твии некоторого времени к королю без ничего. Они выражали свое сожаление, что поездка была полностью бесплодной. Однажды король дал и моему отцу похожий заказ. Затем он объяснял королю со всем почтением, что такой заказ не нужно запускать и это только может повредить королевской репутации. Людвиг поблагодарил моего отца за это искреннее заявление и немедленно отказался от этого дела. Ясные и открытые соображения, выдвинутые в правильной форме, всегда находили у короля понимание».
29 августа 1885 года Людвиг призвал министра Риделя урегулировать проблемы его кабинетной казны. После консультации с министрами Ридель отказал королю в какой-либо поддержке со стороны государства и призвал к экономии и избеганию новых долгов.
В октябре 1885 года на пленарном заседании ландтага министр королевского дома и иностранных дел Крайльсхайм, после встречи с министром финансов Риделем, заявил прусскому секретарю посольства Ойленбургу, который замещал посла Вертерна: «Мы ничего не будем делать в столь ожидаемом вопросе о повышении королевского гражданского листа; так же как и палаты. По сравнению с суммами, которые пожирают королевские стройки, увеличение королевского гражданского листа на несколько сот тысяч марок не имеет никакого значения. Мы ждем и надеемся на судебный процесс против королевской кабинетной казны, который, вероятно, вызовет поворот во взглядах его величества короля».
Ойленбург удивленно прокомментировал: «Государственное министерство „надеется“ теперь на подачу иска после того, как до сих пор „боялось“ этого». Крайльсхайм также подчеркнул, что государственное министерство считает принца Луитпольда единственно законной личностью, „который был бы призван сделать шаг навстречу его величеству королю“».
В ноябре 1885 года Людвиг пошел на экономию и пообещал министерству не делать больших покупок. Однако отчаяние не покидало короля.
Согласно словам посла графа Лерхенфельда, Людвиг находился в таком сильном отчаянии, «что в то время он не раз говорил себе, что он умрет, если не сможет больше строить. Это представление стало у него настолько навязчивой идеей, что зимой 1886 года некоторых из своих приближенных слуг он послал во Франкфурт-на-Майне с приказом ворваться к Ротшильду и грабить необходимые для строительства миллионы. Люди ездили во Франкфурт, проводили там несколько дней, а потом снова уезжали домой. Уже на вокзале в Мюнхене их ожидали другие эмиссары короля, имевшие приказ отобрать у Ротшильдов миллионы и доставить их королю. Потом они сообщили, что все было подготовлено заранее, только неудачная случайность сорвала предприятие и в следующий раз оно обязательно удастся».
Здесь в словах посла не исключены преувеличения и слухи, но и нужно учитывать, что слова короля были сказаны в состоянии сильного стресса, отчаяния, безысходности, когда король из-за сильной депрессии не контролировал своих слов. Но вряд ли он помышлял об этом всерьез.
В июне 1886 года после смерти Людвига газета Frankfurter Zeitung распространила информацию о том, что Людвиг II продал нейтралитет Баварии за 40 млн марок. Барон Ротшильд в Париже обещал эту сумму Людвигу II «если король гарантирует нейтралитет Баварии в случае войны между Пруссией и Францией». Berliner Zeitung опровергла это сообщение: «…все члены дома Ротшильдов совершенно далеки от баварских финансовых дел, и приведенное Frankfurter Zeitung сообщение является вымыслом».
Бисмарк и кайзер Вильгельм I видели угрозу монархическому принципу в беспорядочном управлении долгами Людвига II. Вильгельм I подумывал помочь своему баварскому родственнику в знак благодарности, помня об участии Людвига в основании империи, и через посредников обещал 10 млн марок, но с условием, что эти деньги пойдут на погашение долгов, а не на продолжение строительства замков. Секретарь Клуг уведомил Людвига. Но король хотел продолжать строительство, и предложение кайзера его мало устраивало.
Сын Вильгельма I кронпринц Фридрих Прусский хотел не просто предоставить Баварии кредиты, а поставить ее в полную зависимость от Пруссии. Он высказал свое мнение по этому поводу Герберту фон Бисмарку, что его целью было как можно больше надавить на мелких германских суверенов и поставить их в зависимость от Пруссии: «Они могут скрипеть, но они всегда должны чувствовать на себе цепь, которую мы должны возложить на них. Было бы хорошо дать взаймы баварскому королю так много, чтобы Пруссия была бы главным кредитором также и последующего короля: тогда он будет танцевать, как мы пожелаем, потому что иначе мы можем разрушить каждый его день».
Услышав от сына Герберта эти слова, Отто фон Бисмарк отверг коварный план Фридриха. Бисмарк не хотел делать короля Людвига полностью финансово зависимым от Берлина.
Министр Ридель вскоре впал в королевскую немилость, и король потребовал его увольнения. Министры вступились за коллегу и пригрозили королю, что иначе тогда все министерство уйдет в отставку. На примете у Людвига не было новых кандидатов, и он смирился с ситуацией, оставив министров на своих местах.
