О! Еще про мудрость и доверие! В контракте с ОРТ был пункт о том, что им положено 30 % от гонорара за наши концерты. Концертов у нас в то время было мало. Поэтому и процентов было не жалко. К выходу альбома мы сами (!) устроили себе концерт в Питере, в «Юбилейном», а «ОРТ-рекордз» устроили нам концерт в Москве в ДК им. Горбунова. Естественно, ОРТ захотели свои 30 %. Хитрый Яха написал Лене Карповой и предложил следующее: поскольку ОРТ с нами до конца не расплатились, можно вычесть положенную им за концерт сумму из суммы долга. Как нам потом рассказывал Гордеев, Лена Карпова бросила это письмо ему в лицо и принялась кричать: «Как так? Они что, нам не верят!? Как можно работать с людьми без доверия?!?»
Ну и последнее о доверии. «Горбушку» нас уболтали играть не за гонорар, как в Питере, а на кассу. Это значит, что все деньги за билеты идут нам, минус, естественно 30 % ОРТ. Концерт мы отыграли на «отлично». Все было круто. Набился полный зал, за что еще раз спасибо нашим слушателям. За любовь и поддержку. И это даже несмотря на какие-то несусветно высокие цены на билеты. А после концерта нам дают бумажку, где расписано, сколько стоил звук, сколько аппарат, сколько зал и прочая хренотень. В конце сумма. Триста долларов США, из которых 30 % полагается ОРТ. От такой наглости офигел даже начинающий директор Гордеев, хотя Лена Карпова была его подругой, и он был ей многим обязан.
Напомню, что, описывая эпопею с «Акустическим альбомом», я охватываю очень большой промежуток времени: начиная с создания и до «акустических» концертов уже после «Горбушки». Так что временные маркеры, коль не лень, расставляйте сами.
44. Послесловие об «Акустическом»
Я вам обещал рассказать о «смешных и не очень» проблемах с друзьями, которые возникли из-за этого альбома. Напомню, что идея записать именно эти песни и именно в таком виде была полностью моя, поэтому и ответ пришлось держать мне. Когда мы приступили к альбому, у Горшка был период жуткого панк-рока, и вести какие-либо серьезные или, не дай бог, административные дела ему было затруднительно. Что, впрочем, не мешало ему активно участвовать в творческой жизни группы, когда он вдруг появлялся на точке. Поэтому создание концепции прошло практически без него, а потом уже все завертелось, обросло деталями и зажило своей жизнью. Очень долго, полгода, наверное, Горшок вообще отказывался считать эту запись номерным альбомом группы. Говорю же, у него был период дикого панк-рока и угара! Особенно угара. (Это, кстати, послужило отправным толчком для появления в коллективе скрипачки, но об этом позже.) И мне стоило больших трудов убедить его, что это полноценный альбом, и последним моим аргументом было название. Я его придумал специально для Горшка. Князь предлагал назвать альбом «Любовь негодяя». Горшку эта идея, мягко говоря, не нравилась:
– Вы ох*ели все! Мы панк-рок играем! Над нами смеяться будут!
– Пусть смеются, – говорю, – можем себе позволить. Мы для этого его и записали!
– Но люди же на меня подумают!
– Х*й на них на всех! Мы, панки, делаем, что хотим! – я могу быть убедительным.
– Хорошо, сделать уже ничего нельзя, но номерным этот альбом не будет! – я уже не помню, чего вдруг его прибило на «номерные» альбомы.
– Хорошо, Мишка, смотри, сделаем так! Назовем его «Акустический». Вот зацени. Первый альбом – электрический, – я загибал перед ним пальцы, – второй альбом – электрический, а третий – бац! – акустический. Никто и не заметит, а если заметит, то относиться к нему будет соответственно, как к «акустическому».
Уболтал, одном словом, но только потому, что я очень полюбил этот альбом и не собирался расставаться с ним из-за каких-то условностей. Хотя и Горшка отлично понимал. Мы уже начали понемногу ездить по стране, исполнять «Сапоги», «Охотника» и прочее, а когда народ подходил за автографами, выяснялось, что все слушают только «Акустический альбом», ведь других-то в продаже не было. C'est la vie.
Неожиданно к спору подключился Князь. Он наезжал на меня и кричал, что я ему все песни своими аранжировками испортил! Они, мол, у него были светло-синие, а теперь стали салатно-зеленые, и слушать он их теперь спокойно не может. Я нагло отбивался, утверждал, что я нарочно их так переделал, потому что салатно-зелеными они мне нравятся больше, что я не предал панк-рок, а сделал то, что посчитал нужным для нашей общей идеи.
R-Club, 1997 год. Фото Е. Евсюкова
Выручило меня только то, что впоследствии этот альбом стал самым популярным и продаваемым за всю историю группы. И тогда песни из «Акустического» постепенно переползли в электрическую программу, переплелись, перемешались. Теперь никто и не помнит, что изначально это были две разные и не очень совместимые программы. Вот такие пироги.
