Никто не остался без «комплиментов». Прохор спиной чувствовал, что вслед ему летели незримые молнии и неслышные проклятия. Он прошел через зал и остановился напротив Государя.
— Онри, я, на правах короля, хочу пригласить сию даму на танец, — и балагур кивнул в сторону венценосной супруги.
Та округлила глаза и стала возмущаться.
— Ну уж дудки! Чтобы я стала танцевать с этим?! Не будет этого никогда!
Генрих потер подбородок.
— С одной стороны — ты, вроде как, король, а с другой… — Он украдкой глянул на жену.
Прохор упер руки в бока.
— Значит так, моя госпожа. Вы помните наш с вами спор, в котором вы потерпели поражение? Вы мне должны одно желание, и теперь я требую танец!
Сюзерену оставалось только развести руками.
— Дорогая, тут я не могу возразить. Пари — дело святое. Придется тебе уступить моему дуралею.
Изольда рыкнула, топнула ножкой и поднялась с трона, отбросив в сторону веер.
— Большего унижения и представить невозможно!
Неожиданная пара вышла в центр зала, приковав к себе все взгляды. Прохор кивнул музыкантам и прижал Изольду к себе, как простолюдинку, схватив ту за спину пониже поясницы. Первая Дама даже потеряла дар речи от такой наглости и позабыла все слова возмущения, только ойкнула. С первыми аккордами танцоры закружились в польке. Сначала неуверенно, из-за хныкающей королевы, но затем она сдалась. Перед талантом артистов и напором кавалера устоять было невозможно. Заводная мелодия сделала свое дело, да еще Михась подзадоривал, хлопая в ладоши, в такт музыки, а Дрон, тем временем, задорно напевал.
Я снова пьян, но пьян не от вина,
а от веселья пьян. Пьян.
И пусть я сам отнюдь не без изъяна —
тут вообще беда, да!
В том беда, что сюда
приходят те,
кому под масками всегда скрывать что есть.
Есть.
Приходят те,
кто хочет, чтобы, как вода, лилась в их честь
лесть.
Знаю я, в чем цель моя!
Где начало шоу, где конец?
Снова масками пестрит дворец.
И, не видя настоящих лиц,
в гуще маскарада пал я ниц.
Сквозь смешные маски изучаю я народ:
вокруг одни придворные и знать.
Звезды маскарадов заслоняют небосвод.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Королева отплясывала так лихо, словно была не величественной особой, а обычной прачкой. Она кружилась и прыгала, задирая ноги, что совсем не подобало дворцовому этикету, мало того, венценосная супруга визжала так, что закладывало уши. Шут оказался великолепным танцором!
Музыканты разошлись не на шутку: Михась раздухарился и сорвался в пого, а Дрон голосил так, что дрожали витражи за занавесками.
Шута наряд надеть всегда я рад —
торжественный обряд свят.
Глупцов парад… Позеров ищет взгляд.
Держитесь, господа, вам мат!
Знаю я, в чем цель моя.
А теперь взгляните на других,
чем, скажите, я смешнее их?
Если маску снять с любого тут,
станет ясно, кто из нас здесь шут.
Сквозь смешные маски изучаю я народ:
вокруг одни придворные и знать.
Звезды маскарадов заслоняют небосвод.
Польстить им, словно нищим грош подать.
Польстить им, словно нищим грош подать.
— Ты меня чуть не ухайдакал, негодник! — тяжело задышала Изольда, едва музыка закончилась. — Не скрою, мне понравилось, но не более того!
Никто, кроме нее и Прохора не стал танцевать польку, посчитали это ниже своего достоинства, или побоялись опозориться, но это нисколько не огорчило венценосную супругу, наоборот, помогло сделать некоторые выводы, касательно женской дружбы, а точнее, поставив оную, как таковую, под сомнение.
Королева вернулась на свое место и стала интенсивно обмахиваться веером. На ее лице выступила небольшая испарина, которую Первая Дама промокнула батистовым платком. Генрих восхищенно глядел на свою супругу.
— Не знал, что ты способна веселиться, как чернь! Посмотри, до сих пор все на тебя смотрят. Не ожидал от тебя такой прыти.
— Я сама в шоке, — усмехнулась королева. — Жарко. Дорогой, я оставлю тебя не надолго. Пойду, проветрюсь. Не возражаешь?
— Ступай, — развел руками сюзерен и подозвал пальцем своего доппеля, а Изольда присоединилась к своим фрейлинам.
Прохор под косые взгляды победно прошествовал к тронной паре, присел на ступеньку возле ног хозяина и, сняв жестяную корону, потрепал свою взмокшую рыжую шевелюру.
— Я здесь, Ваше Величество.
Августейший подался вперед и шепотом спросил.
— Ну как, узнал про голубя?
— Мы с тобой, словно шпионы, ей-богу! — ответил весельчак. — Даже смешно.
— А мне не очень, — сказал король. — Я по твоему совету поинтересовался, как ты и учил, неожиданно и в лоб. Говори, говорю, от кого понесла. И знаешь, что она выдала? — сюзерен украдкой осмотрелся, не навострил ли кто ухо. — А шут его знает! Выходит, мне она не сказала, а тебе запросто так? Вот я и спрашиваю: кто этот покойник?
