Король совершенно ясно мыслил и говорил со мной подробно о том, что нужно делать. Я сделал ему предложение собраться со мной сразу и поехать в Мюнхен, чтобы показаться народу; все бы приветствовали его. Король, однако, объяснил, что он устал, что воздух в городе ему не нравился, – короче, он уклонился от моего предложения.
Я сказал королю, если он не может ехать в Мюнхен, то пусть собирается и поедет со мной через границу в Тироль. Через час он был бы свободен. Замок Шванштайн был полностью в его власти, он мог управлять им, как он захочет, но несомненно, что в короткое время новое провозглашенное правительство Мюнхена примет меры предосторожности, которые будут препятствовать его свободному передвижению. Нужно было принимать решение сейчас или никогда. Король также уклончиво ответил на это предложение: „Я устал; я не могу сейчас ехать; что мне делать в Тироле?“»
Ойленбург затем спросил у Дюркхайма о том, не заметил ли он симптом безумия у короля? Дюркхайм ответил: «Нет, только его полная нерешительность бросилась мне в глаза. Он просил моей помощи и моего совета, я предложил ему самую простую и вполне разумную возможность, – но он был не в состоянии принять ее. В остальном он был абсолютно логичен в своих словах, особенно когда я получил телеграмму от военного министра, после чего немедленно отправился в Мюнхен. Я пошел с этой телеграммой к королю и просил его, чтобы он принял решение. Он сказал мне, что я не должен его покидать, у него нет больше людей, кому он может доверять. Мне было бесконечно мучительно видеть бедственное положение короля. Я телеграфировал обратно, что не смогу оставить короля. Вскоре после этого я получил телеграмму от военного министра, который передавал мне приказ принца регента Луитпольда, что я должен явиться в Мюнхен, в противном случае я буду считаться предателем.
Я должен был дать знать королю об этой телеграмме, и его просьба не покидать его была душераздирающей. Но он также сказал: „Я вижу, что вам нужно вернуться, иначе ваша карьера и будущее будут потеряны“. Тогда он потребовал у меня яд и возвращался снова к этому, несмотря на мой отказ. „Где я должен взять яд?“– сказал я – если бы я вообще хотел приложить руку к такому преступлению. Король ответил: „В ближайшей аптеке – везде есть яд, и я больше не могу жить!“
Это был страшный момент. Наконец я уехал – я видел, что ничего невозможно было сделать».
Из рассказа Дюркхайма мы видим, что Людвиг отверг последнюю попытку своего спасения. Можно обвинить его в слабости, нерешительности. Но надо понимать, в каком психологическом надломе он находился, его моральный дух был подорван, чтобы на что-то решиться. Повар Хирнайс сообщал о тогдашнем состоянии Людвига: «Король был измотан. Быстрое решение тяжело давалось ему. Он колебался». Теодор Хирнайс придерживался мнения, как и Дюркхайм, что Людвигу следует ехать в столицу.
От попытки укрыться в Австрии Людвиг отказался, давая такое объяснение: «Вероятно, меня примут в Австрии. Но откуда я возьму там средства на жизнь? В итоге дойдет совсем до кровопролития».
Вахмистр Боппелер так же, как и Дюркхайм, предлагал Людвигу побег в Австрию. Король четко осознавал, что без денег он там долго не протянет, обременять Франца Иосифа и Сиси он не хотел. Его королевская честь возмущалась против того, чтобы ему, монарху, быть изгнанным из собственной страны. И к тому же Людвиг ясно понимал, что события могут привести к гражданской войне, а король пацифист, не хотел ради себя жертвовать жизнями людей. Что ему бы, конечно, следовало сделать, так это поехать в Мюнхен, показаться общественности и бороться за возвращение своих прав. Возможно, он опасался, что по приезде в столицу его там сразу арестуют и подвергнут заключению или что, открыто обвинив дядю в государственной измене, он может подвергнуться еще большему риску, поскольку у него было мало доказательств.
Пришедшая телеграмма от Хессельшвердта также удержала короля от поездки в Мюнхен. Хирнайс сообщает: «Там телеграмма шталмейстера Хессельшвердта прибыла из Мюнхена, группы с красными знаменами двинулись по городу, появление короля нецелесообразно. Вероятно, из-за этого сообщения король принял решение. Он приказал ехать в Линдерхоф». Можно полагать, что Людвига намеренно запугали социалистами, дабы предотвратить его приезд в Мюнхен.
Дюркхайм, понимая, что отправленные телеграммы не доходят до адресатов, предложил Людвигу выслать телеграммы с помощью его и камердинера Вебера через приграничный австрийский город Ройтте. Были отправлены телеграммы о помощи генералу Фридриху фон Муку, барону Франкенштайну, которого Людвиг рассматривал как нового премьер-министра, а также Отто фон Бисмарку. В телеграмме Бисмарку Дюркхайм указал, что Людвиг приказывает немедленно принять меры по контрпровозглашению регентству Луитпольда.
Были также разосланы телеграммы императору Францу Иосифу, Сиси, которая пребывала в Фельдафинге, письмо кузену принцу Людвигу Фердинанду. Приведем его полностью, поскольку оно доказывает, что Людвиг был вполне в здравом уме в свои последние дни жизни и четко осознавал свои действия:
«10 июня 1886 года из замка Нойшванштайн
Дорогой кузен!
