Людвиг видел себя в образе благородного рыцаря в сияющих доспехах – Лоэнгрина, Парсифаля и Людвига Баварского в одном лице. Как утверждал Эрнест Ньюман, «король… был слишком рад представить себя идущим по сцене в роли, которую его наставник определил для него, роли Спасителя немецкой культуры, идущим на парах в новый Иерусалим со всей Германией, следующей за ним, размахивающей флагами, трубами и ревом тромбонов на манер большой оперной процессии в последнем акте».
Людвиг был счастлив, его самым большим желанием было в ближайшем будущем увидеть постановку «Кольца Нибелунга». «Что я могу сделать с моей стороны, я сделаю и приложу все усилия. Мы хотим сделать эту замечательную работу подарком для немецкой нации и показать ей и другим народам, на что способно „немецкое искусство“», – писал Людвиг Вагнеру осенью в октябре 1864 года.
В качестве благодарности и своей присяги на верность королю Рихард Вагнер сочинил в его честь на девятнадцатилетие Huldigungsmarsch. Исполнение марша планировалось 25 августа 1864 года военным оркестром с тремя мюнхенскими пехотными полками. Но в этот день королева-мать Мария словно намеренно решила противостоять этому событию. Она сказалась больной, пролежала целый день в кровати, требуя полной тишины. Конечно же, марш не мог быть исполнен, дабы не беспокоить покой королевы. Однако уже через два дня ее кузен король Вильгельм I посетил Хоэншвангау, и королева была снова здорова. Конечно, антипатия королевы-матери к Вагнеру могла способствовать ее недомоганию. Людвиг и Вагнер были расстроены из-за этого процесса. Исполнение марша было перенесено на 6 октября при дворе Мюнхенской резиденции.
Королева Мария испытывала привязанность к своему прусскому кузену, но Людвиг относился к дяде несколько со смешанными чувствами. Когда Вильгельм с гордостью рассказывал о прусских победах при Дюппеле и Альзене, то Людвигу каждое слово дяди отдавалось по сердцу ножом, поскольку ему претило всё, что связано с войной, насилием и кровопролитием.
В начале ноября король утвердил план Вагнера по созданию королевской музыкальной школы в Мюнхене, которая была бы направлена на идеи и потребности маэстро.
Еще в самом начале для реализации грандиозных творческих проектов Людвиг решил собрать плеяду лучших профессиональных артистов, музыкантов Германии. Вагнер поспособствовал переезду в Мюнхен дирижера Ганса фон Бюлова и его супруги Козимы, которая действовала как энергичный и опытный посредник между интересами Вагнера и короля.
4 декабря 1864 года состоялось публичное исполнение «Летучего голландца» под дирижерством Вагнера, который имел успех у публики. Рихард Вагнер впервые представился лично мюнхенской оперной публике как композитор и дирижер. После представления Людвиг благодарил своего «божественного друга»: «Все еще очень тронутый вчерашним выступлением, я протягиваю руку к перу, чтобы выразить Вам мою благодарность, от всего сердца за истинную душевную радость и укрепление, которое Вы мне дали; потому что я знаю, что я должен за это только Вам».
Бюлов значительно помог Вагнеру в постановке «Тристана и Изольды» с известными певцами Людвигом и Мальвиной Шнорр фон Карольсфельд. Премьера, апогей единства музыки и поэзии, состоялась 10 июня 1865 года в Национальном театре Мюнхена, о чем стало известно во всей Европе. Триумф Вагнера стал триумфом Людвига. Этот успех вряд ли был возможен без поддержки баварского короля, который также приложил немало усилий и не согнулся перед натиском возникших проблем.
По случаю выхода «Тристана и Изольды» Людвиг распорядился дать амнистию тем, кто был осужден за участие в революции 1848–1849 годов, таким образом символически устранив любую вину, которую могли приписать Вагнеру как бывшему революционеру.
Король и композитор хотели воплотить грандиозный план – постройку нового оперного театра в Мюнхене над Изаром. Этот «театр будущего» Людвиг представлял себе как «святыню», своего рода храм искусства, где будут исполняться тетралогия «Кольца Нибелунга» и другие музыкальные драмы Вагнера. С этого театра должно было произойти преображение всего Мюнхена, который стал бы всемирным центром музыкального искусства. Для этой цели в Мюнхен был приглашен видный архитектор Готфрид Земпер (1803–1879), известный Вагнеру еще со времени в Дрездене.
Земпер оценил общую стоимость проекта в 5 млн гульденов. Из-за больших расходов воплощение грандиозного проекта натолкнулось на возражение семьи короля, правительства. Интриги секретаря Пфистермайстера не позволили воплотиться этому проекту, который спустя годы был бы высоко оценен будущими поколениями. Для Людвига это стало большим ударом. Молодой и неопытный король в управлении государством не смог отразить удар министерских интриг и был вынужден прислушаться к их советам. Из-за отклонения театрального проекта возросло отчуждение между композитором и кабинет-секретариатом. Сам Вагнер вскоре потерял интерес к проекту театра в Мюнхене и выбрал место для Фестшпильхауса за пределами столицы. В Байройте 27 мая 1872 года был заложен фундамент театра. Король Людвиг потерял также интерес к украшению столицы и устремил свой взгляд на любимые горы, в свои любимые уголки – убежища среди природы, где и воздвиг замки Нойшванштайн и Линдерхоф.
