— Ну конечно, раз плебеи, так по случайности, — хмыкнула Натка. — Это у высокородных все по плану.
Я отмахнулась от подруги и в напряженном раздумье уставилась на короля.
— Слушай, Лид. А их нельзя научить колдовать, как вы… посильнее?
— Конечно нет, Соня. Они же плебеи, — на этот раз в ответе Лида вместо обычного превосходства послышалась скорее мрачная покорность обстоятельства м.
— Эм-м, ну а если… — снова начала я, но тут в дверь всунулась чья-то голова и озабоченно позвала «Ре-ет». Король со вздохом поднялся с циновки и вышел, оставив нас с Наткой ломать головы в одиночестве.
Впрочем, ничего толком надумать нам не удалось. Король вернулся поздно, общаться не пожелал и тут же заснул, как всегда, чуть ли не в обнимку с печкой. Мы, от делать нечего, тоже улеглись.
На следующее утро, когда Натка еще спала, я решительно поймала Лида, который уже хотел было смыться, и потребовала взять меня с собой на улицу.
— Зачем, Соня? — поинтересовался король без энтузиазма.
— Я свихнусь в четырех стенах скоро, вот зачем, — в сердцах сказала я по-русски. — И хочу развеяться, может, какие мысли в голову придут.
— Я, Соня, каждый день так развеиваюсь, однако ничего особенного не приходит, — Лид усмехнулся и шпанским жестом нахлобучил свою национальную плоскую кепку.
— Ну и что, — отозвалась я, подавив хихиканье. — Так ты можешь меня взять в город, или это опасно?
— Тут везде опасно… Хорошо, пошли. Но надень что-нибудь здешнее, будь возле меня, никуда не отходи и с простолюдинами ни о чем не разговаривай. Понятно?
— Да понятно, понятно, — протянула я, скорчив гримасу, и пошла выпрашивать у ребят «здешнюю» одежду.
С одеждой меня выручил все тот же Геф, дав напрокат сменные предметы своего гардероба. Десять минут спустя я предстала перед королем в широких серых штанах на подтяжках, слишком длинном пиджаке и с плоской кепкой на голове, с тревогой ощущая, что похожа в этом наряде не столько на девушку, сколько на пугало среднего рода. Королю мой вид тоже не понравился: он проворчал, что нужно было взять женский костюм, но теперь уже нет времени, так что и так сойдет, и быстрым шагом направился к двери. Я, наступая на штаны, засеменила следом.
Наконец-то, впервые за много дней, я покинула пределы нашего дома и заморгала от яркого света утреннего солнца. Было не очень-то тепло, но сухо, слышался отдаленный шум города. Мы остановились на пороге и обменялись взглядами из-под кепок, после чего король мертвой хваткой вцепился в мою руку и потянул меня куда-то вдоль по переулку.
Переулок вскоре кончился, упершись в улицу с очень разрушенными и осыпавшимися домами. Изредка попадались прохожие, одетые бедно, как мы с Лидом, машин и велосипедов не было, а дорога наполовину заросла жухлой травой, пробивающейся между булыжниками. Король волок меня все дальше, а вид города становился все непригляднее: видимо, мы опять попали на окраину либо просто в бедный район. Городские дома стали перемежаться низенькими деревенскими, по обочинам паслись тощие лошади-альбиносы и лисособаки. Издавая странные звуки, будто полоща горло, вдоль низеньких оград вперевалочку шествовали толстые и серые взъерошенные птицы с мощными клювами и длинными узкими хвостами, волочащимися по пыли. Размером они были больше индюка, но, к счастью, агрессии не выказывали — хотя, может быть, просто потому, что рядом со мной шел король. Я, выворачивая шею, разглядывала дома и мелкие огородики, мимо которых мы проходили. Увиденное живо напомнило мне наш обычный совхоз: в огородах, скрючившись, обрабатывали почву варсотки. Другие варсотки развешивали белье, выбивали циновки, собирали плоды, загоняли животных… Примерно этим же занимались и замызганные дети разных возрастов. Мужчин почему-то не было видно.
— Лид, а мужчины-то где? — подергала я королевскую руку. Король глянул на меня из-под сени кепки.
— Работают. Здесь заводы, фабрики. Стале…литейный, посудный, древообрабатывающий… Если я правильно сказал.
— Правильно. А мы-то куда?
— Сейчас, — ничего не объяснил король и кивнул вместо приветствия старой варсотке, поздоровавшейся с ним через забор. Я думала, что сейчас мы войдем в ее домик и займемся какой-нибудь подрывной деятельностью, но не тут-то было: мы двинулись дальше.
Мощеная дорога, наконец, совсем исчезла и превратилась в две колеи из черной засохшей грязи. Эти колеи завели нас к довольно-таки странному жилищу. Видимо, в свое время это был старинный каменный дом, но с тех пор его так переделали и приляпали столько пристроек, что теперь даже трудно было понять, сколько в нем этажей. Кажется, местами все же было четыре, а вот другими местами — два. Судя по количеству обработанной земли рядом с домом и многочисленному сушащемуся на палках белью, в доме проживало несколько отдельных семей. Шумная куча мелких детей, не обращая на нас внимания, играла с двумя лисособаками, полная варсотка в аккуратном коричневом платье, засучив рукава, мыла посуду в чем-то вроде колодца с высоко стоящей водой.
— Авилекса-а, — вежливо обратился к ней Лид. Женщина подняла голову и как-то добродушно-жалостливо улыбнулась.