В декабре 1885 года Людвиг потребовал от Лутца высказаться о трудном положении кабинетной кассы. Поэтому в финансовые дела короля в начале января 1886 года скоро вмешался председатель министров. Король выразил желание в январе приехать в Мюнхен, чтобы уладить финансовые дела. Однако министр внутренних дел Файлич помешал ему в этом. Он считал «в личных интересах Е. В. оставаться в стороне от Мюнхена, до тех пор пока не будут полностью устранены трудности в кабинетной казне». Таким образом, мы видим, что министры сами намеренно удерживали короля от приезда в столицу, а впоследствии его же обвинили в пренебрежении государственными делами и отсутствии в Мюнхене.
Лутц написал меморандум и отправил его секретарю Клугу. Председатель министров определил размер долга примерно в 20 миллионов марок, учитывая предполагаемые затраты на текущие и будущие проекты. Он надеялся, что это подтолкнет короля к пониманию масштаба проблемы.
В письме от 6 января Лутц упоминает об отказе от взятия кредитов у частных лиц и авансов из государственных фондов; если выносить вопрос на рассмотрение парламента о предоставлении необходимой суммы королю для погашения долгов и после обсуждений с другими министрами, то они пришли к выводу, что «каждая попытка заставить парламент согласиться на любую сумму, превышающую сумму гражданского листа, должна закончиться поражением, которое нанесет самый серьезный ущерб престижу короны».
Далее Лутц указывал, что без погашения вновь возникших долгов следует опасаться судебных действий кредиторов против кабинетной казны, которые могут привести даже к конфискации королевских владений. Предотвращение катастрофы Лутц видел в том, что Людвиг временно приостановит строительство замков, доверит управление делами компетентному человеку, который проведет инвентаризацию существующих долгов, проверит и установит векселя, представленные кредиторами, договорится о порядке и времени погашения долгов и произведет необходимую экономию на придворном штате. Это позволило бы восстановить доверие у кредиторов короля, упорядочило бы кабинетную казну и увеличило бы объем средств на погашение имеющегося долга.
Король Людвиг выразил протест: «Нужно написать Клугу, что министр Лутц о таких вещах ничего не должен писать. …С министром он не может говорить ни слова обо всем деле. Я решительно запрещаю это ему». Камердинер Велькер получил приказ короля сжечь меморандум.
8 января министр Лутц советует Людвигу «ходатайствовать о единовременном пожертвовании в личный фонд короля 20 млн марок из избытков государственного бюджета».
В отчаянии Людвиг продолжал искать кредиты и чуть не вляпался в аферу с мошенницей Нанеттой Вагнер, у которой он хотел взять ссуду 25 млн марок и 4 января 1886 года передал ей доверенность на приобретение средств. Когда Клуг навел о ней справки, то узнал, что она самозванка, аферистка ростовщица. Нанетта Вагнер уже начала переговоры во Франкфурте о заказе короля. Клуг вовремя подключил полицию, и аферистку арестовали.
Кабинет-секретарь Шнайдер в письме своей жене Флорентине 10 января 1886 года отмечал, что король был раздражен словами своего министра и, естественно, не хотел допустить изменения своих планов, и если он не прислушается к доводам разума, то может нагрянуть катастрофа.
Как известно из письма австрийского посла Карла Людвига фон Брука Густаву Кальноки от 17 января 1886 года, министр Лутц на встрече с Бруком упомянул, что если Людвиг вовремя не одумается, то «тогда случится катастрофа, что приведет к отречению, и он, министр Лутц, человек, который возьмет управление, так как не остается никакого больше другого средства, чтобы защитить благо страны и династические интересы баварского королевского дома».
Финансовый кризис короля и критика его личности бурно обсуждались в прессе с 1885 года. О тяжелом положении короля узнавали кредиторы, некоторые из них думали предъявить иск кабинетной казне короля. Людвиг же считал, что его королевская собственность священна и неприкосновенна, как и он сам. Он не мог избавиться от страха того, что его замки могут быть конфискованы. Существует мало сомнений в том, что правительство инициировало шум, чтобы подготовить общественность к запланированной процедуре по отстранению от власти короля. Если вначале в прессе только указывали на тяжелое положение в казне, то вскоре зазвучали слова о душевной болезни короля и неизбежном регентстве.
Король Людвиг продолжал возлагать надежды на секретаря Клуга, но ему также приходили в голову мрачные мысли, если его замки будут конфискованы:
«Дорогой советник Клуг!
Я возлагаю на Вас обязанность позаботиться о том, что теперь в действительности все наконец пойдет вперед и Вы обеспечите то, что нужно в кратчайшие сроки. Я полагаюсь на то, что Вы достанете как можно скорее то, чтобы определенно избежать крайностей.
25.1.86. Ваш благонадежный король Людвиг
P. S. Ссылаясь на написанное выше, я заявляю, что если действительно произойдет то, на что я не хочу надеяться, то я либо убью себя, либо немедленно покину навсегда ненавистную страну, в которой произошло ужасное. Тогда вся тяжесть вины падет на тех, кто не предугадал этого несчастья путем своевременного предотвращения. Непременно это должно произойти ради моего спокойствия.