«Пересчитайте, господин Морозофф! — предлагал сабуровский, вжикая замком — «молнией» и при этом шелестя чем‑то, очевидно, банкнотами. — Деньги — они счет любят!..»
«Зачем же!» — Аркадий Сергеевич энергично противился предложению, видно, не желая обижать недоверием граждан–бандитов.
«Тут чуть меньше тридцати миллионов!» — уговаривал Фалалеев.
«Да я вам и так верю… Впрочем, пересчитай, Стив».
Когда подсчет был закончен, Кактус получил от несостоявшегося инвестора документы — мол, он передает эти деньги в качестве кредита, получая в залог недвижимость в Майами, Лос–Анджелесе, Сан–Франциско и в пригороде Парижа — Ментоне.
Сделка завершилась дружеским возлиянием — Говорков, уже подустав от пьяных возгласов, улавливал в тоне и той и другой стороны явную издевку: каждый думал, что надул партнера.
В половине пятого четверка бандитов наконец‑то покинула гостиницу — до слуха Савелия донесся смешок Артемьева:
«И этого лоха разули».
Гулко хлопнули дверцы джипа, и машина плавно отчалила от полукруглого здания «Ореанды».
— И как, интересно, они его обманули? — недоумевал Бешеный, но, взглянув на часы, ужаснулся: он обещал Веронике возвратиться не позднее полуночи.
28«Бензин разлит…»
Огромный неповоротливый бензовоз на КамАЗовском шасси неторопливо катил по горному серпантину трассы Ялта — Симферополь. Машина тяжело взбиралась на склоны, а водитель то и дело посматривал на часы и хмурился — видно, не укладывался в график.
Справа от дороги. ровными рядами возвышались стройные, сбегающие к лазурному морю кипарисы, слева нависали огромные глыбы желтого песчаника.
Сквозь темнеющую зелень на побережье просвечивали белоснежные домики. Рыжее солнце, отражаясь от зеркальной глади моря, слепило глаза, и водитель опустил солнцезащитный козырек.
В то погожее апрельское утро за рулем бензовоза сидел Бешеный. Он уже знал: Аркадий Сергеевич Рассказов и его верный помощник еще вчера покинули гостеприимную Ялту.
Знал он и другое: через полтора часа по этой трассе должен проехать джип с Кактусом и его дружками.
Накануне вечером Бешеный вновь связался с генералом Богомоловым — несмотря на отъезд «мистера Морозоффа», решение физически ликвидировать Василия Фалалеева вместе с его окружением осталось неизменным.
«Савелий, задание во что бы то ни стало необходимо выполнить. Я никогда не стесняю тебя в средствах, — напомнил Константин Иванович. — Только скажи, что тебе требуется».
Говоркову потребовалось совсем немного — бензовоз с цистерной, наполненной бензином. Бензовоз Савелий получил в Севастополе, на базе российских военно–морских сил, спустя всего три часа после разговора с Богомоловым. Хуже было с бензином: бедные моряки не всегда получали его, чтобы выйти в море для плановой подготовки новобранцев, а уж по приказу…
Когда Савелий получал бензовоз, мичман, оформлявший машину, невозмутимо заметил: «Этот КамАЗ уже списан, а с горючим… — Он почесал в затылке. — Что наскребли, то и влили».
«И сколько же влили?» — спросил Савелий, уверенный, что речь идет о цистерне: он и представить себе не мог, какой будет ответ.
«Десять литров в бак, чтобы добраться до места, — вздохнул мичман и развел руками. — Извини, земляк: чем богаты».
Бешеный невольно подумал:
«Знал бы ты, парень, для чего нужен этот бензовоз и этот бензин».
Савелию ничего не оставалось, как обратиться к «афганцам», в Ассоциацию ветеранов, в фирму «Герат». Эту Ассоциацию создал и возглавил Олег Вишневецкий. «Герат» изначально оказывал охранные услуги, но постепенно занялся и коммерцией. Набирая силы, Олёг стал создавать филиалы на территории бывшего Советского Союза и первый открыл на Украине.
С Олегом Вишневецким Савелий познакомился еще в Афганистане, но сдружились они, когда случайно встретились в Москве. Посидев за «рюмкой чая», вспомнив былое, погибших друзей, они поклялись, если даже их будут разделять тысячи километров, прийти в трудную минуту на помощь друг другу.
Когда нужны были сильные, преданные, закаленные афганской войной люди, Савелий обращался к Олегу Вишневецкому, и тот никогда не отказывал, и не было случая, чтобы «афганцы» не справились с поставленной задачей или подвели его. Как говорил Савелий, «я доверяю только Богу и «афганцам»: они никогда не предадут».
Олежек, привет! Это Савелий, — сказал Говорков, услышав знакомый голос.
Савка, привет! Ты где? Совсем забыл друга? — чуть укоризненно заметил он.
Я в Ялте.
Счастливый! Отдыхаешь.
Ага, счастливый, — устало проговорил Савелий, и Олег понял, что попал, как говорится, пальцем в небо.
Какие проблемы, братишка?
Бензин нужен, — выпалил Савелий.
Что, на дороге застрял? — не удержался от шутки Олег.
Ты не понял: мне нужно с тонну.
Когда? — уже серьезно спросил Олег.
В течение часа, — ответил Савелий.