Прости за плохой почерк, я пишу в большой спешке. Только представь, сегодня случилось неслыханное!! Сегодня ночью поспешно прибыл один человек из конюшни и сообщил, что несколько людей (в том числе, страшно сказать, министр и один из моих придворных) прибыли в полной тишине, приказали заложить мою карету и лошадей, чтобы забрать меня из верхнего замка, и хотели заставить меня ехать в Линдерхоф, чтобы там, очевидно, держать меня под стражей и бог знает что еще делать, чтобы добиться моего отречения. Позорный сговор! Кто может стоять за таким преступлением, вероятно, принц Луитпольд.
Жандармы и пожарная охрана смело противостояли и сорвали это. Позорные мятежники были арестованы. Держи это все, пожалуйста, пока при себе. Как такое возможно!
Ты бы мог подумать, что такое возможно?! Уже давно я писал тебе, что намеренно обо мне из-за денег распространяются слухи, что я якобы болен, это не правда. Это слишком плохо. Должен прийти свет в эту бездну злобы! С непоколебимым доверием и искренней любовью,
твой верный кузен Людвиг
Хоэншвангау 10 июня 86».
Дополнение карандашом: «Эти мрази напали ночью и хотели меня захватить!!»
Это письмо пришло к Людвигу Фердинанду слишком поздно, когда король был заключен уже в Берге, и он уже ничем не мог помочь своему королевскому кузену. Жена Людвига Фердинанда испанская инфанта Мария де ла Пас, принеся мужу печальные известия, громко разрыдалась.
В 2016 году это письмо короля произвело сенсацию. О нем кратко упоминалось ранее в книгах Феликса Зоммера, Хайнца Хефнера, Грега Кинга, Десмонда Чепмена Хьюстона. Только многие историки не проявили должного внимания к этому письму.
Некоторые телеграммы не достигли получателей из-за распоряжения Крайльсхайма, поскольку перехватывались на телеграфе и доставлялись министрам. Генерал Мук получил письмо короля, но никак не отреагировал. Франкенштайн, получив телеграмму короля, выехал из Мариенбада в Мюнхен, где пояснял Луитпольду, что последует призыву короля и будет уговаривать его отречься. Принц-регент ясно дал понять Франкенштайну, что если тот выступит, то не будет допущен к королю. Барон отказался от своей поездки и затем 13 июня перешел на сторону Луитпольда. Это решение ему далось нелегко, происшествия тех дней заметно сказались на его здоровье.
Бисмарк, находясь во Фридрихсруэ, также получил телеграмму короля. Зять Бисмарка, Куно Рантцау, писал в министерство иностранных дел в Берлине: «Рейхсканцлера очень близко задело дело: однако он просит Вас, чтобы Вы еще не представляли пока кайзеру телеграмму Дюркхайма. Как теперь будет, если он (Дюркхайм) громко объявил, что король здоров: все же это не останется незаметным».
Вмешательство Дюркхайма могло бы повернуть ситуацию в другую сторону, и Бисмарк это понимал. После обсуждения с императором Вильгельмом канцлер телеграфировал в Ройтте Дюркхайму: «Е. В. сразу следует поехать в Мюнхен, чтобы показаться народу и представить свои интересы перед собранным ландтагом».
«Я считал, – прокомментировал Бисмарк телеграмму, – либо король здоров, тогда он последует моему совету. Если он действительно сумасшедший, тогда он не оставит свою робость перед общественностью».
Бисмарк, конечно, судит жестко, но его совет Людвигу был верный. Возможно, он и мог бы протянуть руку помощи, но Людвиг также должен был бы решиться на какие-то действия и бороться за свою власть.
Отправленная из Ройтте Дюркхаймом телеграмма вызвала бурю в мюнхенском правительстве. Лерхенфельд-Кёферинг и Крайльсхайм потребовали от правительства в Берлине сведений о содержании телеграммы и пункте отправления. Чтобы не вызывать шума и покрыть Дюркхайма, Бисмарк отрицал наличие такой телеграммы.
Пока Дюркхайм находился у Людвига, он помог упорядочить документы. Король опасался, что многие документы могут попасть в руки его врагов. Людвиг сжег письма Хессельшвердта и других людей, поскольку считал, что никто не должен быть скомпрометирован. Все усилия верного адъютанта помочь королю, к сожалению, не смогли изменить хода событий. Постепенно все верные королю слуги и шевалежеры были заменены на других людей, которые были верны Луитпольду и баварскому правительству. Людвиг остался совсем один. Дюркхайм, как упоминалось, был тоже отозван от него по приказу военного министра. По прибытии в Мюнхен Дюркхайм был арестован на вокзале и заключен в армейскую тюрьму. Был возбужден судебный процесс, графа Дюркхайма обвиняли в государственной измене. Дюркхайм утверждал, что провозглашение о регентстве не было ему лично сообщено и он действовал, как подобает офицеру и флигель-адъютанту, пытаясь защищать жизнь короля. Через несколько дней, благодаря вмешательству Бисмарка, Дюркхайм был освобожден.
Неожиданно вечером распространилось обращение Людвига к своим подданным, где открыт