Это я говорил не для него, а для тех людей, которые стояли за ним и которые и закрутили смертельное колесо. Я хотел, чтобы они вышли из тени.
– И еще, – сказал я. – Нам задерживают выплаты.
– Ты о чем? – изобразил удивление Касаткин.
– Об оплате за наши программы. Телеканал задолжал нам кучу денег.
– Я же не знал! Что ж ты не сказал!
– Считайте, что уже сказал.
62
Касаткин, наверное, донес мои слова до тех, кто их должен был услышать. Прошло всего два или три дня после нашего с ним разговора. Я вышел из гастронома, куда заехал по пути домой, и шел к машине, как вдруг зацепился за что-то взглядом. Обернулся и увидел «лейтенанта». Этот парень стоял у белой «девятки» и смотрел на меня – спокойно, без вызова, как будто ждал, когда я его замечу. От него не исходило угрозы. Я медленно пошел к нему. Между мной и им была эта «девятка», в ней кто-то сидел, но я не обращал внимания. Шел и смотрел «лейтенанту» в глаза.
– Привет, – сказал он.
Я не ответил.
– С тобой хотят поговорить.
И только тогда я обратил внимание на сидящую на заднем сиденье «девятки» женщину. Это была Нина Тихоновна. Она смотрела на меня с тревогой и ожиданием. Поначалу я подумал, что она в машине пленница, но тут Нина Тихоновна открыла дверцу – сама! – и сказала мне:
– Здравствуйте.
Я посмотрел на «лейтенанта», потом снова на Нину Тихоновну. Она не была пленницей, это я понял.
– Садитесь, – сказала женщина и шире распахнула дверцу.
«Лейтенант» с демонстративной незаинтересованностью неспешно пошел прочь. Я сел в машину. В салоне, кроме Нины Тихоновны, оказался еще один человек, молодой парень, который сидел за рулем. Он даже не обернулся, когда я очутился в салоне.
Нина Тихоновна комкала в руках платочек и выжидательно смотрела на меня.
– Как вы? – спросила после паузы.
– А вы?
Я задавал вопрос совершенно искренне, а ей, наверное, послышался вызов. Опустила глаза и негромко произнесла:
– Простите меня.
– Вам есть за что просить прощения?
Ответила твердо, но глаз не подняла. И все терзала свой платочек.
– Так нехорошо получилось… Вас в это втянули, даже не предупредив… Мне так жалко, поверьте…
– Вы с ними заодно, да?
– Да.
И опять не подняла глаз.
– Кто вы?
– Вы о чем, Женя?
– Что за структура? МВД? ФСБ?
Парень за рулем превратился в статую. Бюст самому себе. Тоже из той компании, похоже.
– Это не имеет значения, Женя, – ответила Нина Тихоновна, и в ее голосе появилась твердость.
Хотела взять себя в руки, чтобы благополучно провести этот разговор.
– Мы решили, что я должна с вами встретиться. – «Мы» – это они. – Чтобы вы видели, что со мной все в порядке и что меня не надо искать. Я жива, здорова. И еще я хотела извиниться перед вами.
– Выйди! – сказал я парню.
Он даже не пошевелился, сделав вид, что не понял. Тогда я толкнул его в плечо. Он обернулся и смерил меня тяжелым взглядом. Нина Тихоновна не произнесла ни слова и ни во что не вмешивалась.
– Выйди! – повторил я.
«Лейтенант» маячил совсем неподалеку. Парень за рулем смотрелся грозно, но было видно – размышляет, стоит ли ему подчиниться. Я распахнул дверцу, потянул за собой Нину Тихоновну. Вот в этой ситуации парень сплоховал, не знал, как поступить. Мы очутились вне машины, я захлопнул дверцу. Обеспокоенный «лейтенант» торопливо направлялся к нам.
– Все в порядке, Толик! – поспешно сказала Нина Тихоновна.
Он замедлил шаг, но настороженности в его взгляде не убавилось.
– Прогуляемся, – предложил я Нине Тихоновне.
Не хотелось оставаться рядом с этой машиной. Мы неспешно направились вдоль переулка.
– Я знаю, что вы служите в МВД, – сказал я.
– Да, это правда.
– И Пашутин тоже оттуда?
Она внимательно посмотрела на меня. Наверное, удивилась тому, что я знаю его настоящую фамилию.
– Он немного по другому ведомству. Я не знаю всех подробностей, Женя. Существует какое-то подразделение, что-то вроде группы по борьбе с организованной преступностью. Их собрали именно для проведения спецопераций. Это называется операция под прикрытием. Сотруднику присваивается легенда, какая-то вымышленная биография, и под этим прикрытием он проникает в преступную среду.
– Преступная среда – это мы? – ехидно уточнил я.
– Через вас хотели выйти на эту компанию…
Она замялась, вспоминая.
– «Стар ТВ», – подсказал я.
– Да-да, именно. Крепкая преступная группировка, с ними возникли проблемы, надо было что-то делать. Ваш руководитель сам просил о помощи. Этот… как же его фамилия… Красавкин…
– Касаткин.
– Да, Касаткин. А через вас действовать – так было удобнее. Совсем становилось непонятно, откуда ветер дует.
«Ветер» – это лже-Гончаров и его соратники. Сознательно запутывали Боголюбова.
