Время от времени тщедушное тельце Виржинии вздрагивало, должно быть, в этот момент она отражала удар меча, охранявшего Людвига ангела. Не желая и дальше испытывать его стойкость, король подозвал к себе дежурившего в десяти шагах от ложи охранника и велел немедленно вызвать полицию, для того чтобы задержать опасную заговорщицу и выслать ее из страны.
Удивленный подобной жестокостью охранник щелкнул каблуками и, не дожидаясь прихода полиции, взял Клоэ под руку и, шепча ей что–то на ухо, увел подальше от ложи.
В тот день Людвиг покинул театр задолго до окончания спектакля, в руках его швейцары могли заметить завернутый в белую ткань округлый предмет, от которого как будто лился свет.
Лебединое озеро
В 1876 году в Байройте состоялся премьерный показ оперы «Кольцо нибелунгов», первым зрителем которого был Людвиг. С 6 по 9 августа спектакль шел лично для него. В королевское ложе сидели двое – король и Вагнер. После спектакль был показан рядовой публике.
Приехавший на премьеру Петр Ильич Чайковский был до глубины души поражен масштабами спектакля, прекрасными декорациями и, разумеется, актерским составом.
Зрителям была предложена опера, которая шла целых четыре дня! Это была совершенно новая и блестящая новация композитора и короля, о которой теперь писали все газеты европейских держав.
После спектакля он зашел за кулисы, где его уже ждал Вагнер. Некоторое время они беседовали в небольшом, но обставленном со вкусом и изяществом кабинете композитора. После чего тот сообщил Чайковскому, что его желает видеть одна высокопоставленная особа, присутствующая на сегодняшнем спектакле.
Разумеется, Чайковский сразу же догадался, о какой такой высокопоставленной особе идет речь. На спектакле он несколько раз пытался разглядеть в лорнет темнеющую подобно таинственному гроту волшебника царскую ложу. С замиранием сердца Петр Ильич ждал появления таинственного короля, но вместо короля в кабинет Вагнера зашел одетый во все черное молодой человек, в руках которого был шелковый цилиндр.
Поклонившись Петру Ильичу, он прошел через комнату и, склонившись над ухом Вагнера, шепнул что–то.
– Пора, мой друг, – несколько виновато улыбнулся Вагнер своему русскому другу, косясь на черного человека. – Вас проводят. Он потупился и вышел первый, не закрыв дверь в кабинет.
– Господин Чайковский. Прошу вас следовать за мной, – сухо поклонился провожатый. Его голос напомнил композитору шуршащую бумагу, отчего у него самого пересохло в горле. Тем не менее он встал и, вежливо поклонившись, вышел вслед за посланником.
Пройдя через черный ход, они сели в ожидавшую их коляску с поднятым верхом, где провожатый тут же завязал глаза композитору черным шелковым шарфом. Чайковский не возражал, полностью поглощенный таинственностью происходящего. Некоторое время он слышал только стук копыт о булыжную мостовую и скрип коляски.
Наконец они остановились, и провожатый помог композитору вылезти из экипажа и встать на твердую почву. Скрипнула дверь, Чайковский почувствовал, как проходит мимо стоящего в дверях человека, должно быть, дверь открыл лакей, услышавший, что подъехала карета.
Они прошли не более десяти шагов, после чего Чайковского усадили в кресло, сняв с его лица черный платок.
Перед ним в изящной позе сидел высокий мужчина, лицо которого скрывала птичья маска. Чайковский тут же безошибочно узнал в нем баварского короля.
Вопреки странностям, окружавшим всю эту встречу, разговор начался сразу же, да так непринужденно, что Петру Ильичу показалось, что он знал короля всю жизнь.
В ту ночь Людвиг блистал остроумием и поражал своего нового знакомого осведомленностью во многих областях науки и искусства. Прекрасная память помогала королю хранить множество интереснейших сведений, которые он теперь с щедростью, достойной великих, изливал на приезжего.
Очарованный Чайковский признался королю, что приехал в Баварию в тайном желании увидеть Его величество. Потому как именно его, короля, известного во всем мире как Король–Лебедь, он и хотел сделать героем своего будущего балета «Озеро лебедей». Говоря это, композитор сделал намек, что мечтает поглядеть на знаменитый Хохеншвангау и лебединое озеро, воспетое миннезингерами и прославленное лебедиными рыцарями.
На что король вдруг ответил неожиданно резким отказом, обидевшим и немного напугавшим Чайковского, решившего уже было, что нашел в Людвиге не просто короля, а человека, который мог бы стать его другом и меценатом.
Увидев замешательство гостя, Людвиг извинился, пояснив, что не имеет ничего против того, чтобы композитор совершил путешествие по Баварии и посетил интересующие его места, но при этом он не только отказывался официально принимать его в своих резиденциях, но и заклинал Чайковского никогда и никому не рассказывать об их встрече.
– Дело в том, что меня преследует страшный рок, – король порывисто сорвал с лица маску, представ перед изумленным композитором во всем блеске своей красоты. – Наделенные необыкновенно сильной магией, мои враги делают все возможное, для того чтобы разлучить меня с теми, кто мне сколько–нибудь дорог. И решись я пригласить вас в Баварию, на вашу голову тотчас обрушатся семь египетских казней. Поэтому прощайте и помните: душа Короля–Лебедя всегда с его друзьями, а значит, и с вами.
