«Избранный».
В то время Леброн был самым известным школьником Америки. А может, и всего мира. Все благодаря Sports Illustrated и тому прозвищу, что он теперь носил и которое привлекло к нему всеобщее внимание. Отныне Леброн хотел носить этот знак постоянно, хотел, чтобы он был запечатлен на его спине. Это не было бравадой юнца, верящего, что весь мир у него на ладони, это было непрерывным напоминанием о том, что не нужно переставать мечтать. Что даже мальчишка, росший в бедности без постоянного жилья, очевидно не имеющий перспектив, может стать новой звездой, избранным, в мире, где неудачи – только собственная проблема.
Он хотел сделать это главным образом для нее, для мамы. Единственный постоянный спутник его жизни, источник поддержки, мама, которую он в детстве ждал бессонными ночами, расположившись на диване какого-нибудь друга, надеясь, что она вернется домой живой и здоровой. Детство Глории отличалось от детства ее сына. Она жила в деревянном доме на Хикори-стрит. В совсем не богатом доме, но зато с многочисленной семьей. В любви и безопасности у нее никогда не было недостатка, с того времени, как она малышкой смотрела бейсбол, сидя на руках у деда. Джеймсы были очень дружной семьей, и когда Глория забеременела, хотя ей было всего шестнадцать, она знала, что могла рассчитывать на них всех.
«Семья – это люди, которые разделят с тобой и счастливые, и трудные времена».
Жизнь не была к ней щедра. Смерть бабушки и матери в 1987-м перевернула все с ног на голову. Вынудила ее взрослеть быстрее, становиться женщиной, искать способы выживания. Одно ей было ясно всегда: Леброн для нее был главнее чего угодно. Даже в самые тяжелые дни для нее важнее всего была уверенность в том, чтобы мальчик, которому она на трехлетие подарила маленький щит с корзиной, тут же ставший его любимой игрушкой, как можно меньше знал о том, что его окружало.
«Когда я был маленьким, наши дела были плохи, но меня это никогда не угнетало. Она делала для меня все: как мать, как отец, как старшая сестра. То, что она для меня делала, было невероятным. Например, Рождество и мой день рождения в календаре близко – 25 и 30 декабря. Учитывая трудности, которые были у нас, я всегда думал: “Будет один подарок, два или не будет ни одного? ” Но подарки были всегда. Она готовила меня к жизни, учила разнице между хорошим и плохим. Учила тому, что иногда случаются и ошибки, но нужно понимать, что в итоге будет правильным, и быть готовым справляться с последствиями того, что ты делаешь».
Одинокая Глория не могла обеспечить Леброну безопасную жизнь, поэтому «защитить его» для Глории означало также отправить сына к Уокерам, чтобы он пожил в настоящей семье в ожидании того, когда ее дела наладятся; это было то самое «правильное».
– Она была красивая и гордая, но Леброн для нее стоял на первом месте, – говорит о ней Брюс Келкер, первый тренер, который пригласил ее с сыном жить у них.
Каждый раз, когда Леброн переходил в новую команду, в новую обстановку, первое, что делала Глория, – убеждалась, что там все как надо, что тренеры – хорошие люди (и это важнее, чем хорошие специалисты), что обстановка подходит для мальчишек, для сына. Таким же был и подход Глории ко встречам с людьми, которые стали интересоваться им, когда он стал считаться будущей звездой баскетбола. Вместе с Эдди они колесили по стране, выслушивая предложения агентов и компаний, желающих связать имя Леброна со своим именем.
В начале последнего года старшей школы в жизни Леброна появилась еще одна женщина. Саванна Бринсон, третьеклассница из «Буктела», была чирлидером, и Леброн заметил ее на одном из матчей.
– Я понятия не имела, кто он, и это он знакомился со мной, а не наоборот, – говорит Саванна.
Сначала Леброн пригласил ее сходить на матч, в котором он не участвовал. Потом – на ужин, потом – на первое настоящее свидание. В «Аутбек», ресторан, специализирующийся на мясе и стейках. Не самое романтичное место в мире, конечно, но между двумя молодыми людьми проскочила искорка и ударила молния. Такая же, как между Леброном и спортом. Саванна была в белом и розовом, Леброн надел все лучшее, что у него было, и взял напрокат машину. Он хотел произвести впечатление на ее отца: был пунктуален, забрал и привез ее в то время, на котором настаивал мистер Бринсон.
«СЕМЬЯ – ЭТО ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РАЗДЕЛЯТ С ТОБОЙ И СЧАСТЛИВЫЕ, И ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА».
«Я хотел играть по ее правилам, хотел произвести на него впечатление».
Саванна – жизнерадостная девушка с множеством интересов. Она играла в софтбол, ей нравилось быть чирлидером. Жила в доме на окраине города, в конце улицы, обсаженной деревьями. Она была младшей из пяти детей, и папа Джей Кей, как и мама Дженнифер, учили их тому, насколько важна помощь обществу. Бринсоны были небогаты, и с пятью детьми у них хватало забот. Но их двери всегда были открыты для тех, кому нужна была помощь. Для таких, как Глория и Леброн. У Саванны детство было не столь трудным, как у Леброна. И она не задумывалась о том, насколько велика роль спорта в жизни этого высокого парня, с которым она встречалась.