— А, Ре-ет, ави…
Король отпустил мою руку и подошел к ней. Между ними начался негромкий разговор, который я не успела понять из-за того, что не могла быстро переключиться с русского на варсотский, да еще и лезли в уши визги детей. Но вид у Лида, внимательно слушающего варсоткины слова, был крайне серьезный. Похоже, ему сообщались какие-то тайны. Посреди разговора варсотка вопросительно показала на меня и что-то у короля спросила. Тот сделал неопределенный жест, наверное, означавший, что я пока еще новенькая в организации, поэтому серьезных поручений мне давать нельзя. Я тряхнула головой и решительно пошла к ним, чтобы, наконец, услышать, о чем они говорят. Но как раз в этот момент женщина снова вернулась к стирке, а Лид сказал мне «пойдем» и двинулся в сторону серой пристройки-сараюшки. По дороге он зачем-то снял кепку и повесим на руку пиджак. Возле сараюшки кучей лежали корявые и покрытые мхом древесные стволы. Рядом в землю был воткнут здоровенный инструмент напоминающий помесь топора-колуна и секиры. Ручка его была в середине странно изогнута, наверное, чтобы удобнее держать. Я хотела было пощупать это орудие труда, но Лид меня опередил. Быстрым и каким-то привычным движением выдернув секирищу из земли, он примерился к толстому куску ствола и одним ударом расколол его вдоль.
— А… — начала я.
— Хрясь! — сказала очередная деревяшка.
— Лид, э…
— Хрясь! Хрясь!
— Слушай, а ты…
— Хрясь!
— Лид!
— Ну что? — наконец-то откликнулся король, опуская топор.
— Ты чего делаешь?!
— Дрова рублю, — ответил он вполне серьезно, не понимая невольного юмора своего ответа, и продолжил хряскать.
— А… — помолчав, снова начала я. — …А зачем?
— А откуда, ты думаешь, у нас берется еда? — отозвался Лид вопросом на вопрос.
— То есть мы на нее зарабатываем?! — выпучила я глаза.
— Не мы, а я, — поправил меня король. — Тебе работать не нужно, если тебя это беспокоит.
— Не беспокоит, а удивляет! Причем, нет слов, как! Ты же высокородный! Ты же этот… — от волнения я напрочь забыла, как будет «король» по-русски и докончила: — Ратсанатла-а!
— Тише, Соня, ты что! — зашикал на меня король, тревожно и быстро оглядываясь. — Если хочешь кричать, кричи хотя бы на русском…
— Извини. Но как же твоя высокородность?
— Так же, — Лид пожал плечами. — При чем тут она? Нам нужна еда, колдовать я здесь не могу, воровство привлечет внимание, значит, нужно работать.
— Логично, — согласилась я и почесала под теплой кепкой взмокший затылок. — А тебе не стыдно того… Брать что-то у простолюдинов?
— Брал у простолюдинов я и при своем правлении, — вдруг рассмеялся Лид. — А понятия о высокородных у тебя все-таки немного… Народные. Плебейские.
— Как ты научил, такие и понятия, — сообщила я злорадно. Лид расколол еще три бревна, воткнул секиру в землю и встал выпрямившись и поставив на нее одну ногу.
— Высокородность не снаружи, а внутри, — начал он лекцию на бойком русском. — Она есть, и ничто на нее влиять не может. Это как кровь: что ни делай, она будет всегда такой же.
— Ну почему же, если жесткая космическая радиация… — начала я, опять усаживаясь на своего астрономического конька. Но Лид меня явно не понял и просто слабо улыбнулся, глядя мне в глаза.
— Ну ладно, — сказала я, махнув рукой. — Руби… А может, кстати, и для меня работа у хозяев найдется?
— Работы у них много, но пока лучше будь рядом со мной.
— Да мне скучно, что я буду сидеть… Значит, вы просто ходите на работу? Людей не агитируете, листовки не клеите?
— И просто, и не просто, — отрывисто выдохнул король, снова начиная рубить дрова. — Со всеми людьми, которые сейчас с нами, мы познакомились так. Сейчас стало легче. Другие приводят. Но мне не очень нравится. Я ведь должен каждого посмотреть…
— Зачем?
— Я понимаю простолюдинов, но мало кому доверяю. Хорошо, что обычно они скорее глупые и неразвитые, чем хитрые.
— Угу, — вздохнула я. — Классно…
Король вкалывал, в прямом и переносном смысле, еще часа два практически без отдыха. Я поочередно отсиживала себе ноги и разминала их. Мы болтали о чем попало, в основном обо всяких пустяках, а мне все время казалось, что разговор вот-вот должен повернуть на что-то важное: например, на то, как все-таки свергать Сьедина, или на то, сильно ли король скучал по мне эти четыре месяца…
Но ничего такого не прозвучало. Дрова кончились, Лид аккуратно облачился обратно в кепку и пиджак, и мы пошли к варсотке за платой.
— Сегодня опять плачу едой, — виновато улыбнулась она, суя королю корзину. — Денег нет.
— Еда тоже хорошо, но деньги нам завтра нужны, — сообщил Лид своим обычным непререкаемо-королевским тоном.
— Постараемся, Ре-ет, — снова улыбнулась варсотка. — …А вон как раз Енг пришел, ты иди спроси его, может, ему плату дали… Он хотел тебе что-то в своей леталке показать.