Погружённый в тягостные раздумья, Шрам застыл у входа в королевскую пещеру. За его спиной, в клетке из звериных костей сидел нахохлившийся Зазу, далеко не такой говорливый, как прежде.
Вдруг перед самой мордой Шрама появилась маленькая, невзрачная, но юркая птичка. Тот машинально попытался сграбастать случайную добычу когтистой лапой, но не тут-то было! Птичка проскочила между длинными кривыми когтями и, отлетев на безопасное расстояние, сообщила тоненьким голоском:
– Симба жив.
Шрам не поверил своим ушам и, встряхнув чёрной гривой, переспросил:
– Что это ты там такое чирикаешь?
– Симба жив! Симба жив! – как ни в чём не бывало повторила птичка, после чего на всякий случай отлетела ещё чуть подальше и добавила:
– Акуна-матата.
– Что за чертовщина! – рявкнул Шрам. – В последнее время эта птичья мелюзга совсем обнаглела и чирикает всякую ерунду.
Он попытался ещё раз схватить птичку. Та снова ускользнула от львиных когтей и, зависнув на мгновение в воздухе, оставила прямо на кончике носа нового короля белую кляксу, после чего проворно выпорхнула из пещеры. Шрам взревел от бешенства: его, всемогущего короля, обкакала маленькая, невзрачная птичка. А тут ещё и Зазу подлил масла в огонь:
– Вот она, цена твоего владычества!
– Замолчи! – вконец рассвирепев, зарычал Шрам. – Иначе я оторву твою длинноносую голову!
– Прошу прощения, – с достоинством ответил Зазу, – если бы ты на самом деле хотел оторвать мою голову, то сделал бы это давным-давно.
– Ты забыл добавить: «Ваше величество», – ледяным тоном заметил Шрам.
– Величеством для меня всегда был и останется Муфаса... – начал было, гордо задрав клюв, Зазу. Однако продолжить свою мысль ему не удалось. Шрам свирепо бросился к клетке, в которой находился непокорный секретарь погибшего короля. Оскалив клыки и зловеще сузив глаза, черногривый лев вплотную приблизил морду к костям-прутьям и прорычал:
– Не смей никогда больше произносить при мне имя твоего бывшего хозяина!
Испуганный Зазу примолк и забился в дальний угол клетки. Всё-таки он не был героем, но в честности и верности ему нельзя было отказать. Однако этот товар при нынешнем правителе не был в цене. Зазу понял, что Шрам рассердился всерьёз, и ожидать от него можно самого худшего. Поэтому перепуганная птица промолчала.
– И вообще, – с угрозой продолжил Шрам, – мне надоели недовольные гримасы в мою сторону, которые позволяют себе все эти Сараби, Рафики и ты, петух ощипанный. Короче говоря, хотите вы того или нет, но я – король, и будьте любезны оказывать мне королевские почести!
Несмотря на то, что Зазу дрожал от страха каждым своим встопорщенным перышком, он крепко зажмурил глаза и тихо сказал:
– Боюсь, что этого не будет никогда.
Шрам отпрянул от клетки, как будто получил увесистую пощёчину. Тихий голосок Зазу прозвучал для него, словно гром. Однако Шрам быстро справился с собой и зловеще произнёс:
– В общем так, Зазу, я начну с тебя. Если ты до наступления вечера не начнёшь называть меня: «Ваше Величество», я сам перекушу тебе крылья и отдам на съедение гиенам. А то они жалуются, что соскучились по свежей пище. Конечно, ты похудел за время заточения, но, думаю, гиенам ты придёшься по вкусу.
Зазу забился ещё дальше в угол. Похоже на этот раз его песенка спета. Понимая, что Шрам обязательно с ним расправится, он всё-таки не мог переступить собственную гордость и забыть своего настоящего господина – короля Муфасу, а также его безвременно погибшего наследника Симбу.
Хотя, постойте-ка, что это там чирикнула дерзкая птичка перед тем, как пометить царственный нос Шрама? Что-то вроде: «Симба жив», а потом ещё какие-то странные слова... Или это просто ему послышалось?
Размышления Зазу были прерваны сердитым рыком Шрама:
– Так что решай сам, секретарь несчастный. Или ты начинаешь служить своему нынешнему королю, или отправляешься прямо в пасть гиенам. К тому же теперь ты стал нежелательным свидетелем. Совсем необязательно, чтобы кто-то посторонний знал или хотя бы подозревал о том, что Симба жив. А вдруг это действительно так?
Сердце в груди Зазу забилось чаще, а в его глазах блеснул светлый луч надежды. Значит, он не ослышался! Если Симба и в самом деле не погиб, Шрам ни минуты не может считать себя в безопасности. Больше всего на свете Зазу сожалел сейчас о том, что не может выбраться из своей клетки. И не только потому, что боялся за свою жизнь.
Как здорово было бы, вырвавшись на свободу, возвестить всем обитателям Светлого Королевства, что их законный король Симба жив, а затем найти его и помочь, чем возможно. Но до сих пор Зазу так и не удалось справиться с крепкими звериными костями, из которых была сооружена злосчастная клетка.
– Итак, выбор за тобой, – ещё раз повторил Шрам. – Или ты будешь служить мне верой и правдой, или погибнешь.
