— Да, спасибо тебе, что ты ее не убил, — я с отвращением посмотрела на него. — Только она целых два часа просидела в тесной клетке, жутко испугалась, да еще и билась о прутья. Тебе ее совсем не жалко?
— Нет, металл клетки не драгоценный, и я могу сделать еще.
— Я о ребенке, — прошипела я, гладя по голове ревущую Маришку.
Король недоуменно пожал плечами.
— Ты опять имеешь в виду ваше сострадание, Соня? Чувствовать за нее? Но почему я должен ее жалеть? Она не получила никаких повреждений.
— Ну да, кроме психических… Если ребенок теперь заикой станет, что я Ире скажу?!
— Что она должна научить свою дочь слушаться старших и делать то, что нужно, с первого раза. Иначе в ее жизни это будет иметь последствия похуже превращения в лийтана, — отчеканил Лид и торжественно удалился в сторону своей кровати, видимо, не желая смотреть, как я сюсюскаюсь с плебейским ребенком.
Впрочем, сюсюканье мое затухло в том концерте, который устроила Маришка. Вырвавшись из моих неловких рук, она бегала по всей квартире и громко орала, а я носилась за ней уже не совсем с утешающим, а скорее с воинственным криком: «успокойся!!!». Король предусмотрительно из комнаты не выходил.
В таком виде и застал нас вернувшийся Леня, и сразу же оказалось, что в деле успокаивания дочери он тоже не ас. Попросту говоря, мы начали носиться за Маришкой вместе, предлагая ей конфетки, погулять, порисовать и другие блага. Маришка по ходу дела сдернула скатерть, разбив пару чашек, и мое стремление утешить бедняжку начало уже давать сбои, когда из моей комнаты молча вышел Лид. Направлялся он явно к компьютеру, но по дороге наткнулся на орущую Маришку, брезгливо обошел ее и негромко произнес:
— Замолчи, ты снова мешаешь мне и Соне.
И, будто эти слова были волшебными, Маришка разом захлопнула рот, задрожала и полезла на колени к отцу, испуганно глядя в королевскую спину. Король же, не удостаивая ее больше своим вниманием, залез в интернет и принялся там ковыряться.
— Уф, Ленька, здорово у тебя получается! — восхитился Леня. — Ее обычно даже Ира по три часа успокаивает… Сонь, чайку сделаешь?
— Конечно, — улыбнулась я одной стороной рта и двинулась на кухню. Нет, не буду я откладывать разговор с королем. Хватит с меня. Давно надо было понять, что в нем нет ничего хорошего, и что для него формальности вроде «простолюдин-не простолюдин» и «должен-не должен» важнее любых человеческих чувств, которыми он, впрочем, не обладает. Да, недаром Натка сказала мне тогда про гипотетическую бабу Дусю — и ведь правильно сказала! Это я вечно пытаюсь исправить неисправимое… Ну уж нет, я уже и так достаточно наказана судьбой за то, что его расколдовала. Я прикажу ему уйти не через неделю, а прямо завтра.
До ужина король вел себя тихо, но мою решимость это не поколебало. Маришка успокоилась, но ходила как в воду опущенная, и когда пришла с ярмарки Ира, тут же подбежала к ней, обняла за талию и принялась неразборчиво жаловаться на то, что ее превратили в зверька и она не могла говорить. Ира, конечно, отнеслась к этим сведениям соответственно, то есть всерьез не восприняла, но потрепала дочь по голове и выдала ей громадную шоколадку и маленькую тряпичную куклу, а сама пошла на кухню. Маришка уронила шоколадку, схватила куклу обеими руками, и, на глазах перевоплотившись из тихой мученицы в прежнего чертенка, побежала, подпрыгивая, всем ее показывать. К моему изумлению, в своем круге почета она не обошла и короля, сунув куклу ему в район уха и завопив: «смотри, смотри какая!» Лид, с некоторым трудом скосив глаз назад, посмотрел и сказал, обращаясь ко мне:
— В моем детстве у нас были похожие игрушки.
— Да ну, ты что, играл в куклы? — добродушно рассмеялся Леня. Лид на это никак не отозвался, Маришка убежала к отцу, а я, тоже не испытывая охоты вести задушевные беседы с королем о том, в какие куклы он играл, пошла на кухню к Ире. Та, заколов волосы и периодически облизывая кисточку, уже трудилась на кухонном столе над росписью деревянных браслетов для конкурса.
— Нравитфя? — шамкнула она сквозь кисточку. — Я их назову «луговые цветы» — видишь, тут и колокольчик, и ромашки, и часики…
— Здорово, — искренне отозвалась я и со вздохом уселась напротив нее, положив локти на застеленный бумагой стол.
— Фяс тут офтавлю, — Ира вынула кисточку изо рта и облизнулась языком всех цветов радуги, — пусть посохнет, а завтра в обед приду с ярмарки и лаком покрою… Ой, что мы сидим-то?! Надо же мужчин кормить, сейчас ужин буду делать!..
— Сиди, я сама чего-нибудь сварю, — махнула я рукой. — Тем более, что я не голодная, а Лид тоже есть не будет, потому что уходит. Ты же уходишь, Лид? — громко обратилась я к королю, высунув голову в кухонную дверь. Он молча кивнул, встал из-за компьютера, аккуратно и ровненько задвинул обратно стул и, глядя перед собой, прошел в коридор. Хлопнула входная дверь, я с облегчением вздохнула: еще целых три часа, пока родственники не поужинают и не лягут спать, можно будет с ним не видеться…
Повидаться нам и правда, к моему вящему удовольствию, не удалось: когда я пришла, Лид уже спал, задернув балдахин, и я последовала его примеру.