Не клади трубку, я мигом, — сказал Вишневецкий, и в трубке раздалась незатейливая мелодия в режиме ожидания, но вскоре Олег вернулся: — Записывай адрес…
Через полчаса Савелий уже был у одной станции техобслуживания, где его ждали молчаливые ребята. Они закачали в его цистерну тонну бензина и пожелали удачи.
Времени оставалось в обрез, и Савелий устремился к месту, определенному планом операции.
После Алушты дорога пошла круто вверх. Встречных машин было немного: изредка бензовоз обгоняли БМВ да «мерседесы» так называемых «новых украинских» (в Крыму это преимущественно симферопольские и днепропетровские бандиты); они сигналили, требуя уступить дорогу, суетились, спешили.
Бешеный взглянул на часы — до появления джипа Кактуса оставалось минут пятьдесят.
Вскоре показалось небольшое придорожное кафе с игривым и весьма двусмысленным названием — «Вдали от жен».
Бешеный притормозил — метров через пятьдесят должен быть дорожный знак «Улавливающий тупик — 30 м». Именно это место и было пунктом назначения бензовоза.
Улавливающие тупики — узкие дороги, уходящие круто в горы, — проложены на трассе Ялта — Симферополь лет двадцать назад. Крутые повороты, неожиданные подъемы и спуски — не всякий водитель чувствует себя в таких условиях комфортно; многие, особенно по пьяни, в любой момент могут свалиться в ущелье.
А уж если автомобиль потеряет управление, лучше погасить скорость, не то сыграешь вместе с машиной в пропасть.
Спустя минут десять Говорков поставил бензовоз в одном из улавливающих тупиков — прямо над дорогой. Поднял рычаг ручного тормоза, установил на него нехитрое приспособление, приводящее ручник в движение радиоимпульсом, и, бросив в сторону КамАЗа прощальный взгляд, неторопливо спустился к трассе.
Вскоре Савелий как ни в чем не бывало сидел под полосатым тентом кафе «Вдали от жен». Пил кофе, то и дело посматривая на часы. Перед ранним посетителем дорожной забегаловки лежала небольшая коробочка черного пластика с одной–единственной кнопкой — пульт дистанционного управления…
Через двадцать минут, не позднее, бандитский джип должен был появиться.
Люди, хорошо знавшие Кактуса, замечали, что он любит окружать себя всякой швалью и поганью: Васе льстили их почитание и благодарность, и он возвышался в собственных глазах. Фалалеев покровительствовал Артемьеву — он‑то понимал, что Шмаль, сознавая собственное ничтожество, всегда встанет грудью на защиту хозяина и благодетеля.
Именно потому Кактус никогда не сдавал друга юности, хотя, случалось, его и подмывало избавиться от Артемьева; именно потому решил взять его с собой за границу; именно потому посвятил Коляна в свои планы, именно потому доверил ему поездку в Симферополь — самый щепетильный момент в «кидалово» мистера Морозоффа.
Хищного вида джип «Тойота–Лэндкрузер» катил по пустынной трассе. За рулем сидел Кактус, рядом, попыхивая сигаретой, развалился Шмаль.
Оба телохранителя, Аркаша и Синий, лежали в гостиничном номере интуристовской гостиницы «Ялта» удушенные — после поездки в Симферополь они превратились в свидетелей.
А свидетели в столь щекотливом деле Кактусу были не нужны.
Да, классно ты это придумал — американского «бобра» кинуть, — цокал языком Артемьев, то и дело сбивая пепел в открытое окно машины.
Самодовольно ухмыльнувшись, Фалалеев произнес:
Видишь, и бабки у нас остались, и недвижимость надыбали. — Он противно хихикнул.
Щелкнув замочками щегольского кейса, Шмаль извлек документы, подписанные в «Ореанде» мистером Морозоффым.
А тебе не приходило в голову, что и он нас мог кинуть? — неожиданно спросил он с волнением.
Мы ведь с тобой звонили, выясняли: да, есть такой мистер Морозофф, и все, предоставленное им в залог, на самом деле принадлежит ему, — напомнил Кактус.
Теперь, выходит, не ему, — хохотнул Шмаль.
И домики эти не ему, и деньги, на которые он нас кинуть хотел, — тоже не ему. Там ведь как в документах написано?
Если в течение двадцати дней он не погасит кредит, вся эта недвижимость перейдет в наше пользование.
Вот–вот, — обогнав троллейбус, Фалалеев притопил педаль газа.
Да и оформлено вроде правильно. Ладно, — спрятав документы, Шмаль посерьезнел, — ты лучше скажи, как эти тридцать лимонов собираешься через границу перевезти? Золота и камешков разных накупишь, как Остап Бендер, когда к румынам уходил?
Есть один вариант.
И все‑таки, как же?
Огромный баул с наличными долларами лежал в багажнике джипа, и как вывезти столь баснословную сумму, сильно беспокоило Артемьева.
Кактус, закурив, наконец снизошел до объяснения:
Остап Бендер был идиотом.
Почему? — Шмалю не очень понравился столь нелестный отзыв о любимом герое.
Потому, что он со мной не связался.
А что бы ты ему посоветовал?
Обратиться к одному хорошему дяде из таможни. Десять тысяч баксов, и никто в его вещи не заглянул бы. Хорошо, что нам в руки эта запись попала. Да и я тоже идиот — прикинь, семь с половиной процентов с круга пообещал! Почти три лимона! Хорошо, что вовремя спохватился, тебя в Симферополь отправил, к тамошней братве… И им спасибо — надоумили меня, дебила. — Ничего не скажешь, Фалалееву не была чужда самокритичность.