итул» и «рынок». Оно означало блокировку, означало, что собственники буквально обороняют от игроков все – арены, спортзалы, любую другую инфраструктуру, используемую командами. Санкции налагались даже в том случае, если игрок и тренер находились в одном ресторане. С сайтов команд и сайта НБА были удалены все изображения игроков, в то время как комиссар лиги Дэвид Стерн и профсоюз игроков спорили во время долгих переговоров, которые становились все более нервными и сложными, о том, как делить пирог доходов лиги. НБА в то время зарабатывала почти шесть миллиардов долларов в год, 57 процентов из них выделялись на зарплаты игрокам, 43 процента отходили собственникам. И переговоры о том, как надо резать этот пирог, зашли в тупик задолго до окончания сезона. Комиссар лиги настаивал на том, что доходы должны делиться пополам: НБА в целом – одна из самых богатых лиг мира, но при этом некоторые клубы убыточны. Многие из-за непомерных контрактов с игроками получают меньше, чем тратят. НБА и профсоюз игроков были как разводящиеся супруги, спорящие о том, как растить общего ребенка – баскетбол НБА. Локаут 2011 года, продлившийся до Рождества и выбивший сезон из привычной колеи, напоминал обсуждение выбора одежды для первого причастия ребенка, закончившееся судом.
Леброн как член профсоюза входил в один из вспомогательных комитетов, который в августе безуспешно попытался возобновить переговоры, но одновременно Джеймс трудился и над тем, чтобы вернуться на площадку еще сильнее, чем раньше. Хотя вернуться пока не мог. Поражение в финале‐2010/11 оставило в нем глубокий след: для такого, как он, привыкшего быть лучшим, этот крах стал несмываемым пятном на том, что он умел делать. На победах. Проходили недели, месяцы, лига покрылась льдами, но его огонь горел. И когда в октябре вместо того, чтобы ехать в тренинг-кемп с командой, Леброн, не зная даты возвращения на площадку, был еще дома и тренировался, ожила и заняла все его мысли старая любовь – футбол.
ЭТО БЫЛО ЭПИЧНОЕ ФИАСКО – ВОСЕМЬ ОЧКОВ ЗА 45 МИНУТ, ИЗ 11 БРОСКОВ С ИГРЫ УДАЧНЫМИ БЫЛИ ТОЛЬКО ТРИ. НЕСЛЫХАННЫЙ ПРОВАЛ, ОБЕРНУВШИЙСЯ ХУДШИМ МАТЧЕМ В ПЛЕЙ-ОФФ В КАРЬЕРЕ ЛЕБРОНА.
До третьего класса старшей школы Леброн был перспективен и в этом виде спорта. После обложки Sports Illustrated в 2002 году, которая короновала его как «Избранного», и просьб мамы, боявшейся, что беготня за овальным мячом доведет его до больницы, Леброн решил, что его будущее – в баскетболе, покинул футбольную команду «Сент-Винсент – Сент-Мэри», где он был звездой на позиции ресивера, и посвятил себя броскам мяча в корзину. Но и в футболе он был настолько хорош, что считался самым перспективным игроком штата Огайо.
«Я хотел играть и во время последнего школьного года, но друзья и тренер отговорили меня от этого. Они были готовы выгонять меня с тренировок, и однажды я понял, что с меня хватит».
И пусть расстаться с футболом было правильным решением, но Леброн всегда спрашивал себя: что было бы, если бы он выбрал овальный мяч вместо дольчатого?
«Мне часто снится одно и то же: я в раздевалке футбольной команды, готовлюсь выйти на поле. И каждый раз перед этим происходит что-то, из-за чего я на поле так и не выхожу».
Во время локаута внезапно показалось, что может и выйти. Поэтому Леброн начал тренироваться всерьез: он подумал попроситься на просмотр в какую-нибудь команду НФЛ.
«Я не знал, сколько продлится локаут, поэтому мы с моим тренером по физподготовке Майком Мансиасом начали работать над тем, чтобы превратить мое тело в тело футболиста. Мы начали с работы над увеличением скорости бега на дистанции сорок ярдов, а в тренажерке – над мышечной массой».
Леброн, отдавшийся футболу, вспоминал Майкла Джордана, который после ухода из НБА реализовал свою детскую мечту и стал бейсболистом. Год, проведенный им в фарм-клубе «Чикаго Уайт Сокс», стал единственным периодом в спортивной карьере Джордана, когда он от успехов пришел к неудачам. Майкл не был лучше всех в бейсболе: возможно, потренировавшись, он бы стал им, но после сезона на «бриллианте» [6] зов площадки стал слишком сильным. Для Леброна все было иначе: это был бы выбор, продиктованный неопределенностью из-за локаута, приключение, в которое он пустился, зная, что когда ситуация изменится, ему придется оставить футбол и исполнять обязательства по контракту с «Майами». Поскольку сезон НБА был поставлен на паузу, была также идея поиграть где-нибудь еще (Коби Брайант, например, начал длительные переговоры с болонским «Виртусом» – впрочем, ничем не завершившиеся, – а другие игроки НБА принимали приглашения из Европы в ожидании, когда споры между собственниками и профсоюзом станут частью истории). Но Леброна это не заинтересовало, и он посчитал стоящей идею вытащить из сундука школьную мечту стать игроком НФЛ. Не заставило себя ждать и предложение, оно пришло от «Даллас Ковбойс».
