После очередного звонка Циммерман все же решил выйти из машины. Он подошел к Трейвону, спросил, кто он такой и почему шатается по кварталу. По версии семьи Трейвона, Циммерман вынул пистолет и убил его. Преступление, совершенное на почве ненависти, из-за цвета кожи подростка, из-за мысли о том, что если кто-то идет в капюшоне, то у него плохие намерения. Циммерман, который в итоге не был осужден, оправдывался, говоря, что действовал в пределах необходимой обороны, что когда он спросил Мартина, кто он, тот на него напал, ударом кулака сломал ему нос, имел преимущество, и тогда Циммерман вытащил пистолет и выстрелил в парня. Убив его.
Трейвон не вернулся домой вечером. Отец сообщил о его исчезновении в полицию, которая показала ему тело подростка, найденное неподалеку. Трейси опознал тело: это был его сын.
В последующие дни смерть Трейвона Мартина разделила Америку. Преступление на почве ненависти, очередная жестокость по отношению к афроамериканцам, культура постоянного недоверия, рост расизма. Капюшон его худи был поднят – этого оказалось достаточно.
Многие приняли сторону Циммермана, которого сначала не арестовали: петиция, призывающая арестовать его, набрала за короткое время миллион подписей, но сайт, созданный для сбора помощи Циммерману на адвокатов и прочие издержки, оградил его стеной из миллиона долларов. 23 марта, спустя почти месяц после смерти Трейвона, президент Барак Обама впервые высказался насчет этого случая, говоря, что стране требуется «поразмышлять над собой», чтобы понять, какой она хочет быть в этой ситуации.
СМЕРТЬ ТРЕЙВОНА МАРТИНА ВКЛЮЧИЛА В ГОЛОВЕ ЛЕБРОНА РУБИЛЬНИК. ОН НЕ МОГ ОСТАВАТЬСЯ В СТОРОНЕ: ОН ДОЛЖЕН БЫЛ СКАЗАТЬ ЧТО-ТО, СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО. ДОЛЖЕН БЫЛ ВСТАТЬ НА ЧЬЮ-ТО СТОРОНУ.
В сезоне‐2011/12 Леброн играл в «Майами Хит». Он еще не становился чемпионом, но уже давно был самым узнаваемым игроком НБА. Случай с этим парнем, который вступил в борьбу за свою жизнь (не так уж и далеко от «Американ Эйрлайнс Арены», в месте, похожем на родной для Джеймса Акрон), глубоко тронул его. Тронул почти как семейное событие: Трейвон Мартин был как будто один из земляков, один из многих знакомых тех лет, когда его мама переезжала из одного места в другое, жила в многоквартирных домах и мечтала уехать из этой трудной для жизни окраины Огайо, из мест, где такие, как Леброн или Трейвон, не чувствовали себя в безопасности даже дома.
«Я читал все статьи, все разные описания того, что произошло и почему это произошло, что нужно делать, чтобы это никогда не повторилось. Однако по прочтении всего этого мои мысли возвращались к моим детям. Я думал о Бронни и Брайсе, о том, что я почувствовал бы, если бы это случилось с ними, если бы они однажды вышли из дома для такого рутинного дела, как поход в супермаркет, и не вернулись бы».
Смерть Трейвона Мартина включила в голове Леброна рубильник. Он не мог оставаться в стороне: он должен был сказать что-то, сделать что-то. Должен был встать на чью-то сторону.
Майкл Джордан, когда в 1990-м отказался поддержать кандидата от демократов на выборах в Сенат от Северной Каролины, научил суперзвезд спорта тому, что «республиканцы тоже покупают кроссовки». Лучше думать о спорте и о заработках, не пачкаясь политикой. После этого решения он стал всеобщей иконой, но никогда не высказывался по неоднозначным вопросам. Все хотели быть как Джордан, но сам Майкл всегда держался на равном удалении от любых политических дел.
После гибели Трейвона Мартина Леброн понимал, что не может отмалчиваться. Мысль о том, что на месте этого парня, которого остановил патрульный, могли быть Бронни или Брайс, тревожила его. Он прекрасно знал, что такое боязнь представителей власти, хорошо помнил, как подростком в Акроне, завидев полицейскую машину, они с друзьями прятались кто куда. Не потому, что сделали что-то плохое, а потому, что взрослые научили их: белые в униформе – предвестники неприятностей.
Его партнеров по «Майами» тоже сильно обеспокоило то, что случилось с Мартином. Они решили показать все свое недовольство, придя на площадку в худи с поднятыми капюшонами. «Смотрите, мы преступники лишь потому, что в капюшонах!» – кричало их послание миру. «Мы все – Трейвон Мартин!» – восклицал Леброн в соцсетях, как бы говоря, что мы все – жертвы стереотипов, исходя из которых тот факт, что мы черные и носим худи с поднятым капюшоном, скорее всего означает, что мы уголовники. К тому времени у Леброна уже был созданный им фонд. С помощью шоу «Решение», в котором он предыдущим летом объявил о том, что покидает Кливленд и переезжает в Майами, он пытался добиться двух целей: во‐первых, подтвердить, что НБА – это лига игроков, имеющих силу для того, чтобы решать свою судьбу самим, особенно когда они в статусе свободного агента, и во‐вторых, найти новый способ донести свои мысли до болельщиков, без фильтра традиционных медиа, без риска, что их слова переврут.
