В 1852 году был подписан Лондонский протокол, согласно которому Шлезвиг и Гольштейн должны оставаться связанными личным союзом с Данией независимо от смены правящей династии. Также герцогства должны были оставаться автономными и неразделенными и не являться частью Датского королевства. Договор гарантировал целостность Дании, наследником Фредерика VII назначался Кристиан Глюксбург (1818–1906), позднее король Кристиан IX. Он должен был также унаследовать Шлезвиг и Гольштейн при условии, что Дания никогда больше не попытается включить ни то ни другое герцогство в состав своей территории.
Что касается герцога Кристиана Августа Августенбургского, который владел наибольшим правом преемственности, то ему Дания выплатила 2,75 млн прусских талеров в качестве отступных за владения герцогствами. Обнищавший от конфискации своих земель и чтобы расплатиться с долгами, он пошел на этот шаг, передав герцогства датскому королю.
Конфликт по-прежнему никуда не исчез, Дания по-прежнему не хотела отказываться от Шлезвига. Попытка введения в 1855 году первой общей конституции для Дании и Шлезвига откликнулась рыком со стороны Германского союза. Дания уступила, но через несколько лет 30 марта 1863 года Фредерик VII подписал указ, где упоминалось, что Шлезвиг присоединяется к Дании, а в Гольштейне установится автономное управление. Все это нарушало Лондонский протокол. Германский союз в ответ выставил ультиматум, что в таком случае немецкие войска будут введены в герцогства. Также брожению конфликта способствовал династический кризис. 15 ноября 1863 года скончался датский король Фредерик VII, не оставивший прямого наследника. Вместе с ним угасла линия королевского Ольденбургского дома. Наследование передавалось Кристиану Глюксбургу, поскольку его жена Луиза Гессен-Кассель (1817–1898) приходилась двоюродной сестрой предыдущему королю. Вступление на престол Кристиана IX лишь обострило конфликт. Новый датский король 18 ноября подписал конституцию, по которой Шлезвиг аннексировался Данией. Двумя днями ранее Кристиан Август Августенбургский отрекся от своих прав на Шлезвиг-Гольштейн в пользу своего сына Фридриха VIII (позднее тесть Вильгельма II, отец императрицы Августы Виктории), который предъявил свое право наследования на герцогства.
Фридриха Августенбургского и создание с ним во главе нового государства Шлезвиг-Гольштейн поддерживало немецкое общественное мнение, в основном либералы и малые германские государства. Бавария также выступила в поддержку Августенбурга и за независимость Шлезвиг-Гольштейна. Такой шаг со стороны Баварии навлекал на себя подозрение Пруссии и Австрии, но также и недоверие Дании.
В Германии разгорелся патриотический протест в ответ на аннексию Данией Шлезвига. Ландтаги и общественность призывали к войне против Дании. Бисмарк, однако, оставался непреклонен и действовал согласно нормам международного права, придерживаясь Лондонского протокола.
Бисмарк выступил против признания права герцога Августенбургского на престол. Ему даже пришлось вступить в спор с Вильгельмом I и его сыном кронпринцем Фридрихом, который поддерживал с юности дружбу с герцогом Августенбургским. Бисмарк не приветствовал создание нового враждебного государства на северных границах с Пруссией, которое будет проводить антипрусскую политику и перекроет выход к Северному морю. Для Бисмарка важно также было удержать от вмешательства другие государства, которые подписали Лондонский протокол и которые желали принять участие в улаживании конфликта. Признание национального принципа, как того требовали малые немецкие государства, означало бы для Австрии раздор на ее землях, а этого венское правительство не могло допустить. В декабре 1863 года Бисмарк договорился с австрийцами о совместных действиях в решении вопроса Шлезвиг-Гольштейна. Бисмарк же не забывал и свою конечную цель – аннексировать оба герцогства Пруссией и получить свободный доступ в порт Киль – центр, имеющий большое стратегическое значение для расширения военно-морских сил.
Создав мощную прусскую армию, уже тогда Бисмарк решил, что политика «железа и крови» может поставить Пруссию во главе Германии, и устремил свои силы на ее продвижение. Осенью 1863 года некоторые наблюдатели заметили в Бисмарке новую растущую грозную силу в Европе.
Еще на княжеском собрании во Франкфурте в начале октября члены Германского союза приняли решение, чтобы ганноверские и саксонские войска заняли Гольштейн. В начале декабря без каких-либо препятствий войска вошли в герцогство, поддержанные местным населением. Датские войска без боя ушли в Шлезвиг.
Все эти события потребовали возвращения из Рима баварского короля Максимилиана II. Не успев полностью поправить ослабленное здоровье, король был вынужден прибыть в Мюнхен в середине декабря.
Людвиг в то время продолжал учебу в Мюнхенском университете, выполнял свои представительские обязанности, и мысли кронпринца по-прежнему занимал Вагнер и его творчество. Вся суета, завязавшаяся вокруг Шлезвиг-Гольштейна, его утомляла, как он позднее признался Анне Гессенской весной 1864 года за три дня до смерти своего отца: «Я устал от этого вечного дела Шлезвиг-Гольштейн… Пожалуйста, не показывай это никому!!!»
