– Да, мне, в принципе, пофиг. Это там, – машет рукой в сторону двери, – пацаны просто спрашивали.
87. Как я ушел из группы, февраль 2006
По первоначальному замыслу это должна была бы быть последняя глава. Событие для меня очень личное и печальное. Поэтому я думал, что и глава будет очень эмоциональная.
Но в процессе написания книги было решено сделать ее более длинной и описать события и после моего ухода. Во время долгих бесед мыс Князем многое вспомнили вместе и многое переосмыслили. Я посмотрел на все с его точки зрения, он с моей. Кроме всего прочего, мы обсудили и события во время моего ухода, и предшествовавшие ему. И уже перечитывая рукопись перед сдачей в редакцию, я вдруг обнаружил, что забыл вставить главу о своем уходе. Настолько меня эта ситуация отпустила. Думаю, помогло этому и то, что я сумел взглянуть на все с другой стороны, и то, что я узнал подробности драматических событий, случившихся после моего ухода.
Но раз такие пироги, о моем уходе все-таки написать надо. А чтобы было еще интереснее, я приведу две версии событий: вставленный черновик в начале написания книги, а также взгляд на те же события после долгих бесед с Князем.
Версия 1. Ну что ж, дело было так.
В январе 2006, после очередного тура Горшок и Князь собрали нас на обычное наше групповое собрание. Вернее, это мы думали, что оно обычное. Но нет. Было сказано, что с этого момента группы «Король и Шут» больше нет. А есть только Горшок, Князь и нанятые музыканты. Музыкантам под угрозой увольнения запрещается вмешиваться в дела группы, высказываться о качестве песен и даже пытаться их улучшить, как было прежде. Мы слегка офигели и поинтересовались, что же нам делать. «Тупо играть на инструментах за деньги», – был ответ. Я напомнил друзьям, что группу мы создавали не для этого и заниматься музыкой только ради денег противоречит всем нашим принципам. «А теперь будет так, и все», – было сказано мне. Теперь в группе «монархия», где главные и основные фигуры Горшок и Князь.
Да будьте главными сколько угодно, не жалко. Вы и так два лидера, два автора, два вокалиста, чего еще надо? Что меняется, и кто теперь остальные?
Слово при полной поддержке Горшка взял Князь:
– Все меняется. Теперь никто из вас не будет лезть в творческий процесс, да и в административный тоже. Будете работать за зарплату, исполняя наши указания. Ты прав, создавалась группа как сообщество равноправных друзей, но все давно поменялось. И мы давно не друзья, а вас всех интересуют только деньги. Вы просто приспособленцы, держащиеся за денежное место.
– Ты серьезно? – говорю, – Это я приспособленец, держащийся за денежное место? Все эти годы?
– Не ты лично, а вы все. Не всегда так было, но сейчас это так.
Если честно, я подумал, что моих друзей слегка занесло, ведь все время от времени делают какую-нибудь неправильную фигню (хотя и немногие потом жалеют об этом), и потратил две недели на какие-то нелепые уговоры. Пытался втолковать, что мы по-прежнему друзья. Что для меня по-прежнему, как бы высокопарно это ни звучало, музыка – это поиск внутренней свободы. Что просто так стоять на сцене и делать то, что мне не нравится, я не то что не хочу, а просто не могу. Физически.
Да, у нас был и разногласия, и некоторые песни Князя забраковывались группой, а, случалось, что и песни Горшка не находили поддержки. Всякое бывало. Но стоять и играть за деньги даже старые проверенные хиты, зная, что никто на сцене уже не верит в общее дело, я просто не смогу. Да, что я говорю!? Дело даже не в том, что я не хочу записываться в «приспособленцы, держащиеся за денежное место», я не собираюсь хлопать дверью из-за обидных слов. Дело в том, что если группы «Король и Шут» как союза друзей больше нет, то и уходить мне уже неоткуда. И в дальнейшем я ни разу не пожалел об этом. Потому что неважно, насколько группа «успешная» и какие у нее сборы. Я лично в группе был не для того, чтобы стать рок-звездой. Да, меня и в конце, наверное, единственного не парило, что стало больше или меньше денег, меньше сборы и т. д. Я не жалею ни о том, что ушел, ни о том, что было, и продолжаю гордиться каждой записанной песней и каждым сыгранным концертом.
Князь сказал, что все это слова, что он мне не верит, а если я и правда такой честный и чистый, то доказать это могу только делами. А если хочу сохранить работу и остаться рок-звездой, то должен принимать новые условия. Слышать это было для меня все страннее, ведь, повторюсь, я никогда, даже наедине сам с собой, не считал себя рок-звездой. И никогда туда не рвался. И занимался музыкой совсем для других вещей.
Да и не совсем музыкой мы занимались. Нет, конечно, существуют все эти звездные атрибуты, вся эта суета околомузыкальная. Но все это наносное. Оно ненастоящее. Правда.
Я сидел дома один. И вдруг представил себя рок-звездой, почувствовал. Более мерзкого ощущения у меня не было никогда в жизни. Даже с бодуна. Как будто кто-то мерзкий залез ко мне внутрь, вынул все мое тайное и сокровенное, все мои желания и стремления, все то, что и есть я, и заменил на что-то искусственное. Как будто я стал таким, каким меня представляют малознакомые люди. И никуда никогда от этого не деться. И я должен им быть.