Глава 2Против Вагнера. Пфи и Пфо
В течение 1865 года в Мюнхене все отчетливей проявлялось изменение настроения против Вагнера. Королевская семья, придворное общество, дворянство, министры, государственные служащие, церковь и консервативная мелкая буржуазия были решительно настроены против композитора. Недоброжелатели завидовали Вагнеру, видели в нем былого революционера, вольнодумца и считали его злым гением молодого, неопытного короля. Лишь небольшая доля художников и либеральных граждан выступала в поддержку Вагнера.
Чем больше Людвиг оказывал покровительство Вагнеру и желал осуществления грандиозных проектов, тем больше зависти, ревности, непонимания это вызывало у многих чиновников – противников Вагнера и в общественности. Баварские политики ощущали себя хребтом государства и, соответственно, не были готовы потакать желаниям молодого короля. Министры, которые еще при Максе II завоевали большую власть и влияние, не хотели принимать ограничение своих прав и юного короля признавали только условно как высший авторитет. Людвиг в своем окружении натолкнулся на сильную оппозицию. Кроме того, среди мюнхенского населения и в придворных кругах пошли распространяться ошибочные слухи, что композитор удерживал Людвига от правления, отдалял его от народа. Министры, дипломаты и другие люди стали возмущаться тем, что Вагнер вне очереди получал аудиенции у короля, в то время как другим приходилось ждать неделями.
Кабинет-секретарь Пфистермайстер, который выступал посредником между королем и композитором, содействовал тому, чтобы Людвиг и Вагнер встречались реже. К юному королю Пфистермайстер испытывал отеческие чувства, и Людвиг поначалу очень доверял своему секретарю. Королевское уважение улетучилось, когда Пфистермайстер встал в оппозицию к Вагнеру. Первоначально секретарь относился положительно к Рихарду Вагнеру, но его мнение изменилось, когда встали финансовые вопросы в дружбе короля и композитора. Пфистермайстер выражал значительные сомнения против великодушия Людвига, в чем его поддерживали королева-мать и министр фон дер Пфордтен. К оппозиции также присоединились экс-король Людвиг I и его брат принц Карл.
Особенно большим противником выступил юрист, политик Людвиг фон дер Пфордтен (1811–1880), которого Людвиг в декабре 1864 года пригласил вернуться на пост министра иностранных дел и председателем кабинета министров. Пфордтен был выходцем из католической Верхней Баварии, но франконского протестантского происхождения, был профессором права в Вюрцбурге и Лейпциге, затем саксонским министром и был знаком Вагнеру еще с тех времен. При Максимилиане II Пфордтен c 1849 по 1859 год занимал пост председателя министров и министра иностранных дел, с 1859 года был официальным представителем Баварии во франкфуртском бундестаге. При Людвиге II Пфордтен сменил на посту предыдущего министра барона Карла Шренка фон Нотцинга. Пфордтен видел себя в качестве наставника и учителя Людвига в государственных делах и хотел ввести короля в курс дел и направлять в изучении и принятии самостоятельных решений. Министр добился даже согласия у монарха принимать его в любое время, если было необходимо. При назначении Пфордтена, которого он назвал «великолепным служащим», король вручил ему самую высокую баварскую награду. Людвиг полагал, что продолжает следовать политике и делам отца. Молодой король даже несколько побаивался уверенного и сильного политика, его командной натуры и чувствовал себя порой некомфортно рядом с председателем министров, который превосходил его своим богатым опытом, эрудицией и правительственными способностями. Их отношения не были теплыми, но Людвиг даже на миг не задумывался, что министр может злоупотреблять его доверием. Пфордтен оставался юристом до мозга костей, его никогда нельзя было заставить следовать политике, которую он сам считал несправедливой, и всю свою деятельность он рассматривал как направленную на защиту независимого существования Баварии и своего короля.
Пфордтен со своим строгим юридическим умом недолюбливал Рихарда Вагнера, которого он считал революционером не только в жизни, но и в музыке. Поэтому Пфордтен был солидарен с кабинет-секретарем Пфистермайстером в своем отношении к композитору, к которому относились с подозрением, поскольку считали, что он оказывает влияние на короля. Но само назначение Пфордтена говорит о том, что Вагнер не имел влияния на политические решения Людвига и был занят делами искусства.
Композитор, замечая отношение своих оппонентов, насмешливо называл их Пфи и Пфо и считал их угрозой на пути продвижения его собственных планов. Позднее Людвиг также начнет воспринимать бюрократический чиновничий аппарат как «враждебную власть против короны». Людвиг поначалу не осознавал, насколько серьезно было положение и какая паучья сеть интриг плелась вокруг трона, которые работали на то, чтобы разрушить дружбу монарха и композитора.