С этими словами Людвиг вышел из комнаты. В полной тишине Чайковский посидел еще какое–то время, переваривая услышанное. Потом он поднялся и вышел вслед за королем. В прихожей композитора дожидался давешний провожатый, который вежливо предложил композитору вновь завязать глаза, после чего посадил его в карету и довез до гостиницы.
Приехав в Россию, Чайковский тут же взялся за создание нового балета, надеясь, что баварский король когда–нибудь услышит о нем.
После смерти Короля–Лебедя Чайковский проклял «Лебединое озеро», в котором он невольно предрек гибель Людвига.
Братья
Однажды в гости к Людвигу в замок Хохеншвангау пожаловал его брат Отто. Людвиг не видел его после истории на озере. Правда, уже тогда ему удалось собрать неопровержимые доказательства непричастности брата к очередному заговору иллюминатов. Тем не менее он не спешил первым призвать к себе Отто.
Брат явился накануне приезда в Мюнхен Вагнера, который по договору с мюнхенским театром должен был поставить в нем «Мейстерзингеров». В такой счастливый день Людвиг решил забыть нанесенную ему обиду и отнесся к брату со всей благосклонностью, на которую только мог быть способен.
Они долго разговаривали в кабинете Людвига, куря и попивая замечательный коньяк из личных запасов короля.
– Маман пеняет тебе, что ты до сих пор не женился. Ты ведь знаешь, как это важно для нашей семьи, – говоря это, Отто решил, что брат прикажет вышвырнуть его из замка, так нахмурился Людвиг при одном упоминании о браке.
– Смотрел ли ты «Тангейзера»? – вопросом на вопрос ответил Людвиг.
– «Тангейзера»? – Отто вопросительно поднял брови. – Гм…
– Конечно же нет. Впрочем, я и не ожидал ничего иного, – Людвиг с грустью посмотрел на брата. – Хочешь знать, почему я до сих пор не женат? Отвечу тебе метафорой. Когда–то жил знаменитый бард Тангейзер. Я опускаю его родословную, так как историки путаются, даже называя дату его рождения, я уже молчу об именах его благородных родителей, которых, похоже, вообще никто не знает.
Не суть. Тангейзер был самым лучшим менестрелем Германии. Красоте его стихов и голоса изумлялись не только люди на земле, но и боги на Олимпе. Однажды Тангейзер пел возле так называемого грота Венеры, когда прекрасная богиня предстала перед ним во всем блеске своей красоты и славы.
Она поцеловала Тангейзера, забрав его в свой грот, откуда открывался другой мир – мир, прекраснее которого не было ничего на свете.
Несколько лет жил Тангейзер в сладком плену. Но однажды ему захотелось побывать на родине, повстречаться с другими трубадурами, поучаствовать в турнирах.
Прощаясь с ним, Венера сказала, что ему будет очень тяжело в мире людей, так как его сердце остается с нею. Тангейзер не поверил богине и вернулся к людям.
Он участвовал в турнире трубадуров в Вартбургском замке и заслужил главную награду, вручать которую должна была самая красивая девушка королевства. Это была прелестная Елизавета – племянница ландграфа Тюрингского. Тангейзер тут же влюбился в нее. И велел своему герольду оповестить собрание, что сейчас знаменитый Тангейзер исполнит песню в честь несравненной Елизаветы.
Он начинает петь, но вместо того чтобы петь о Елизавете, поет о Венере. Был неслыханный скандал. Оскорбленные таким поведением трубадура дамы покидают турнир, рыцари бросаются на Тангейзера с обнаженными мечами, но Елизавета спасает Тангейзера, признавшись, что любит его и желает выйти за него замуж.
Ландграф соглашается помиловать Тангейзера, но в наказание принуждает его отправиться в Рим на покаяние.
Проходит несколько лет, Тангейзер возвращается из Рима. Возле Вартбургского замка его встречает трубадур Вольфрам фон Эшенбах[34], с которым он был дружен в былые времена.
Тангейзер признается ему, что Папа не простил его грех, сказав, что снимет проклятие с трубадура не раньше, чем его посох зацветет. Куда ему теперь – мир людей не для него, остается вернуться в грот Венеры.
В это время мимо них проходит траурная процессия. С ужасом Тангейзер видит, что хоронят Елизавету. Убитый горем он падает тут же мертвым. В это время мимо идут пилигримы, которые несут небывалую весть – папский посох зацвел.
– Когда мы были мальчиками, ты говорил, что встречаешься с русалкой из Шванзее. Теперь… – Отто почесал затылок. Хотя, может быть, ты и прав, тот, кому открылся мир, прекраснее которого не было на свете… имеет право отказываться от благ этого…
Некстати вспомнив о русалке, Отто было пожалел о своей несдержанности, опасаясь, что брат все–таки накажет его за проклятую актрису, с которой кронпринц невольно свел его, но в лице Людвиг