– Поначалу я и не знала, что он играет за «С.В.», потом, узнав, думала, что он станет этаким героем местного масштаба, а после школы бросит играть, – вспоминает Саванна.
На следующий день после их первого свидания Леброн снова постучался в ее дверь. В руках у него был пакет с едой, оставшейся после вчерашнего ужина, из ресторана «Аутбек», который она попросила у официанта, а потом забыла в машине. Открыв дверь и увидев улыбающегося Леброна, Саванна подумала, что это был предлог для новой встречи. Но все было иначе: для него эта девушка, моложе его на год, которую он увидел среди чирлидеров соперников, была особенной. Она могла стать его королевой.
Одно мгновение может изменить жизнь навсегда. Секунда, взгляд, случайная встреча где-нибудь – и незнакомый человек вдруг становится частью твоей жизни. Неотъемлемой частью.
«Это была судьба. Я мог сесть на один рейс, мог на другой. Он – на третий. Но все же мы встретились».
Летом 2002-го Рич Пол был 21-летним молодым человеком, с мечтами в ассортименте и билетом из Акрона в Атланту. Леброн заметил этого невысокого парня, одетого в винтажную майку Уоррена Муна, легенды футбола, в хвосте самолета.
– Эй, ты где такую нашел? – спросил его Леброн.
– Я ими торгую, – ответил Пол.
Он объяснил Леброну, что занимается продажей футболок в Атланте, и если он хочет, может к нему приехать.
– Сошлешься на меня – тебе там скидку сделают. Меня зовут Рич, Рич Пол.
Леброн поблагодарил его и, будучи в Атланте, зашел купить майку к Энди Хайману, продавцу, которого посоветовал тот парень в самолете. Когда он сказал, что пришел по рекомендации Рича Пола, он получил скидку. Все, как Пол и обещал. Вернувшись домой, Леброн позвонил Ричу и поблагодарил его. Так он нашел себе нового друга.
У них оказалось много общего. Рич был на четыре года старше него, уже любимчика Акрона, школьника, от которого вся Америка ждала большого прыжка в НБА. Оба были из неполных семей: Леброна воспитывала мама, Рича – отец, Рич Пол – старший. И они оба чувствовали себя парнями с окраины, теми, кто знал, что будущее им не гарантировано, что мир заранее закрыл перед ними двери, а вот ад свои двери готов открыть для них всегда, готов поглотить их, сделать их частью статистики, добавить их имена в списки заблудших душ.
Рич взрослел за прилавком продуктового магазина своего отца в Гленвилле, безвестной восточной окраине Кливленда, на озере Эри. Это одно из тех мест, где бедность и тяжелый труд – удел каждого, где каждый мечтает о лучшей жизни, где сирен и выстрелов больше, чем капель воды во время дождя. И где обитатели квартала – твоя семья, всегда готовая помочь тому, кто попал в трудное положение, знающая, что однажды может случиться так, что придется не оказывать помощь, а просить ее. Они жили в маленькой квартирке Рича Пола – старшего над его магазином – центром притяжения всего квартала. За дверями, на углу улицы, был старый, ржавый, постоянно трезвонящий таксофон, малыш Рич рос, наблюдая за папой, который, как и Глория Джеймс, старался как можно надежнее оградить сына от подступающих к ним трудностей. Того, что приносил магазин, едва хватало на жизнь, но на столе всегда что-то было, да и отопления в холодные дни хватало. Рич учился у отца вести дела и общаться с клиентами. Это давалось ему очень легко. Отцу даже удалось отправить его в лучшую школу, которую он знал, – «Бенедиктин», частное заведение, католическое и преимущественно для белых. В этой школе от учеников требуют носить форму и держаться подальше от проблем. Точно как в акронской «Сент-Винсент – Сент-Мэри».
Он обратил на себя внимание в спорте, играя в баскетбол и завоевав два трофея на национальном уровне; на площадке он не блистал, но быстро учился, был любознателен и хотел открыть мир, понять, что и как в нем работает.
Его отец умер от рака, когда 18-летний Рич уже почти окончил школу. Он остался один. Рич был знаком с Хайманом и начал торговать в Кливленде его винтажными футболками великих спортсменов. В этих футболках было очарование старины, печати ушедшего времени – устоять перед покупкой было невозможно. Рич возил их в багажнике своей машины и охотно дарил друзьям, а те ходили в них гулять, на дискотеки или на вечеринки. Взамен он просил их рассказывать об этих майках и раздавать визитки. Это работало.
Сработало и с Леброном – теперь его часто можно было видеть в футболках от Рича. Но отношения между ними были глубже: похожий жизненный опыт, оба научились от своих родителей быть ответственными, знали разницу между хорошим и дурным и искали свое место в мире.
«Мы сразу друг друга приняли. Сразу друг друга поняли. Каждый раз, когда я хотел что-то сделать и сомневался, я звонил Ричу и спрашивал его, как поступить, что он думает об этом».
Они говорили обо всем – от телепрограмм до девчонок, от родителей до друзей, которых больше нет. Они вместе тренировались, говорили о своих мечтах, о своих твердых намерениях их воплотить: Леброн – в баскетболе, Рич – в бизнесе. Его дело с футболками развивалось, но он попробовал себя и в сфере спортивной экипировки вместе с Леброном, которому она нравилась и который ее носил.