Обвинять Людвига в политическом легкомыслии все же не стоит. В ту пору он еще не король, а всего лишь беспечный кронпринц, юноша, который на тот момент мало что смыслил в большой политике, тем более в таком запутанном вопросе Шлезвиг-Гольштейна, где сложно было решить, кто имеет больше прав на эти земли и как разделить давно переплетенные между собой датские и немецкие корни.
Лорд Пальмерстон, министр иностранных дел Великобритании с 1846 по 1851 год и премьер-министр с 1855 по 1865 год с небольшим перерывом, однажды высказался, что есть только три человека, которые действительно понимают шлезвиг-гольштейнский вопрос. Один из них умер, второй сошел с ума от этого, а третий, он сам, снова все забыл. И все же, когда Людвиг уже стал королем, он удивил председателя совета министров фон Шренка-Нотцинга своими глубокими познаниями в шлезвиг-гольштейнском вопросе.
Зимой 1863/64 года Людвиг долго болел, его беспокоили боли в горле, он перенес ревматизм суставов, и в то время он занялся изучением запутанного дела Шлезвиг-Гольштейна. 17 декабря 1863 года он писал Сибилле фон Леонрод: «…В последнее время я тоже заболел, несколько дней держится температура, шея опухла; все же дела идут теперь снова гораздо лучше… О моей жизни в последнее время я не могу написать Вам много, она протекает однообразно, так как я провожу время дома. Я несколько раз был в театре, я очень с нетерпением жду тенора Ниманна из Ганновера, который выступит здесь в феврале, как Тангейзер и Лоэнгрин. В скором времени будет «Летучий Голландец» Р. Вагнера и «Кориолан» Шекспира. На следующей неделе, вероятно, я смогу снова посещать колледж. …Я должен довольно часто давать аудиенции. Недавно сюда приехал отец и был тепло встречен, он выглядит хорошо. Мой двоюродный брат Карл Теодор уезжает сегодня, чтобы выступить с союзными войсками против Гольштейна. Кто знает, как все это закончится!..»
Рождество и конец 1863 года болезнь по-прежнему не отпускала кронпринца. В конце года Людвиг принял важное решение написать Вагнеру, о чем он записал в своем дневнике 28 декабря 1863 года: «План принят, написать Р. Вагнеру». Свое решение кронпринц обсудил с профессором Штайнингером.
В середине января 1864 года Австрия и Пруссия выдвинули Дании ультиматум – нераспространение конституции на Шлезвиг. 16 января в Берлине был подписан совместный указ между Пруссией и Австрией, где они обязывались защищать Лондонский протокол. Также предусматривалось, что если Дания не примет ультиматум, предполагалось вторжение австро-прусских войск в Шлезвиг. Спустя два дня Дания отклонила ультиматум, что означало начало военных действий.
1864 год станет для Людвига переломным. В то время кронпринц даже не предполагал, что его беспечная юность скоро закончится и все будет в его жизни уже по-другому. Людвиг постепенно выздоравливал. Он еще ощущал боли в горле и температуру, хотя уже смог принимать дипломатов, но вынужден был пропустить костюмированный бал 9 февраля, на котором присутствовала вся его семья. Но это не расстраивало Людвига, о чем он поделился в письме с Сибиллой фон Леонрод: «Хотя я не могу покидать комнату в течение нескольких недель, все же я радуюсь и развлекаюсь; я много читаю, что я люблю больше, чем все балы».
В то время как Людвиг был на пути к выздоровлению, здоровье его отца ухудшалось из-за беспокойства вокруг продолжающего конфликта вокруг Шлезвиг-Гольштейна. С одной стороны, Мюнхен стал центром всех устремлений в пользу герцогств и наследного принца Августенбургского, но, с другой стороны, Бавария вступила в конфликт в этом вопросе не только с Данией, но и с Россией, Англией, Пруссией и Австрией. Максимилиан также выступал против аннексии Пруссией герцогств.
Идеал расстановки сил в Германском союзе король продолжал видеть в концепции триады южногерманских государств во главе с Баварией. Конечно, в планы Бисмарка это не входило. Его цель состояла в том, чтобы вывести Пруссию во главу новосозданной империи и исключить влияние Австрии в германских землях.
Ослабленное здоровье баварского короля не соответствовало силе шлезвиг-гольштейнского конфликта, который стал фатальным в его судьбе и омрачал последние дни его жизни. Максимилиан принял у себя в Мюнхене герцога Августенбургского и депутацию по Шлезвиг-Гольштейну. Бундестагу дали указания, где интересы Баварии представлял барон фон дер Пфордтен. Для Пруссии и Австрии баварские меры были неприемлемы. Правительства обоих государств попытались влиять на Максимилиана II. Австрия пыталась заручиться поддержкой баварского короля в дискуссии с Данией. С этой целью к нему приехал его деверь эрцгерцог Альбрехт Австрийский (1817–1895), пытавшийся уговорить Максимилиана II. Между эрцгерцогом и королем ежедневно проходили долгие обсуждения, что повлекло за собой волнение, и это плохо отражалось на здоровье Максимилиана.