как-то глупо.
Поэтому, когда я немного отогрелся, то заказал себе поесть в номер. Деваться было некуда. Из доставляемой еды выбор был небольшой: обед комплексный «Дворянский» или ничего. Пришлось выбирать, и я выбрал обед и бутылку водки на всякий случай. Благо обед был неприлично дорогой.
Ты спросишь меня, как я умудрился запомнить такие подробности? А я их и не запоминал, в то время я активно переписывался со своей любимой Иришечкой, которая жила в тот момент в Силиконовой долине, и подробно и ежедневно описывал ей все свои приключения. И вот видишь, и нам с тобой пригодились эти записи.
Так вот, приносит этот самый обед «Дворянский» веселый такой, улыбчивый, довольно тощий официант, почему-то в малиновом и явно на пару размеров больше, чем надо, пиджаке и с беджем охранника. Приняв пакет и бутылку, я поставил все на стол и решил покушать, поскольку шел официант довольно долго. Мне даже начало казаться, что он может остынуть. Обед, не официант, как ты сам понимаешь. Но он не остыл. Это я про обед.
Он протратился. Объяснюсь. Суп ко мне ехал в дешевой пластиковой тарелке, которая треснула по дороге, отчего все ее содержимое вылилось в пластиковый же пакет, где и перемешалось успешно с какими-то сухариками и прочими посторонними предметами, находящимися в мешке. Впрочем, возможно, это были не посторонние предметы, а составляющие супа, но не это делает нашу историю. Далее следовали голубцы. Голубцы, сука, были горелые. То есть не просто горелые, а капустный лист был черный. «Фигня, – думаю, – поем внутренность, будут у меня ленивые голубцы!» Не тут-то было. Сняв и выкинув обгорелую капусту с голубца, я обнаружил под ней явно вчерашнюю и, сука, ЗАМОРОЖЕННУЮ котлету. Плюс ко всему все это протекло из кулька на стол, и вместо того, чтобы наслаждаться едой, мне пришлось снять простыню с кровати и вытирать стол.
И вот тут ко мне заходит Горшок. А я сижу за чистым, свежевымытым супом столом и скромно играю в компьютер. При этом сбоку стоит бутылка водки, к которой я приложился с горя, и три куска черного хлеба, которым я закусывал. Горшок был в восторге: «Шура! Какой же ты все-таки панк! А я тебе пирожков принес».
Это тоже история, как кто над кем смеется. Мы над собой, мы над миром, он над нами или мы вместе. Все зависит от точки зрения, которую ТЫ, да, ты, дорогой читатель, выбираешь.
Но вернемся в Улан-Удэ. Итак, как ты помнишь, было довольно холодно. Поэтому я даже не пытался идти в ресторан после концерта (в данной главе мы с тобой сознательно обходим концерты и вспоминаем только околоконцертное время, поскольку говорим о смехе над собой и так далее. На концертах это тоже происходит, но немножко по-другому, так что об этом в другой раз).