Помню, я выскочил на улицу, чтобы вдохнуть. Ко мне тут же подошли какие-то люди, попросили автограф. Мы были на самом пике популярности, и просто пройти по улице без шапки я не мог – узнавали сразу. И я расписываюсь в какой-то тетрадке. И вдруг понимаю, что если раньше на меня смотрели как на рок-звезду, то меня это смешило, а теперь нет. Мне очень не хотелось становиться таким, каким меня представляют люди.
Кстати, Реник успел уйти еще до меня. И справедливо предвидя панику фанатов, Горшок 1) попросил меня сказать, что я ушел в отпуск; 2) просил не рассказывать никому о причинах ухода и 3) уговорил Реника вернуться в группу. Январскую новость о уходе Реника из группы «для создания сольных проектов» отовсюду стерли.
И раз «Король и Шут», каким мы знали его раньше, закончился, то я пожелал удачи новой группе с таким же названием, но в которой было всего два участника. И хотя переживал я очень сильно, где-то внутри стало легко и свободно. Это был один из тех случаев, когда я знал, что следую велению сердца.
Версия 2.
Главное, что я осознал в процессе написания книги, это то, что Горшок и Князь были по сути правы, говоря, что группы единомышленников больше не существовало. Подсознательно понимая это, я весь год перед уходом все еще тщетно пытался ее починить. Старался не обращать внимания на личные обиды и вообще старался сконцентрироваться на новом альбоме, который мы усиленно репетировали; я почему-то был уверен, что хорошая музыка все исправит. Но, реальность была совсем другой.
Посмотрим по пунктам, какие события и ситуации формировали внутреннюю атмосферу в коллективе на тот момент:
1. Ситуация с Машей. После того как Гордеев избил Машу на гастролях, мы должны были его сразу же уволить. Несмотря на то, что Маша всегда отмежевывалась от группы, позиционировала себя только как жена директора и просила не вмешиваться в их разборки. У нее не было такого права, ведь во время инцидента они находились, по сути, на работе, на зарплате группы, в гостинице, оплаченной группой. А у нас не было права принимать такие отмазки, типа «мы муж и жена, и не лезьте к нам». И вот, блин, все съели такую их отмазку и радостно сами эту отмазку использовали. В итоге Гордеева уволили намного позже и по другим причинам, а не потому, что он напал на одного из «мушкетеров», потому, что повелись на то, что Маша не мушкетер вовсе, она жена директора.
2. За год до моего ухода Гордеев напал на меня. Напомню ситуацию. Гордеева выгнали. Горшок с Князем решили денежные дела вести сами. Ничего у них не получилось. Через день попросили меня разрулить все контракты. Уличив Гордеева в воровстве, я не побоялся сказать об этом вслух, чтобы сохранить группе деньги. В Харькове Гордеев напал на меня ночью, взломав дверь в мой гостиничный номер, где я спал, и, кроме множества ушибов и вырванных волос, я получил сильное сотрясение мозга. И все промолчали и сделали вид, что они тут ни при чем. Нет, я не требовал каких-то заявлений для широкой публики, выносить разборки на всеобщее обозрение – редко хорошая идея. Но чтобы заглушить свою совесть, все стали убеждать себя и окружающих, что это я сам во всем виноват и неправильно защищал их денежные интересы. Ведь прежней отмазки «дела семейные» уже не применить было, а отмазываться к тому времени все привыкли, «успешно» попробовав один раз. Нет, серьезно, Яха, например, нашел в Интернете все мои высказывания про Гордеева, распечатал дома и принес Горшку, типа смотри, он сам виноват. К чести Горшка надо сказать, что он прочитал и сказал: «Так тут же ничего такого нет». «Все равно», – ответил Яха. Вот вы можете представить, чтобы кто-то из мушкетеров не заступился за другого? А мне признать это было очень тяжело, все-таки я в группе с 14 лет. И я был просто в шоке. Ведь я думал, что вокруг одни друзья, а оказалось, что это другие люди с теми же лицами. Плюс еще сотрясение мозга.
(Кстати, как я потом узнал из различных интервью, дальше у них в истории было так же. Бросили Машу, меня, а потом так же бросали на гастролях и Горшка, то есть забывали забрать его из города. И, вообще, вплоть до самого конца каждый был сам за себя.)
И за последний мой год в группе, как ни пытался я не обращать на это внимание, я все равно начал понимать, что положиться в группе не на кого.
И поэтому я разрывался между репетициями и аранжировкой новых песен и любимой женщиной, живущей на другом континенте.
3. Сборы у группы упали. И если я вздохнул с облегчением, сто концертов в год – это все-таки слишком много, то Яха и Пор начали истерить по этому поводу. Они, оказывается, еще не заработанные деньги у себя в голове уже давно потратили, да и вообще попривыкли жить на широкую ногу.
4. Горшок с Князем постоянно срались и все никак не могли по-человечески объясниться, как делали раньше во все предыдущие напряжные моменты в истории группы.