Прохор открыл рот.
— Ты не поверишь, но мне она сообщила то же самое и имени не назвала.
— Я, кажется, начал понимать, — Генрих приподнялся на троне и кого-то поискал в толпе. — Ты же сегодня не шут, а король, а кто у нас сегодня дурак? Правильно, Министр!
— Да и не только сегодня, — подметил Прохор, но Сюзерен его не услышал, а если и услышал, то просто промолчал. — Ты намекаешь на то, что этот напыщенный индюк в курсе? Ах, Онри, — вздохнул балагур, — никому она ничего не сказала. Провалился наш план. Обскакала нас твоя… благоверная. Вот кто настоящий шпион.
— Ты думаешь? — нахмурился Августейший. — Может, ее попытать? Узнаем, кто ее подослал…
— Ты совсем из ума выжил?! Я не в том смысле, — опешил Прохор. — Она женщина и твоя жена, на минуточку. И потом, пытки отменили лет как тридцать назад, когда последнюю ведьму сожгли на площади.
Дурной разговор прервал церемониймейстер, объявивший третью и заключительную часть Броуменской Паваны. Вновь музыканты заиграли спокойную мелодию, позволив певцам доиграть партию в кости. И опять по залу расползлись пары, что продолжили кланяться друг другу и, кланяясь, трясти ножками. Но были и такие, кто проигнорировал танец, и в их числе находились дворцовый шут, тот, который настоящий, и изобретатель. Мастер выглядел откровенно плохо. Его лицо приобрело неестественный зеленоватый оттенок. Прохор подошел к нему, кивком оценил отсутствие какого-либо наряда, за исключением широкополой шляпы без пера и чудо-очков, помогающих видеть в темноте, и спросил.
— Ты чего такой квелый?
Тот отмахнулся.
— Зря я сюда пришел. Дышать не чем. Эти дамочки вылили на себя столько духов, что посели их в свинарнике, запах махом перешибет. Еще угораздило потанцевать с какой-то свиньей. Все ноги мне оттоптала, корова. Не мое все это, понимаешь? Я одиночество люблю и спокойствие, а тут…
— А мне здесь жить приходится! — помахал балагур перед носом Даниэля указательным перстом.
— Пойдем в таверну, а?
Шут хмыкнул.
— По-твоему там спокойнее?
— По крайней мере обстановка роднее.
— Вот тут я согласен, — Прохор положил ладонь на плечо друга. — Это последний танец. Сейчас музыканты закончат, переоденутся, и мы все вместе отправимся отдыхать. Я плачу.
По прошествии несколько минут, церемониймейстер объявил конец бала. Король и Королева посовещались и назвали обладателей лучших костюмов. Естественно, ими стали сами Генрих и Изольда, впрочем, как и всегда. После правители Серединных Земель в сопровождении знати отправились в Трапезную залу, дабы преступить к уничтожению яств, над которыми с утра трудились, не покладая ножей, десятки поварят, а шут, мастер и музыканты в трактир, где оставались до глубокой ночи. Там они пили хмельное и орали песни. Не обошлось и без потасовки, в которой приняли участие абсолютно все посетители. Таверне досталось так, словно там произошла схватка медведя с лосем, но стражники, как обычно, урегулировали конфликт, и хозяин остался доволен.
Глава двенадцатая
Прохор проснулся от странного шума, который раздавался в его каморке. Шут провел языком по сухим губам, открыл один глаз и осмотрелся.
— Какого лешего тебе не спится?! — спросил он, узрев мастера.
— Это ты дурака валяешь, а мне работать надо. Дел не початый край, — ответил тот, приделывая к стене какой-то рычаг. — Сейчас у тебя закончу, пойду в Тронную Залу, потом в покои короля…
— А делаешь-то чего?
— Включатель, чтобы электричество включать, когда нужно, — ответил Даниэль.
— М-м, — шут сел на кровати и, почесав живот, влез в рубаху. — Лучше б сделал так, чтоб его выключить можно было при необходимости. Пить охота.
Изобретатель закатил глаза.
— Специально для тебя сделаю выключатель.
— Спасибо, — Прохор припал к крану и стал жадно пить. После облачился в наряд шута. — Я ушел дурака валять.
— Иди…
Мастер прислонил к стене какое-то устройство и принялся крутить рукой вороток. Камень не сдюжил и подался, посыпалась пыль. Шут пожал плечами, надел часы и посмотрел время.
— Ох, ё! Без пяти минут полдень! Сейчас на площади собрание, а я тут жир наращиваю. Негоже опаздывать на чествование самого себя.
Балагур мухой вылетел из каморки и, как конь ретивый, помчался по бесконечным коридорам замка, преодолевая крутые лестничные марши.
Король и Королева уже заняли свои места на балконе и вкушали виноград, обрывая ягоды с огромной грозди. На большом серебряном подносе было еще много фруктом, ожидающих своей участи: и яблоки, и груши, и гранаты. В центре блюда возвышался ананас. Подставка о трех ножках трещала и грозилась развалиться под тяжестью плодов. Генрих сплевывал косточки за балюстраду, отправляя туда же и кожуру от бананов. Все это падало на головы придворных и знати, что заняли свои места. На помосте в центре площади, под завязку забитой людьми, переминался глашатай со свитком в р