Утро встретило меня, если можно так выразиться, пронзительной тишиной. Крайне удивившись, я соскочила с постели, глянула на часы и удивилась еще больше: уже десять!
В большой комнате было аккуратно убрано, кровать застелена, и на столе лежала записка от Иры:
«Сонечка, мы все вместе пошли гулять по Москве, а потом на ярмарку. Вернемся к обеду».
— Понятно, — сказала я в воздух и отправилась на кухню ставить чайник. Конечно же, уже пятнадцать минут спустя в моей комнате завозился король, и вскоре явился пред мои очи, снова одетый в домашний папин костюм и тапочки. Я молча смерила его взглядом, поправила закипающую на плите кастрюльку с яйцами и другой рукой чуть подвинула деревянный браслет, который Ира почему-то положила сохнуть на полочку над плитой, где стояла солонка и лежали спички. Надо бы его переложить, а то мало ли что…
Но тут меня отвлек заговоривший король:
— Соня, ты, видимо, на меня сердишься?
— Как ты догадался? Поистине королевская сообразительность, — отозвалась я язвительно, но Лид, ясное дело, принял мои слова за комплимент.
— Спасибо. Догадаться нетрудно, потому что ты избегаешь разговоров со мной. Я понимаю, что это из-за превращения ребенка…
— Поздравляю.
— …Но не понимаю, чем это так уж выбивается из обычного моего поведения?
— Ты совершенно прав. Ничем! — подтвердила я со вздохом.
— В таком случае, почему ты сердишься только сейчас? — вдруг поставил меня в тупик король. Я задумалась, глядя на поочередно всплывающие в кипящей воде яйца, помолчала и честно ответила:
— Не знаю. Наверное, накопилось.
— Понятно, — Лид, несмотря на недостаток места, умудрился совершить торжественный проход туда-сюда по кухне. — Но все же хочу тебе напомнить, что, несмотря на свою высокую приспособляемость, я нахожусь в твоем мире всего лишь немногим больше недели.
— Так мало?! — изумилась я. — С ума сойти. А мне показалось, что уже целая вечность прошла…
— Мне тоже, — согласился со мной Лид и, развернувшись, снова совершил проход через кухню. Но на этот раз куда менее удачно: плечом он слегка задел хлебный шкафчик, тот вздрогнул и тряхнул прикрепленную к нему висящую над плитой полку, да так, что все с нее посыпалось прямо на конфорки. Солонка отскочила и упала на пол, спички попали в грязную замоченную сковороду, а Ирин расписанный браслет нырнул прямиком в кастрюлю с кипящими яйцами! Вокруг него тут же поплыло красочное пятно. Представив себе лицо Иры, я вскочила и крикнула не своим голосом:
— Ой, Лид, достань его!!!
Король вздрогнул от вопля и сделал такое, что я пришла в еще больший ужас: попросту сунул руку в кипящую воду и, вытащив браслет, протянул его мне на ладони. Рука его была в черных потеках краски и до самого запястья покраснела от ожога. Над всем этим ужасом виднелось Лидово лицо с его обычным спокойным выражением.
Мне стало нехорошо и так бросило в жар, будто это не король, а я сунула в кипяток обе руки, да еще голову в придачу. Взяв с ладони короля треклятый браслет, я бросила его на стол, схватила Лида за больную руку повыше запястья и быстро заговорила:
— Ты чего делаешь, а?! Больно? Иди сюда, да сюда иди, говорю. К раковине!
Включив холодную воду, я насильственно сунула под струю руку Лида, повторяя дрожащим голосом:
— Ты чего? Совсем не соображаешь? Что ты творишь?
— Ты же сама меня просила вытащить браслет, — голос Лида прозвучал, в отличие от моего, спокойно, но с оттенком удивления.
— Не рукой же! Ты же колдовать умеешь!
— Да, но ты крикнула так резко… В общем, быстрое действие мне легче совершить руками, чем думать, что там наколдовать.
— Так я и знала, не подумал, — пробормотала я, начиная судорожно копаться в шкафчике с лекарствами. — Да где тут хоть что-нибудь от ожога?! Черт, даже бинта никакого н-нет… Лид, извини меня-а…
— Ты что, Соня, плачешь?! — изумился король, заглянув мне в лицо. — Из-за браслета?
— Лид, ну ты совсем, что ли?! — застонала я. — Из-за тебя! Мне тебя жа-алко! Тебе же больно!
— Так ведь тебе же нет?
— Ох, отстань… Зачем ты вообще сделал такую глупость, ведь ты же сам знаешь, что ты не железный, и лечить тебя тут других колдунов нет!
На меня опять недоуменно посмотрели большие двухцветные глаза, а их владелец ответил:
— Я это сделал, потому что ты меня попросила. Я же говорил тебе, что должен выполнять любую просьбу своей спасительницы. Тут совершенно не из-за чего плакать.
Я ответила ему безнадежным взглядом, вытащила, наконец, кусок бинта и вытерла им нос.
Потом я, шмыгая, намазывала бестолкового короля противоожоговой мазью и бинтовала ему руку, а тот сидел на табуретке, кажется, вполне довольный жизнью, но по-прежнему несколько недоумевающий, чего я так расстраиваюсь, если больно не мне, а ему…