Балу. Бедняга. Вроде опытный в таких делах человек. Но, давай на такие вещи не отвлекаться. То есть Горшок оказался в такой компании практически один. Скажу тебе прямо, для меня это дикая ситуация, когда группа – это не семья, и ты не можешь рассчитывать на помощь друзей. Хотя, я только в одной группе и играл. Серега, ладно из тех, кто остался, никто не мог поддержать Горшка, когда он был в завязке, но меня бесит, что когда он сорвался, и ему явно нужно было лечение, то все делали вид, что все хорошо! Я узнавал, как дела, через знакомых, через пресс-секретаря, все твердили, как все прекрасно.
Захаров. Кстати, Миха очень переживал уход Князя, так как остался один на один с этими ребятами. Он часто о нем вспоминал, причем в свойственной Горшку манере жутко обижался на Князя, что тот его бросил с «этим болотом» и ему даже поговорить не с кем. Он хотел Аркадина взять гитаристом просто потому, что тот мог с ним разговаривать и глаза не прятать. Но у того много проектов разных – «Наив», «Матрикс», Самойлов и так далее.
Балу. Ну, а ты чего? Тот же Валера Аркадии мне рассказывал, что Горшок после ухода Князя из всей группы вообще только с тобой мог нормально общаться. Ты, долбить твой лысый череп, куда смотрел?
Захаров. Ну, я-то ему не друг детства, как ты с Князем, не могу его за шкирку взять и мозг развернуть на 180 градусов. Но я пытался что-то делать, благо опыт имею. По сути, только я что-то и делал. Нашел всех врачей и возил его по ним. Тур «Театр демона» был тяжелым, Миха, казалось, был в вечном угаре, иногда только были трезвые просветы. Я постоянно созванивался с Борисом Шотовичем, это главврач Бехтерева, он помогал Мишке выбираться из загулов и вообще поддерживал. А я понимал, что Миха переживает из-за передряг и интриг в группе и из-за того, что Андрюха не захотел участвовать в «Тодде», и вообще он переживал за все. Хотя и было ими принято решение (как мне Миха объяснил), что Андрей ездит со своим проектом, мы занимаемся «Тоддом», а концерты «КиШ» играем вместе, предварительно договорившись о датах.
Олимпийский, 2003 год. Фото Г. Таиров.
Однажды перед приездом в Барнаул Миха уволил Яшу, который в поезде нажрался и предъявил Горшку, что если тот и дальше будет петь выпивши, то он уходит из группы. Миха тоже был выпивши, но при этих словах, как будто на него ведро холодной воды вылили, и он сказал матом: «у*** уходи прям сейчас». Яша побледнел, позеленел, и все потихоньку куда-то исчезли. Приехав в Барнаул, все заселились по разным этажам и занимались своими делами, я кого-то выловил, спросил, как Миха, и кто его видел. В ответ я услышал, что Миха закрылся, и никого не пускает к себе. Я узнал, в каком он номере, постучался, сказал, что это я, он открыл мне и сразу же закрыл опять на замок. Мы сели на диван, у него в руках был сценарий «Тодда», и он мне сказал, что не получается запомнить все, был большой объем текста. Я говорю: «Миха, не переживай, все получится, а сейчас, может, нарколога вызвать?» Он спросил: «Думаешь, не справлюсь сам?» Я ответил: «Думаю, что нет». Он согласился. Я связался с организатором, и он дал мне несколько номеров клиник, я по себе знаю, что сразу лучше будет, так как сам прибегал к капельнице во время туров и дома, опыт-то имеется. И, кстати, по опыту могу сказать, что спиться окончательно человеку помогает часто именно окружение. Семья, друзья, или, как в нашем случае, работа. Я говорил Горшку, давай займемся твоим здоровьем и на полгода прекратим гастрольную деятельность, приостановим «Тодда». Тебе уже всерьез надо озаботится здоровьем. Он сказал: «А что же они будут кушать?» Он переживал за своих музыкантов, а им все по барабану было. У них вечная тема: «Надо ездить по гастролям, потому что мы не можем предать своих фанатов». И хоть лечь в клинику его не удалось уговорить, но он тогда согласился, что надо лечить голову и сердце. У Михи в тот момент была уже энцефалопатия головного мозга.
93. Настя Рогожникова
Балу. Привет, расскажи об уходе Князя из группы и вообще о том времени, Ты ведь тогда работала с ребятами, да?
Настя. Саш, да, в те времена я была пресс-секретарем группы.
Балу. Прекрасно. Какая обстановка была в группе?
Настя. Отличная! Все было хорошо, и ничего не предвещало. И расстались они довольно мирно.
Балу. Работая над книгой, я наткнулся на довольно странные интервью Горшка на тему ухода Князя. Например, про то, что «Князь – не основатель группы».
Настя. Да, помню это интервью, вот конкретно про «Князь – не основатель группы».
Балу. Что же случилось? Это ведь не соответствует реальности, не мог же он на самом деле в последние годы такое думать?
