Дарэк неловко принял чашу, смущенный искренностью женщины. Первым его побуждением было отклонить приглашение, однако Атайя видела, что король борется с собой, не решаясь отказать.
— Почему бы и нет? — прошептала Атайя ему в ухо. — Мы — гораздо лучшая компания, чем твои гвардейцы… особенно если Ранальф выпьет достаточно, чтобы запеть.
Тоня поморщилась и закатила глаза в притворной муке.
— Спаси нас Боже!
Дарэк постарался подавить неловкость. Мысль о том, чтобы остаться на ужин, внезапно показалась ему странно привлекательной. Король слегка поклонился Тоне.
— Почту за честь.
Неизвестно, считал ли Дарэк себя действительно польщенным, но он остался рядом с Атайей, ожидая, пока дожарится кролик, а также парочка оленей, убитых явно без лицензии, — король никак не прокомментировал это очевидное браконьерство. Поначалу осторожно, Дарэк отвечал на приветствия тех, кто подходил, чтобы обратиться к нему. Среди прочих Джильда принесла малыша, чтобы тот смог увидеть своего короля, — мальчику не суждено было бы родиться, тихо заметила Атайя, если бы Джильда прошла через отпущение грехов. Жерар с осторожностью выразил свое уважение королю, нимало не заботясь о том, чтобы скрыть как свою изуродованную руку, пальцы на которой были отсечены судейским ножом, так и историю своего увечья. Дарэк очень серьезно выслушивал их рассказы, каждый из который все более отягощал его совесть, уже растревоженную пребыванием в часовне и духами, все еще обитавшими там.
— Как ты думаешь, они поверили мне? — спросил он Атайю позднее, когда они подошли к вертелам, чтобы получить свою порцию мяса. — Некоторым из них пришлось пройти через такое… удивительно, что они вообще позволили мне явиться сюда.
Атайя не стала с этим спорить. Она ничего не сказала, но была не меньше, чем Дарэк, удивлена той доброжелательностью, которую выказывали ее люди по отношению к королю.
— Что же, выходит, они совсем не так упрямы, как я. А я-то упряма как мул. — Затем добавила более серьезно: — Ты — их король, Дарэк. И они гордятся этим — ты не давал им ложных клятв и не обещал измениться в одночасье. Честно говоря, это больше, чем они могли от тебя ожидать. Они еще удивят тебя своей преданностью.
Вечер продолжался, и король получил возможность расслабиться — он прислонился спиной к стене колокольни с добавочной порцией оленины в руке, с удивлением ощущая, что неформальный ужин доставляет ему немалое удовольствие. Как и предсказывала Атайя, Ранальф и в самом деле затянул что-то непристойное, и она заметила, что губы Дарэка беззвучно шевелятся, повторяя слова впервые услышанной застольной песни.
До полуночи оставался час, когда перед ними появилась Тоня.
— Джейрен открыл панель в часовне, — прошептала она Атайе, стараясь не потревожить остальных пирующих. — Я думаю, тебе нужно поспешить. Вам обоим.
Дарэк проследовал через поляну по пятам за Атайей, которая ловко обходила углы палаток и бельевые веревки. Серебристая панель была установлена прямо напротив алтаря, обрамляя фигуру Джейрена, словно портрет в полный рост. Атайя сразу же поняла, что бледность на его лице — не последствие недавней болезни. Джейрен обращался к ним из комнаты Совета, а позади него Атайя заметила мастера Хедрика и капитана Парра, почти скрытых рамой панели и о чем-то ожесточенно спорящих. Хедрик настойчиво указывал рукой в сторону панели, однако Парр, отказываясь смотреть, презрительно развернулся и вышел вон. Дюжина других мужчин жалась к стене в глубине комнаты с одинаковым взволнованным выражением на лицах. Чертыхаясь, Атайя начала рыться в кошельке, отчаянно ища нужный ключ. Совет очень редко собирался так поздно — очевидно, новости и в самом деле очень важные.
Наконец она отыскала нужный ключ и приложила его к раме панели, чтобы установить соединение, открывая панель со своей стороны яркой вспышкой белого света.
— Я здесь, Джейрен. Что случилось?
При звуке ее голоса советники короля разом обернулись к панели. Глаза советников широко раскрылись, и в них появилось молящее выражение, словно у испуганных детей.
— Ваше величество, мы пропали! — вскричал один из них, увидав Дарэка, появившегося в проеме панели за спиной Атайи. — Это ужасно! Ужасно!
— Вы должны прямо сейчас покинуть Кайбурн, — вымолвил Джейрен, игнорируя кудахтанье советников за спиной.
Атайя почувствовала, как ее ужин неприятно зашевелился в желудке.
— Почему? Мудрец приготовился к нападению?
— Нет, Атайя. Он уже напал. Кайбурн оказался всего лишь уловкой. Основные силы Мудреца в настоящий момент атакуют Делфархам. Они еще не достигли замка, но мы уже видим огни пожаров.
Дарэк напрягся подле нее.
— Но только вчера сотни людей Мудреца были замечены недалеко от Килфарнана, — возразил он, — в Лифорте. Шериф видел их…
— Неужели? — отвечал Джейрен. — А может быть, то, что он видел, всего лишь иллюзия? Уловка? Мэйзон доказал, насколько это просто, — он сам использовал подобный трюк, чтобы бежать из Килфарнана. Вспомните, что он говорил о зеркалах. Велика вероятность того, что те самые сотни, которые видел ваш шериф, — всего лишь иллюзии, производимые дюжиной колдунов. Мэйзон в бешенстве, что не разглядел обмана…
— Это не его вина, — быстро сказала Атайя. — Черт возьми, никто из нас не догадался.