Где-то через год после описываемых событий у меня вышел с Горшком довольно интересный и уже серьезный разговор по поводу «Акустического альбома» и его к нему отношения. Он сказал:
– Шура, понимаешь, бывают разные подходы, что в творчестве, что в жизни. Бывает, когда ты весь напрягаешься ментально и скользишь по жизни, как по гребню волны, балансируя на грани, и тогда все, что тебе по дороге встречается, поворачивается к тебе лучшими и самыми полезными для тебя сторонами. Откуда ни возьмись появляются кассеты с новой музыкой, которая помогает тебе найти новые музыкальные решения, ты начинаешь слышать в словах окружающих подсказки для своих стихов, любой светофор может тебе подсказать ответ на незаданный вслух мучающий тебя вопрос и так далее. Ты снимаешь с окружающего мира сливки и синтезируешь их в себе. И уже из себя ты делаешь что-то, из чего потом выходит музыка, стихи и прочее, прочее, прочее… в большинстве своем неназываемое. А бывает, что ты окрылен какой-то идеей, подпитываешься ее силой и прешь по океану жизни, как корабль. И мир подчиняется твоей воле. Не ты берешь, а он сам дает все то же самое, что и в первом случае. Вот так ты поступил с «Акустическим», а такой подход мне не очень нравится.
Я его прекрасно понимал, тем более что мы и правда балансировали на грани, – это вообще была наша старая тема, потом как-нибудь расскажу подробнее. Поэтому пришлось извиниться:
– Ну, Мишка, увлекся веществами и слегка бросил нас. Вот мне и пришлось переть одному, как корабль. Я ждал тебя все это время, ведь знаешь, скользить по гребню волны в одиночестве, без друга, понимающего меня с полуслова, довольно скучно.
45. Епрст
Раз уж мы упомянули о интернетчике Епрсте, то надо рассказать, чем он занимался. Епрста в обычной жизни звали Артем Блюм, но потому как по профессии он был шпионом (немецким), то называть его в дальнейшем будем Епрст. Как выяснилось позже, он занимался тем, что сидел на толстом канале и перекачивал наш молодой, по тем временам, российский Интернет за границу, но это не для печати.
Мы с Яхой были заядлые фидошники и сидели в сети днями и ночами. Фидо – это такой дедушка Интернета. Интернета в то время практически не было. Точнее он был, но стоил чуть ли не сто баксов в месяц, да и мало чего тогда в Интернете было. Сотовая связь уже существовала, но тоже не для всех: безумно дорого. Сорок центов минута плюс роуминг. Но сейчас не об этом. Приходит ко мне однажды Яха и говорит: «А вот там есть сайт фанатский, давай напишем и познакомимся?» Сайт принадлежал Епрсту. Мы написали, предложили сделать этот сайт нашей официальной страницей. Так и повелось. Епрст делал дизайн, вешал новости и вел прочую шпионскую деятельность. Как оказалось, жил он через дорогу от меня, и мы очень быстро подружились.
И вот Епрст у себя в институте нашел провайдерскую контору, в которой знали и любили «Король и Шут». И мы с Яхой и Епрстом стали счастливыми обладателями халявного Интернета. Ну, за рекламу, конечно.
Контора эта называлась Unitel и с главным нажимателем кнопок в ней Анджеем Вержбицким, по прозвищу «Все пропало», мы тоже подружились. И впоследствии провели множество совместных вечеров в декламации и дегустации.
Клуб «Бункер», 1999 год. Фото Е. Евсюкова
46. Машенька
Коль скоро нить нашего повествования ненавязчиво вьется вокруг «номерных» альбомов, то поехали дальше, хотя для этого надо рассказать о появлении на сцене Маши и о клипе «Ели мясо мужики».
В то время Горшок угорал по полной, слонялся со своей красавицей женой Анфисой по съемным углам, и для тех, кто знал его не очень хорошо, его поведение выглядело если не сказать страшно, то уж точно странно. Мы с Яхой как раз выполняли тогда директорские обязанности, и смешно нам совсем не было. Люди, которые любили наше творчество и считали группу по-настоящему культовой, с извинениями отказывались сотрудничать с нами. Именно из-за безумного поведения Горшка. Мы пытались сказать ему, что если уж он не помогает в организации процесса, то пусть хотя бы не мешает. Ответ был всегда один: «Да ладно, это панк-рок!» Возразить мне было нечего. Ведь мы делали одно дело и были одной семьей.
Однажды мы с моей горячо любимой женой Инной сидели дома, курили и пересматривали The Great Rock 'n' Roll Swindle («Большое рок-н-рольное надувательство»). И мне пришла в голову потрясающая мысль. Панк-рок – это, прежде всего, свобода, и замыкаться в рамках какого-то определенного стиля просто глупо. Тем более что у нас с Горшком было свое, отличное от общепринятого представление о панк-музыке. Для нас и Blondie и Slayer были в одинаковой мере панк-роком. И вот я подумал, не взять ли на сцену девушку с красивой фигурой. Чтобы она, по контрасту с нами, привлекала внимание зрителей на концертах. Инка предложила просто позвать танцовщицу, но этот вариант я сразу забраковал. Просто так «торговать» красотой на сцене – это попса. Нужно было, что бы девушка что-то на сцене делала, и чтобы именно это было ее главным занятием. А то, что у нее красивая фигура, зритель должен был заметить сам. Ну, вроде как на самом деле всем просто приятно смотреть на ее, но поскольку красота как объект не может быть предметом торга, то все делают вид, что слушают игру. Вот если бы Ванесса Мэй была не такая красивая и на 30 лет старше, то много бы она с концертами наездила?