На этот раз Зазу решил, что небольшая хитрость будет нелишней. В конце концов, почему бы не потянуть время? Теперь, когда появилась надежда на возвращение Симбы, стоило ли бездумно рисковать жизнью? Ведь вместе с новостью о том, что Симба не умер, обстоятельства представали совсем в другом свете. Поэтому Зазу сказал:
– Хорошо, Шрам, я подумаю. Однако мне нужно время.
– Разве тебе недостаточно было того времени, что ты просидел здесь взаперти? – удивился черногривый лев. – Ну ладно, можешь думать до сегодняшнего вечера, как я и обещал. Но не позже! – многозначительно добавил Шрам, погрозив собеседнику длинным кривым когтем. А пока мне надо потолковать кое с кем кое о чём, – добавил он вполголоса. – Например о том, как получилось, что сегодняшняя новость оказалась возможной.
Сказав это, Шрам вышел из пещеры, и Зазу остался в одиночестве. Он выбрался из своего любимого дальнего угла клетки, где обычно спасался от когтей Шрама, и просунул длинный клюв между рёбрами скелета, внутри которого ему приходилось томиться.
– Похоже, Шрам пока и сам не уверен в том, что ему сказала птичка, – принялся размышлять вслух Зазу. – Дорого бы я заплатил, чтобы узнать, куда это он направился. По-моему, с тех пор, как Шрам стал королём, он никогда ещё так не торопился.
Внезапно в пещере послышался чей-то очень тоненький, но уже не птичий, голосок, который произнёс:
– Ох, Зазу, до чего же ты любопытен!
Прежде, чем вытащить застрявший между костями клюв, узник скосил глаза и увидел маленькую белую мышку с хитрыми глазками и длинным хвостиком. Мышка без всяких церемоний обращалась к Зазу, как к старому знакомому.
Бывшему секретарю Муфасы, привыкшему к более строгому этикету, это не очень-то понравилось, поэтому он даже не ответил невежливой мыши. Однако мышку это ничуть не смутило, и она насмешливо продолжила:
– Для приговорённого к смерти ты что-то чересчур щепетилен.
– С чего ты взяла, что я приговорён к смерти?! – встрепенулся Зазу. – Шрам не раз обещал оторвать мне голову, но всё обходилось. Возможно, ему нравится моя дерзость, – с гордостью добавил секретарь.
– Однако на этот раз дело не только в твоей дерзости, – возразила мышь, внимательно рассматривая клетку, в которой сидел Зазу. – Не говоря уже о том, что ты никогда не сможешь назвать Шрама «Ваше Величество», теперь ты ещё и знаешь о том, что Симба жив. А этого знания нынешний король не может позволить никому. Так что, Зазу, если не я, то ты обязательно достанешься сегодня на ужин гиенам. Ну да ладно, по старой дружбе я тебе помогу.
– А разве мы с вами знакомы? – удивился Зазу. – Что-то я такого не припомню.
– Ещё бы! Разве личный секретарь великого Муфасы может запомнить какую-то маленькую белую мышь, которую он когда-то давно совершенно случайно спас от смерти? – развела лапками мышка.
– Я спас вас от смерти? – удивился Зазу.
– Именно. Помнишь тот день, когда все звери пришли на чествование младенца Симбы? Тогда на церемонию не явился один лишь Шрам, и Муфаса вместе с тобой отправился к нему, чтобы выяснить, в чём дело.
– Что-то такое припоминаю, – кивнул Зазу.
– Так вот, – продолжала мышь, – Шрам тогда от нечего делать поймал маленького мышонка и собрался его съесть. И так бы оно и случилось, если бы в этот момент не пришли вы с королём. Помнишь свою фразу о том, что играть с едой нехорошо?
– Так этим мышонком был ты? – догадался Зазу, переходя на доверительный тон.
– Конечно, – кивнула мышь. – Так что я у тебя в долгу. И собираюсь этот долг возвратить.
– Боюсь, ничего у тебя не получится, – печально покачал головой Зазу. – Как я ни пытался долбить клювом эти кости, на них не остаётся даже царапины.
– У меня давно сложилось мнение, что чем животное или птица выше ростом, тем глупее, – хмыкнула мышь. – Исключение составляют, пожалуй, лишь слоны и некоторые львы. Ты, Зазу, находишься где-то посредине между мной и тупым буйволом, так как считаешь, что наилучший способ выбраться из твоей клетки – долбить кости клювом.
– Однако наглости у тебя хоть отбавляй! – обиделся Зазу. – Но что ты можешь предложить взамен?
– Совсем необязательно ломать твой клюв или мои зубы об эти окаменевшие ребра, – как ни в чём не бывало продолжила мышь. – Вполне достаточно перегрызть в скелете несколько маленьких косточек, он развалится сам.
– Посмотрим, как это у тебя получится, – недоверчиво сказал Зазу.
Мышка проскользнула в клетку. Она принялась бегать по всем её уголкам, то взбираясь вверх, то спускаясь вниз. Она мелькала туда-сюда так быстро, что у следящего за её передвижением пленника даже закружилась голова. Как оказалось, мышь старалась не зря. Очень скоро она наконец спустилась вниз и объявила:
– Всё в порядке. Ты ещё не разучился летать, пока сидишь взаперти?
Зазу в её словах послышался подвох, поэтому он насупился и ничего не ответил. Однако мышка поспешила его успокоить:
– Я спрашиваю об этом не для того, чтобы тебя обидеть. Просто после того, как клетка начнёт разваливаться, тебе необходимо будет как можно скорее выскочить наружу, чтобы не попасть под тяжёлый хребет, к которому прикреплены остальные кости.