Также Миша увидел, что мог бы тут зарабатывать какие-то деньги, но нужно много работать. Он сходил на концерт Red Elvises, увидел востребованную группу, пусть и не суперзвезд, у них билеты были по $20, и посмотрел, как они живут.
Балу. А живут они неплохо, по российским меркам.
Ириша. Да, если нормальная группа со своей fan base, то можно здесь нормально жить. На Горшка почему-то произвело впечатление, что они постоянно ездят в Таиланд отдыхать. Но при этом нужно много работать.
Балу. Кстати, Горшок тут даже не бухал особо, вспомнилось мне вдруг.
Ириша. Да-да. Вот можно по ссылке посмотреть фотки, какой он от нас приехал, улыбчивый и веселый. Это он сразу от нас поехал на «Крылья 2007».
Ириша. И все время, пока он был здесь, он был очень зол на группу.
Балу. Ну, не все время. Хотя нет, все.
Ириша. Он был зол на Князя, потому что тот не дает ему стихи. Дико зол был на Якова, потому что у того из-за денег едет крыша, из-за того, что тот фигово записал гитару в «Тени клоуна» и все такое.
Балу. Еще он Яху очень весело высаживал на измену, говорил, «мое болото», то есть всех своих музыкантов, оставшихся в России. То требовал у Яхи с формулировкой «для нового альбома» прислать какие-то треки, то велел ему же повесить на сайте рекламу концерта с Red Elvises, где он будет петь. Короче, веселился.
Ириша. И когда мы уже все это записали, и пришла пора уезжать, он долго думал и говорит: «Да, я решил записывать этот альбом, но мне нужно подтянуть английский и с акцентом что-то сделать, а в остальном порядок, мне все очень нравится, это же родина панк-рока. Может, я приеду сюда на время, подальше от наркотиков, альбомы записывать и лечиться, а в Россию буду ездить в туры, концерты играть».
Балу. Он отдавал себе отчет, что сделать перерыв в наркотиках, – это еще не значит вылечиться, если вообще это возможно…
Ириша. И мы договорились, что будем продолжать так же писать песни, пересылать по Интернету, а он попробует раскрутить песню, которую мы записали. Ну и возьмет себе учителя по английскому, само собой.
Балу. Горшок был готов сотрудничать не только с Red Elvises, он хотел попробовать записаться и с какой-нибудь другой американской панк-бандой, допустим известной. Главное, он говорил, подальше от «болота». И вообще под конец очень проникся и даже совершенно неожиданно отвел меня в сторону, говорит: «Шура, это зашибись, что мы сделали, и я вижу, сколько это все стоит, все билеты, вилла, студия, деньги музыкантам и прочее, и я хочу тоже что-то хорошее сделать». Меня это тогда почему-то очень тронуло.
Ириша. Да, и в конце он подошел ко мне и говорит: «Этот альбом будет принадлежать нам с тобой пополам, я тебе отдаю половину всех прав». Но я, если честно, и не хотела заниматься продюсированием какого-либо альбома, задача у нас была другая – сделать все, чтобы он остался в живых. И он еще так странно посмотрел, я помню, – то есть для него было неожиданно, что кто-то о нем волнуется, а не просто хочет заработать. Еще мы надарили Мише, и потом еще присылали ему концертные футболки, которые он носил последние годы, особенно часто – белую Misfits с длинными рукавами и черными костями по всей длине.
Балу. Но тем не менее, мы договорились продолжать, потому что настроен Горшок был серьезно. Ну, про альбом серьезно. А про то, чтобы приехать, лечиться и писать песни – так, фифти-фифти. У Горшка не было иллюзий: если он захочет заниматься музыкой здесь, то ему, прежде всего, надо будет отказаться от наркотиков. Он у меня все выспрашивал, как тут что, а я ему: «Да все нормально. Если хочешь завязать и нормально заняться музыкой, то лучшего места не придумаешь. Но есть такой момент: в России ты звезда, а тут тебя узнавать не будут».
Ириша. Тем не менее он несколько раз звонил, расспрашивал. Кстати, во время той поездки он все время говорил о том, что мечтает сделать театральную постановку, музыку для которой напишут он и его брат Леша. Оставил мне Лешины демки и свои. И вот немного позднее, в 2008 году, он, наконец, договорился о театральной постановке в Москве («Тодд»), поэтому все планы насчет альбома на английском были отложены на неопределенный срок. Впрочем, с Лешей, Аркадиным и другими мы беседовали уже позже, а с 2008 по 2011 год я была занята своими делами, и за ситуацией в группе особо не следила.
Балу. Да, в России у него появилось то, о чем он яростно мечтал: мюзикл «Тодд». Об этом мне позже многое рассказали Леша Горшенев, автор части музыки «Тодда», а также Валера Аркадии, известный гитарист, занимавшийся в «Тодде» записью гитар, сведением, саунд-продюсированием, оркестровыми аранжировками и также поучаствовавший в написании музыки. Кстати, Горшок звал его гитаристом в группу.