Джейрен устало кивнул, протирая глаза тыльной стороной ладони. Он был уже изнурен, а битва только разгоралась.
— Довольно об этом. Мы нуждаемся в твоей помощи, Атайя, — равно как и в помощи всех колдунов, которых ты приведешь с собой, если еще не слишком поздно. Совет и гвардия охвачены волнениями — вопреки приказу Парр отказывается выполнять то, что говорит мастер Хедрик, еще меньше он готов прислушиваться ко мне. Мэйзон и его колдуны находятся в городе, пытаясь сделать то, что в их силах, но их сопротивление может только замедлить продвижение сарцев. При таком развитии событий Мудрец скоро достигнет замка.
Дарэк в досаде с силой стукнул кулаком по скамье, но боли не почувствовал.
— Даже если мы будем скакать без остановки, возвращение в Делфархам займет почти два дня!
— Не для всех, — отвечала Атайя с многозначительным огоньком в глазах. — Я, конечно, не способна взять с собой целую армию, — обернулась она к панели, — но могу вернуться прямо сейчас и попытаться сделать что-нибудь. Может быть… — Голос принцессы прервался, у нее в голове складывался какой-то план. — Узнай, где Кейл держит тот кисет, — произнесла она загадочно, стараясь прямо не упоминать корбалы.
Хорошо, что столь малое количество людей знали о новоприобретенной способности принцессы пропускать свою силу по каналам корбала. Кроме того, Атайя серьезно сомневалась в способности советников сохранить ее тайну. Если во время нападения один из них будет захвачен, он может выдать самый ценный ее секрет, пытаясь купить себе свободу. Или хуже того, не заслуживающий доверия капитан Парр может решить, что эта новая способность, о которой никто никогда ранее не слышал, делает Атайю куда более опасным врагом, чем Мудрец. Он вполне может сознательно пойти на предательство, несмотря на то, что принцесса является союзницей короля. Самое худшее, что можно себе вообразить: Мудрец узнает о ее единственном козыре и найдет способ противостоять ему.
— Принеси кисет в комнату Совета. Возможно, я смогу использовать его для заклинания, с которым Мудрецу еще не доводилось иметь дело, как, впрочем, и никому из нас. Может быть, это заставит его отступить, пока из лагеря не прибудет подкрепление.
Джейрен и не подумал скрывать свои опасения по поводу ее плана.
— Атайя, это чертовски опасно, и ты прекрасно знаешь об этом. Хедрик сказал, что это может убить тебя.
— Только если рядом не окажется никого, кто сможет прикрыть кристалл, если я не смогу остановить заклинание. Придется тебе об этом позаботиться. Что же, мы будем стоять здесь и спорить или постараемся что-нибудь предпринять? У меня нет идей получше, да ты и сам говоришь, что у нас не так уж много времени.
Губы Джейрена сложились в недовольную складку, но он не стал продолжать спор.
— Хорошо. Поторопись. И пришли нам столько колдунов, сколько сможешь.
Он резко закрыл панель, оставляя пустой проем, наполненный клубящимся туманом. Когда Атайя дотронулась ключом до панели, чтобы закрыть ее со своей стороны, серебристый прямоугольник исчез. Принцесса схватила Дарэка за руку и потащила за собой по усыпанному листьями проходу.
— Прости, что бросаю тебя, но я пошлю кого-нибудь проводить тебя…
— Нет, — отвечал король, вырывая руку и упершись ногами в каменную плиту. — Я вернусь с тобой.
Дарэк даже не стал уточнять, о чем просит Атайю, — он и не предполагал, что речь шла о путешествии по путям, которыми проходил мало кто из колдунов, не говоря уже об обычных людях. Король просто знал, что должен вернуться домой.
Атайя в ужасе уставилась на него.
— Не будь глупцом. Мудрецу останется только схватить тебя и, закованного в цепи, торжественно провести по городу. Нравится тебе это или нет, но лагерь, вероятно, самое безопасное место в Кайте. И, кроме того, в битве нам понадобятся колдуны. Ты ничем не сможешь помочь.
— Черт побери, мне на это наплевать! Ты слышала, что он сказал? — Дарэк ткнул пальцем в то место, где ранее располагалась панель Джейрена. — Гвардия и Совет не будут слушать колдунов — мы оба должны вернуться. И я не могу позволить, чтобы люди думали, что я бросил их! — Король сопроводил последовавшие затем слова решительным жестом. — Атайя, я больше, чем кто-либо другой, обязан находиться в Делфархаме прямо сейчас. Я не собираюсь произносить еще одну речь о семейном долге… но неужели ты не видишь? — Дарэк положил руки ей на плечи, крепко сжав их. — Сейчас я говорю с тобой не как брат, но как твой король. Я приказываю тебе взять меня в Делфархам. Немедленно.
Атайя почти готова была отказать, но внезапно поняла, что ее отказ может безвозвратно лишить ее доверия короля, разбить ту хрупкую веру, на которой был основан их союз. Она поклялась повиноваться ему, и она должна подчиниться.