Настя. Я вот помню, что Миша был очень обижен, просто очень. Он никак не ожидал, что Князь может уйти из группы. Помню, как я пыталась все сгладить.
Балу. Вот и мне странно все это.
Настя. Я думаю, может, Князь начал первый что-то нелицеприятное для Мишки в интервью говорить?
Балу. Да нет, не видно. Князь был более чем сдержан в своих интервью, никакого негатива я в них не обнаружил.
Настя. Мне кажется, Саш, на Мишку имели влияние очень много людей, особенно если он находился под действием алкоголя. Многим Мишка нужен был именно в таком – нетрезвом – состоянии. Им легче было манипулировать в собственных целях. Когда Мишка был трезвый и в ясном уме, у него было невероятное количество энергии! И он никому спуску не давал.
2013 год. Рисунок по фото А. Рогожниковой.
Балу. Да и вообще, трезвый, он был намного более избирателен в общении.
Настя. Да, точно. Вообще он был потрясающий человек, чуткий, добрый и отзывчивый. И совершенно невероятный композитор, а последние его работы произвели на меня просто неизгладимое впечатление.
94. Татьяна Ивановна, продолжение
Татьяна Ивановна. Миша по чесноку жил, научила на свою голову – надо быть порядочным, Миша! А потом: как не стыдно, как не стыдно! А кому должно быть стыдно? У него своя позиция, он все правильно делает. Ну ты знаешь, о ком я говорю.
Балу. Кого?
Татьяна Ивановна. Ну, кто ушел-то из ансамбля? Князь.
Балу. Так что, Мишка говорил: «Как он мог уйти?»
Татьяна Ивановна. Да.
Балу. Так он же сам его до этого довел.
Татьяна Ивановна. Так это Мишу надо знать! Мало ли, что он там… он же Лев, Миша, по гороскопу, он же Лев.
Балу. И что, он переживал сильно?
Татьяна Ивановна. Нуда, конечно.
Балу. Даже вам жаловался?
Татьяна Ивановна. Да. Мне, так в первую очередь. Львы, они такие, любят, чтоб их опекали и говорили, что они сильные.
Балу. Да-да, точно! Было у него такое.
Татьяна Ивановна. Ну, фишка такая. Если кто-то его ругал, да еще при ком-то – это все, это сразу черная полоса наступала для того человека, который это делал. На самом деле фанаты Мишку совсем не знают. Какой Миша в жизни, никто не знает. Он добрейший ребенок, ласковый, ласковучий.
Балу. Согласен.
Татьяна Ивановна. Он так приласкается, что уже и злиться невозможно.
Балу. В последний год трудно концерты давались?
Татьяна Ивановна. Да, сидит, допустим, никакой – не пьяный, не наколотый, просто никакой, больной до безобразия. Говорит, надо ехать. Я говорю, Миша, ну не съездите один раз. Ты что, мама, там такие надо будет выплачивать неустойки. Ну, давай. На сцене, говорю, сдохнешь, ну талантливые люди, они так и… Удивительно, что не на сцене это произошло. Много чего можно рассказать про Мишу, веселая жизнь у него была. Он как хотел, так и жил.
Балу. А в театре?
Татьяна Ивановна. Из роли он не мог выйти. Приезжал, стоял в комнате с этой бритвой и репетировал на мне. Я говорю, не надо на мне. Он говорит, мама, надо вот так сделать… Я говорю, отодвинься подальше. И ночью я ему массаж делала, потому что он не спал уже. Заплетала 40 косичек ему на голове, сидела.
Балу. Ну, у него не только роль, еще был миллион планов.
Татьяна Ивановна. Да, мы с ним перед гастролями в последний раз учили Гамлета.
Балу. Получалось?
Татьяна Ивановна. Когда у Мишки что не получалось?
Балу. А с Запашными?
Татьяна Ивановна. Да, представляешь, он мне рассказывал, что они говорят, пить с тиграми нельзя, раздерут в клочья! Вот, говорит, не знаю, мам…
Фото Г. Таиров.
Планы были, он не мог без планов, одно что-то сделает, и уже другое надо… Скучно не было, я всегда была, как на пороховой бочке. Еще когда его в первый раз положили, врач сказал, проживет два года. А прожил десять лет. Сколько надо, столько и прожил. Если бы он остался, ему надо было бы на 180 градусов все поменять – все подштанники, исподнее.
Для него, как по сердцу бритвой было, когда отношения не складываются. Вот он сидит и плачет, я на него смотрю. Чего ты плачешь? Ну, он при маме-то мог поплакать, он как я, я при людях никогда не заплачу, а сама посижу в комнатке, порыдаю тут. Я говорила: «Мишка, на дне побывал? Давай отталкивайся и начинай все сначала».
95. Леша Горшенев, продолжение
Балу. Он очень увлечен был спектаклем?
Леша. Он в этой роли Суинни Тодда погряз. Он и при людях, и вообще, как бы по жизни, мне кажется, залез в эту роль и абсолютно выходить не хотел. И еще, у него такая тенденция пошла в последнее время – резко изменил мнение о Петербурге, и меня это немножко в шок вогнало.