– Этот контракт теперь висит в рамочке в офисе Леброна, – подтверждает Мейверик Картер.
В конце ноября мечты вот-вот должны были претвориться в жизнь; Леброн уже готовился выйти на футбольное поле, но тут возникла помеха. Его позвала НБА, разбудила ото сна, который почти стал реальностью. Когда начало сезона было уже отменено, а НБА и профсоюз начали шумное битье тарелок и готовились отправиться в суды, переговоры неожиданно возобновились. Локаут подошел к своему концу потому, что игроки уступили запросам собственников и согласились делить доходы пополам (процент колебался, но по сути соотношение оказывалось равным). Однако убытки были уже значительными, они составляли около миллиарда долларов. Тем не менее 26 ноября было объявлено, что сезон‐2011/12 спасен: он начнется на Рождество, регулярка будет сокращена до 66 матчей вместо обычных 82, чтобы спасти плей-офф и короновать чемпиона в июне, как обычно.
Настало время расквитаться за крах финальной серии против «Далласа», показать всему миру, что Леброн Джеймс действительно избранный, самый сильный баскетболист мира. Настало время побеждать. И делать это с первого же матча, который НБА запланировала в Далласе, где «Майами» был нежелательным гостем на церемонии вручения перстней действующим чемпионам.
И все же эта церемония осталась ритуалом даже в укороченном сезоне, начатом в спешке и суете с целью как можно быстрее возместить убытки. Это что-то вроде последнего признания заслуг команды, которая начинает сезон в статусе действующего чемпиона: перед первым матчем игроки, взявшие титул несколькими месяцами ранее, выстраиваются на собственной площадке и получают из рук комиссара НБА чемпионские перстни. Потом они разворачивают чемпионский флаг и под аплодисменты двадцати тысяч ликующих фанатов смотрят, как он поднимается под свод арены, туда, где каждая команда почитает своих легенд и свои победы – нечто вроде зала трофеев, всегда открытого взглядам зрителей. Леброн так часто представлял себе присутствие на этом параде с тех пор, как началась его карьера в НБА! Только в его мечтах получателем перстня был он, аплодировали его команде, и вся она смотрела на то, как полотно с надписью «Чемпионы» проделывает свой путь в бессмертие. В то Рождество в Далласе Леброн наблюдал именно эту сцену, но аплодисменты были не ему, а тем, кто победил его команду, унизив его. Это не должно повториться. 37 очками, 10 подборами и 6 передачами Леброн с первого же матча регулярного сезона ясно дал понять, насколько велико его желание отыграться – в его голове эти показатели переводились одним словом: «вендетта».
Однако, принимая этот вызов, Леброн чувствовал, что должен навести порядок в себе. Во-первых, как профессионалу, отдающему всего себя ради одной цели, ему нужно было доказать, что он лучше всех, отмыться от того поражения. А во‐вторых, в личной жизни: он решил попросить руки Саванны. Они были вместе почти всегда – та девчонка, которую он заметил среди школьных чирлидеров, быстро стала наряду с мамой Глорией женщиной его жизни. Она была рядом с той церемонии драфта, у них было двое сыновей: Бронни и Брайс. Они были семьей. И настало время оформить это официально. Попросить ее выйти за него замуж.
«Я думал над этим. И в конце концов решил, что она – та женщина, рядом с которой я прошел все взлеты и падения моей жизни, она всегда была рядом, и я хотел бы всегда быть рядом с ней. Для меня это – шаг к взрослению».
Замужество всегда было важно для Саванны, она начала мечтать об этом с шести лет. Но с Леброном она не торопилась. «Мы это обсуждали. Если мы это сделаем, я хочу, чтобы это было навсегда», – говорила она.
Возможность пойти к алтарю и надеть ей на палец кольцо предоставилась на новогоднем празднике, который организовал клуб. Собралась вся команда с семьями. Были Глория, сыновья Леброна и Саванны. Были и вип-гости – Куин Латифа и Лорин Хилл. В вопросах, важных для его жизни, Леброн доверялся своим друзьям. В «Майами» он дружил с Дуэйном Уэйдом и Крисом Бошем. Между ними установилось взаимопонимание, выходящее за рамки площадки: оно уходило корнями в драфт‐2003 и в олимпийское путешествие в Пекин, где впервые родилась идея играть вместе. Их крепкая связь напоминала ту, что была у Леброна в школе с «Великолепной четверкой». Сейчас друзья не проводили время в мечтах о том, как станут богатыми и знаменитыми, они ими уже были, но эта связь была больше, чем просто понимание игры друг друга. И они много общались вне площадки, семьями. Леброн попросил Уэйда взять на хранение кольцо на весь вечер.
«Я боялся, что потеряю его».
План Леброна был прост: как только часы пробьют полночь, он сделает предложение Саванне. И едва календарь перешагнул из 2011 в 2012 год, Уэйд отыскал глазами Леброна, отозвал его в сторонку.
– Ты готов? – спросил он Леброна.
– Если ты не дашь мне это кольцо сейчас, я, наверное, уже никогда не попрошу его у тебя…
«Я был на нервах – так же, как перед матчем финальной серии».
Когда Саванна под аплодисменты присутствующих сказала «да», Леброн обнял ее и детей. Они еще не определили дату, но уже были женихом и невестой.