— Не беспокойся, Софья, я только на минутку заглянула, потому что твой отец попросил меня проследить, как ты там. Но, я вижу, за тобой и без меня проследят, так что я пойду. Посплю.
— Что, даже и чайку не попьете? — лицемерно пропела Натка.
— Чайку я попью дома, в тишине, а от этих шумных родственников по линии Софьиной матери у меня может подскочить давление, — бабушка скупо кивнула мне на прощанье, открыла входную дверь и простучала толстыми каблуками по холлу.
— У-у-ф, — Натка, закатив глаза, сползла по зеркалу, — наконец-то она перестанет к тебе являться. А чего твои там в комнате так орут? Передрались, что ли? И где наше величество?
— Я ему сказала запереться в ванной… Лид, выходи, все нормально.
Король послушался и молча вылез. С трудом развернувшись втроем в тесном коридоре, мы вывалились в комнату, где Ира уже успела собраться на свою ярмарку и ждала меня. Мне жутко не хотелось катать короля по метро, поэтому я повторила, что съезжу с Ирой без него, а чтобы не ехать обратно одной, захвачу с собой и Натку.
— Не волнуйся, ваше величество — белый день на дворе! — успокоила его подруга. — А если ты новостей насмотрелся, так там преувеличивают.
— Ну хорошо, — явно с огромным скрипом согласился Лид и посмотрел на меня, — но тебе не стоит сильно задерживаться.
— Не буду, — пообещала я искренне, потому что мне тоже не хотелось оставлять его надолго — мало ли, что он еще может отчебучить. Впрочем, Леня, кажется, с ним вполне ладит, да и Маришку тоже возьмет на себя, так что я имею право немного развеяться.
— Ну, мальчики, мы пошли! — игриво сообщила Ира, закалывая волосы огромной пестрой заколкой, видимо, собственного производства. — Не хулиганьте тут и следите за Маришкой!
Леня сказал «угу», а король молча прошел к книжному шкафу и решительно извлек оттуда книгу «Волшебник Изумрудного города», явно намереваясь скоротать время моего отсутствия за поучительным чтением.
Выйдя на улицу, я с удивлением заметила, какая там теплая погода. Солнце светило так ярко, что свежая июньская листва казалась желтой, а асфальт — белым. Мы взяли друг друга под руки и девичьей шеренгой замаршировали по тротуару, болтая о том-о сем. Натка, конечно, не могла удержаться, чтобы не поинтересоваться у Иры:
— Ну и как тебе новый Сонькин кавалер?
— Он такой красивый, такой серьезный, — отозвалась Ира с почтением, — сразу видно, что много знает. Только лицо у него все время грустное почему-то.
— Ты, может быть, хотела сказать, «спесивое и надутое»? — хмыкнула Натка. Ира заморгала на нее.
— Не-е-ет, не спесивое, я же говорю, грустное! У него какое-то несчастье в семье, что ли, Сонь?
— Угу, несчастье, — пробормотала я. — Он сам.
— Зато вы так друг другу подходите! — снова соскочила Ира в привычную для нее сторону разговора. — Вы даже лицами немного похожи.
— Да ну? — развеселилась Натка, глядя на меня. — Слушай, Сонь, когда ты вот так хмуришься и губу выдвигаешь, действительно прямо одно лицо с его величеством!
— Натка! — рявкнула я. — Сейчас я не губу выдвину, я тебе по башке двину, если ты не прекратишь! Чего тебе надо?!
— Ой, ты чего? — испугалась Ира.
— Не обращай внимания, не знаешь, что ли, что запальный шнур у нее короткий, — рассмеялась Натка и взъерошила мне волосы, — ладно, остывай, подруга, больше не буду…
Я махнула рукой и тоже засмеялась.
Выставка-ярмарка самодельных украшений проходила в огромном светлом павильоне. Мы с Наткой, проводив Иру на место, обегали его весь, жадно разглядывая многочисленные прилавки и постанывая при виде цен: денег у нас с собой было совсем немного. В ажиотаже я даже позабыла про короля, и напомнила мне о нем, как это ни странно, подруга:
— Слушай, Сонь, а домой-то ехать не пора? Мы уже, наверное, целый час тут шастаем, как бы наше величество скандалить не начало…
— Ну и пусть скандалит, — раздраженно отозвалась я, бросая обратно на прилавок серьги, которые уже совсем было собралась купить, — он мне надоел уже так, что сил моих нет. Знаешь, Нат, наверное, я все-таки с ним поговорю. Пусть он к себе уходит. Мне, конечно, его народ жалко, но и я ни в чем не виновата!
— Это да, — вздохнула Натка, — ну пусть он тебе хоть пообещает, что мстить не будет… Вроде бы, он пообещал это пообещать?
— Ага.
— Ну вот и все, и не заморачивайся. Когда ты с ним говорить-то собралась?
— Наверное, как родственники уедут, а то еще при них неудобно…
Подруга, подумав, кивнула:
— Да, так будет лучше.
К своему дому я подходила уже без Натки, поскольку та пообещала родителям съездить с ними на дачу. Прошагав по жаркому асфальту, я с облегчением нырнула в прохладный подъезд и звякнула в свою дверь.
Открыл мне Лид. Почти дочитанный «Изумрудный город» он держал наперевес, зажав пальцами нужную страницу.
— Ну как тебе? — не выдержав, улыбнулась я и кивнула на книжку.