– Потому что цель была – спровоцировать этих людей из «Стар ТВ». Понимаете, иногда сложно бывает взять кого-то в оборот совершенно законными методами – ревизией бухгалтерских документов или чем-либо в этом роде. Попробуй к этой «Стар ТВ» подступись, с бумагами-то у них все в порядке. Нужна была провокация, чтобы они ответили чем-то незаконным. И они ответили – убийством Пашутина.
Нина Тихоновна будто прочитала мои мысли. Промокнула платком уголки глаз и негромко сказала:
– Сережа был против этого хода.
– Против какого хода? – не понял я.
– Чтобы идти к Боголюбову. Он ведь ходил якобы как крутой мафиози, взявший вашу программу под свою опеку. Вы об этом знаете?
– Знаю.
– Он считал, что это слишком грубо, надо тоньше, только это займет немного больше времени. Но приказ есть приказ.
Он выполнил задуманное – ценой собственной жизни. Боголюбов испугался и поступил так, как привык, – употребил силу.
– Когда Сережу убили – это был настоящий шок. Во-первых, сам факт его гибели. Во-вторых, это был срыв всей операции. Потому что началось расследование, и вся секретность полетела в тартарары.
– Ему мстили?
– Кому?
– Боголюбову.
Гончарова не ответила и замедлила шаг. Опять стала мять в руках платочек.
– Это ведь ваши убили Боголюбова, да?
– Женя, вы говорите ужасные вещи!
Это было как мольба о пощаде. Бесполезно ее спрашивать, никогда она не скажет отчетливое «да», но я же вижу – кто-то из этих людей убил Боголюбова. Возможно, что и «лейтенант». Сказала же Гончарова – это был настоящий шок. И, оправившись от шока, они отомстили. Кровь за кровь.
Я обернулся. «Лейтенант» выдерживал дистанцию, но шел за нами следом.
– Простите меня, – уж в который раз сказала Нина Тихоновна.
– Вы за историю на Ленинградском проспекте извиняетесь? – невесело усмехнулся я. – За тот захват?
– Они очень хотели меня выручить.
Еще бы – боевая подруга попала в беду. Да к тому же Ряжский уже взял Нину Тихоновну в оборот, и оставалось всего ничего времени до того момента, когда группа будет рассекречена. И тогда вместо орденов и звезд на погоны – служебное расследование и обструкция за неудачно проведенную операцию, в ходе которой погиб сотрудник.
– Вы его хорошо знали?
– Кого?
– Пашутина.
– Не очень. Я ведь не из их команды. Я в управлении служу, у меня совершенно бумажная работа. А им понадобилась женщина моего возраста – для правдоподобности легенды. Меня вызвали, предложили. Только тогда я с Сережей и познакомилась. Он вроде бы мой муж, ну а я, соответственно, жена.
Она печально вздохнула.
– Он был очень хороший человек, поверьте, Женя. Честный, умный, смелый. Из их команды он мне нравился больше всех.
Промокнула уголки глаз.
– Таких людей мало. Я пожила, я знаю.
Я остановился, и она остановилась тоже.
– Чего эти люди боятся? – спросил я. – Зачем они устроили нашу с вами встречу?
– Не надо никакие расследований, Женя. Пусть все закончится тихо и незаметно. Чтоб быстрее забылось.
Это были главные слова. То, ради чего она со мной и встретилась.
– Они же предают его! – не сдержался я. – Эти его якобы товарищи! Они послали его в самое пекло, хорошенько не подумав, а он не мог отказаться и положил свою голову!
– Он отомщен!
– Но почему все стараются замять? Какая там секретность! Просто кто-то боится за свое место! И получается, что о Пашутине лучше забыть, а он герой! Герой!
Меня душила ярость и обида. Только сейчас мне раскрылся Пашутин и его судьба. Его всю жизнь предавали. Сначала предала Оля Лушпайкина, которая с математической точностью высчитана, с кем ей будет удобнее жить, а теперь предают коллеги, которые никак не решаются выйти из тени.
– Ему уже все равно, – негромко сказала Гончарова.
А нам еще жить и жить – наверное, хотела добавить она. Но не сказала.
– И простите меня за все.
«Лейтенант» нас нагнал и взял Гончарову под руку.
Она остановилась.
– Прощайте, Женя.
Я кивнул ей в ответ, а сам смотрел на «лейтенанта». Он никогда не выйдет из тени, это я понял. Ему удобнее там, в Зазеркалье. В параллельном мире, где свои законы и свои герои, где можно ошибаться и не отвечать за свои ошибки. Мир Злого Горбуна.
– Ты хорошо устроился, приятель, – сказал я ему. – Спишь-то спокойно?
Он поджал губы и не ответил. Развернулся и пошел прочь, увлекая за собой Нину Тихоновну. Они сели в машину. Гончарова даже не обернулась.
63
Демин хвастался только что приобретенным пистолетом. Наверное, события последнего времени подсказывали ему, что рассчитывать можно только на себя.
Илья оттягивал затвор, демонстрируя слаженную работу механизма.
– Газовый? – осведомился я.
– А какой же еще!
– Чепуха.
– Почему чепуха? – обиделся Демин.
– Что же это за оружие, из которого даже нельзя застрелиться.
– Тебя душит зависть, – определил Демин.
– Со страшной силой, – усмехнулся я.
Светлана положила свою руку на мою и легонько ее сжала.