Ириша. Какое-то общение с группой было, но дела особо не обсуждали, больше общались на личные темы. Да, еще в 2008 году приезжал в гости Реник, погостил у Маши, потом у нас. Он жаловался, что скучает по сцене, и не прочь вернуться, но в «Король и Шут» не зовут, а в «Кукрыниксы» он и сам не хочет, мол, Леша разжирел, как можно быть рок-звездой с таким весом. Но потом, года через три, у него все с «Королем и Шутом» сложилось, помню, он с гордостью писал, что его взяли обратно, и что Горшок даже пообещал ему роль Судьи в спектакле. Примерно в то же время, в 2011 году, мы узнали, что из группы ушел Князь.
91. Князь, уход из группы
Балу. Объясни мне такую вещь. Как так получилось, что лучшие друзья каким-то нелепым образом вдруг оказались по разные стороны условных баррикад?
Князь. Нельзя сказать, что так было всегда. Нельзя сказать, что нас растащили по разным углам, ведь обычно, когда мы ссорились с Горшком, все вокруг – все музыканты, все пацаны – пытались нас тут же помирить. Раньше ты вон тоже все время талдычил, мол, офигели бодаться, мы делаем общее дело! Все видели в этом серьезную проблему, и если у нас с Горшком начинались глобальные разногласия, то все сразу старались вмешаться. И это было правильно, потому что таким образом мы разгребали очень много существующих у нас проблем. Но в какой-то момент ситуация стала выходить из-под контроля.
Балу. Ну, хорошо. Но ведь раньше это были творческие разногласия! Акцентирую слово «творческие»! Это неприятно, конечно, но совершенно нормально для двух лидеров в одном коллективе. Мне и нашим читателям все же интересно, как ситуация смогла дойти до точки, в которой вы перестали понимать друг друга?
Князь. Все наши с Горшком разногласия по поводу творчества и количества песен в альбомах КиШа пришли к развязке в период 2004–2005 годов. Мы с ним очень сильно разошлись во взглядах в альбоме «Бунт на корабле». Когда альбом был сделан (в общем, как некий эксперимент с заранее понятным финалом), основная масса публики не была в восторге. Как следствие – сильный спад в сборах. Ситуация осложнялась тем, что этим альбомом нужно было срочно рассчитаться с одной из столичных компаний, ибо он был продан вместе с предыдущим год назад. Горшок тогда сказал весьма специфическую фразу, с которой я никак не хотел соглашаться: «Зачем нам делать что-то культовое, если на торги сие уже не выставишь. Лучше замутить некоммерческий трэш, всем окончательно доказать, что мы – не попса, а на следующий год уже делать что-то концептуальное в классическом нашем стиле». Я же в этом видел некий размен. Я был не против экспериментов в творчестве, но публику разочаровывать – себе дороже. Я знал, что любителей жесткого КиШа немало, но обидно было обделять тех, кто любил наш мелодизм, нашу лирику и наш фолк. Я понимал амбиции Михи очень хорошо, но мне жалко было терять год или два на работу, которая не приносит былого кайфа. Как следствие, после «Бунта на корабле» я записал свой первый сольный альбом «Любовь негодяя».
Фото А. Нигровская
Валу. Насчет «Бунта на корабле» я думаю так. Ты пишешь хорошие вещи, только если у тебя на сердце легко и светло. Ты такая птица, светлая и непосредственная. Как ты мог написать что-то для «Бунта» шедевральное, если изначально Горшок хотел тебя отодвинуть как композитора, и ты писал чуть не через силу? И эти творческие разногласия постепенно переросли в личностные, я правильно понимаю?
Князь. Ну, творческие отношения между людьми не могут строиться без личностных. Так что личное было всегда. Я с Горшком сперва подружился, а потом мы сошлись на почве творчества.
Нам было интересно общаться, «копаться друг у друга в голове», как ты это называешь, прикалывать, валять дурака и панковать. И в те времена между нами ничего не стояло – вообще ничего. Я не подозревал тогда, что одного из нас двоих ждет очень непростой путь – отторжения себя прежнего ради неких панковских идей. Но это была его жизнь. Уход из дома не был приколом. Болтаться по друзьям в целях пропитания и ночлега – все это не прикол. Он начал постигать улицу, сошелся с парнями из группы «Вибратор» и стал своим пацанам внушать, что для настоящего «тамтамовского» взлета они не слишком подготовлены, что надо быть крутыми. Честно скажу, я это воспринял не очень хорошо. Он выбрал панк-тусовку и стал говорить, что в сравнении с новыми знакомыми, уличными ребятами, его коллеги и друзья не слишком закалены для всевозможных жизненных передряг и не смогут соответствовать тому стилю, в котором мы собираемся играть. Но данный путь был нужен только ему. Скажу честно: я верил ему, хоть и не был до конца согласен. Я знал, что большая сцена нас ждет вне зависимости от того, пройдет группа школу улицы и «Тамтама» или нет. Я ни в коем случае не жалею о том, что было и как мы становились супергруппой. Это наша история. Я лишь утверждаю, что путь, выбранный Горшком, не был единственно возможным.