— Неплохо. По крайней мере, образы правителей там более адекватны, хотя иногда выглядят излишне сусально…
Я его не дослушала: меня встревожила полная тишина в квартире. В большой комнате никого не оказалось, телевизор не работал, ребенок не орал, но эта тишина почему-то неприятно подействовала мне на нервы.
— А где Леня? — спросила я с тревогой.
— Он пошел, по его словам, в магазин за молоком, но, думаю, он хотел пополнить запасы своего алкоголя.
— Пива, что ли? А, понятно, — я успокоилась. Значит, Леня с Маришкой пошли гулять. — Ну и хорошо, отдохнем от них немного…
— Да, отдых от этих шумных простолюдинов, несомненно, требуется, — согласился король, опускаясь на диван. — Твоя поездка прошла нормально?
— Очень даже хорошо, — откликнулась я с энтузиазмом, распуская растрепавшиеся волосы, чтобы расчесать их и снова завязать в хвост. — Там столько красивых украшений, жалко только, что дорогие очень, не купишь…
— Если ты любишь украшения, то могла бы попросить меня сделать тебе несколько. Деньги тебе теперь не нужны.
— А ты умеешь?
— Конечно, это нетрудно.
Король отложил книгу и выжидающе посмотрел на меня, видимо, ожидая заказов. Некоторое время я постояла среди комнаты, борясь с жадным желанием, прежде чем выгнать Лида, назаказывать ему кучу золота, серебра и драгоценных камней, но потом решила не идти на такие сделки с совестью и с рассеянным видом заявила:
— Да ладно, попозже… И куда подевалась моя расческа…
Так же рассеянно я забрела в свою комнату, не глядя протянула руку к тумбочке, и вдруг мои пальцы наткнулись на холодные металлические прутья.
Удивленно опустив глаза, я увидела довольно изящную полукруглую клетку. А в клетке, занимая чуть ли не весь ее объем, сидел совершенно незнакомый мне зверек. Был он почти шарообразным, с шелковистой бежевой шерсткой и коротенькими лапками, а мордочка была похожа на мышиную, но при этом сильно сплюснутую, будто у персидского кота: влажный коричневый нос находился почти вровень с большими черными глазами. Вместо ушей росли шерстяные кисточки. Создание поглядело на меня, и, беззвучно открывая маленький розовый рот, отчаянно запрыгало в клетке.
— Ой, Лид! — умиленно взвизгнула я. — Это что за зверушка?
— Это лийтан, наше местное животное. Грызун, вроде ваших мышей, но гораздо более безобидный. У него почти тупые зубы и неразвитые голосовые связки.
— Он не может пищать? Жалко… — я, просунув сквозь клетку палец, попыталась погладить лийтана, но он продолжал открывать рот и отчаянно прыгать. У меня мгновенно появилось нехорошее подозрение.
— Лид, — сказала я, резко поворачиваясь к королю, — ты почему его наколдовал?
— Потому что у других наших животных голосовые связки есть, — безмятежно отозвался король, — и они могли бы кричать так же, или даже громче, чем этот плебейский ребенок. Конечно, было бы эффективнее превратить его в предмет, но ты мне это запретила…
— Ребенок?! — пришла в ужас я, глядя в круглые глаза лийтана и находя в них явное сходство с Маришкиными. — Лид, ты что сделал?! Зачем ты ее заколдовал?
— Она мне мешала, — последовал спокойный ответ. Лийтан-Маришка начал биться об клетку, король глядел на это со скучающим лицом.
— Ч-чем она тебе мешала? — еле выдавила из себя я.
— Коротко говоря, всем. Почти сразу после вашего ухода ее отец тоже ушел, по его словам, на десять минут. Я сразу подозревал, что десятью минутами он не ограничится, но это неважно. Главное, что за полчаса этот ребенок успел попросить разных сладостей, сказать, что ему скучно, холодно, жарко, что он хочет к папе и маме, играть и гулять. Я сказал ей, чтобы она перестала, иначе я сделаю так, что она не сможет мне мешать, но она не послушалась, и… — Лид кивнул на клетку. Зверек прижался к прутьям носом и глядел на меня, беззвучно хлопая губами. Чувствовалось, что он плачет. Глядя на Лида и преодолевая сильное желание чем-нибудь в него изо всей силы швырнуть, я прошипела, выдавливая по слову сквозь стиснутые зубы:
— А ну. Немедленно. Преврати. Ее. Обратно.
— Пожалуйста, раз ты пришла и готова терпеть эти бессмысленные крики, — охотно согласился король и щелкнул по прутьям. Клетка почернела и распалась, зверек выпрыгнул из нее на пол, постепенно меняясь в цвете и размере, пока не превратился в скорченную в комочек Маришку. Она подняла голову, глянула на нас полными слез глазами и зашлась пронзительным плачем.
— Ну, ничего-ничего, — бестолково выдавила я, склоняясь над ней, — успокойся…
— Те-тя… Те-тя Соня… — заикаясь, выдавила Маришка. — Я не могла говори-и-и-ить!
— Ты и так редко пользуешься даром речи, — презрительно заметил король.
— А ну уйди! — выпрямившись, рявкнула я. — Даже не разговаривай со мной, колдун чертов! Ты сам хуже ребенка, тебя на минуту оставить нельзя!
— Тебя не было два с половиной часа, а не минуту, — холодно оповестил Лид. — И я не делал ничего такого, чего ты бы мне не разрешила. Я никого не убил и не превратил в предметы. Если ты все равно чем-то недовольна, уточни свои просьбы.