Леброн уже в первые годы карьеры отдавал себе отчет в том, как любят его фанаты, как внимательно его слушают, и сделал вывод, что его слова дойдут прямо до них. Однако, решив привлечь внимание к делу Трейвона Мартина, он делал нечто большее: он шагнул на поле, до того времени для успешного спортсмена скорее минное, вступил в сражение, которое могло принести ему больше вреда (потеря спонсоров, критика, плохая репутация), чем пользы. Заявив, что республиканцы тоже покупают кроссовки, Джордан двадцать лет назад установил для спорта стандарт: времена Мохаммеда Али и Билла Расселла, идущих вместе с Мартином Лютером Кингом, закончились, и после Джордана успешные спортсмены были отличными лицами брендов, но свои политические убеждения держали при себе. Читая о смерти Трейвона Мартина, о том, что случилось с парнем, на которого он был так похож когда-то, боясь того, что может случиться с Бронни и Брайсом, Леброн чувствовал, что должен что-то сделать, что его голос должен донести всем, кто хочет его слышать, что спортсмен не только должен помогать продавать что-либо, но должен и помогать обществу изменить себя и то, что его окружает. И изменить к лучшему.
«Я тогда понял, что в жизни есть вещи и более важные, чем баскетбол. Я понял, что у меня есть голос, что есть соцсети, есть все мои появления на публике, которые привлекают внимание людей. Я понял, что не мог использовать эту сцену только для спорта. Я должен был делать больше, намного больше. Должен быть кем-то большим, чем просто спортсменом».
Леброн не станет упускать случай, чтобы повторить это кредо каждый раз, когда кто-то ему будет замечать, что спортсмен должен думать только о спорте, не вторгаясь в политику или общественную жизнь. В феврале 2021-го это сделал Златан Ибрагимович.
– Леброн мне нравится, – сказал игрок «Милана», в прошлом – звезда «Лос-Анджелес Гэлакси», команды MLS. – То, что он делает – это феноменально, однако… Мне не нравится, когда спортсмены, достигнув определенного уровня, начинают говорить о политике. Делай то, в чем ты хорош.
Леброн был готов к таким вызовам. Сначала он припомнил Ибре, как в 2018-м тот говорил о расизме в Швеции, о критике, которую он получал потому, что его фамилия – «не Андерссон и не Свенссон». А потом пошел в контратаку, сделав слэм-данк в корзину полемики, напомнив, кто он и что собой представляет.
«Я не из тех, кого можно критиковать за то, что он говорит о политике, ничего в ней не понимая. Перед тем, как говорить, я подготовился, и мои высказывания – следствие хорошо образованного ума. Я не могу молчать, не могу ограничиваться лишь спортом: понимаю, насколько силен мой голос, насколько использование моих возможностей способно помочь в борьбе с несправедливостью, которую я вижу в нашем обществе. Я думаю о трехстах ребятах в моей школе в Акроне – они сталкиваются с несправедливостью каждый день. Они нуждаются в голосе, и их голосом хочу быть я. Голосом громким и заметным. Голосом, слышным во всем мире. Голосом того, кто понимает, что он не просто человек спорта, что может добиться перемен для тех, кто познал близость ада так же, как пришлось познать ему».
Став игроком НБА, Леброн смог освободиться от Акрона, смог строить свое будущее. Он вышел из ада, но кочевое детство, проведенное им в переездах из одного жилища в другое, осталось с ним. Леброн быстро понял, что им с мамой удалось выжить только потому, что рядом с ними всегда была та самая «система поддержки». Друзья из Бундокса, помогающие ему и маме, когда Леброн был маленьким, друзья, дававшие им кров, Уокеры, те, кто был рядом с ним в юношеских спортивных центрах, где Леброн учился играть в баскетбол и где нашел ту большую семью, которую ему не дала жизнь, те частички родительской заботы, которую он так искал. Эту заботу дали ему друзья, и он должен благодарить и их. Поэтому, однажды поняв, что он может покинуть Акрон, что его талант может унести его далеко, Леброн решил, что должен что-то делать. Его этому научила мама: общество – это важно, все должны помогать тем, чем могут.
«Хочу быть хорошим человеком как на площадке, так и вне ее. Баскетбол – это не навсегда, я хочу, чтобы люди помнили меня по моим делам и на площадке, и вне ее».
«Семейный фонд Леброна Джеймса» был основан в 2004 году, когда Леброн закончил свой первый сезон в НБА. Он решил, что должен сделать что-то для родного города, сделать так, чтобы Акрон меньше походил на ад. Хотел, чтобы такие ребята, как он, стали большинством, а не исключением, чтобы они не бились в стену жизни, могли строить свое будущее. Хотел быть уверенным в том, что становится все меньше детей, вынужденных проходить через то, через что прошел он: дети должны думать только об игре, а не о наркотиках или оружии. Фонд был основан для оказания помощи и сначала поддерживал разовые проекты, пока создавалась его структура и привлекались средства для того, чтобы помогать системно. Таким начальным проектом стало партнерство с Boys&Girls Club of America, одним из центров для детей, который помогал и Леброну, когда тот был мальчишкой. Со времен своего первого участия в Матче всех звезд в 2005-м Леброн через свой фонд делал пожертвования отделениям этой организации в городе, где проходил матч.