– В отеле?
– Ну да. Чего удивляешься? Одно название, что «отель», а ютится там голь перекатная – от клопов спасения нет. Мать тоже думала: раз отец в отеле живёт, значит разбогател. В каждой стране свои обычаи. Про Америку говорят, будто там у каждого нищего автомобиль.
Вышли из метро на узкую улочку. На ней – обшарпанный дом. На верхотуре – тесная, тёмная каморка. Грязь, беспорядок. И всей мебели – колченогая кровать, стол да пара стульев.
Сели обедать. Поставили на стол бутылку, отрезали три ломтя хлеба.
– Это что, вино?
– Глотни, и увидишь: польский борщ, пожалуй, повкусней этой кислятины. Зато дёшево! И в голову шибает. Дай несколько франков, купим колбасы.
Антось выложил на стол пятьдесят франков.
– Я сбегаю и мигом вернусь! – крикнул Павлик и стрелой вылетел из комнаты.
– Погоди, я с тобой! – крикнул Петрик вдогонку, но того и след простыл. – Теперь не вернётся, – сказал он, обращаясь к Антосю.
– Как это?
– А чего ему возвращаться, если у него пятьдесят франков в кармане? Я его как облупленного знаю: как-никак он мой брат.
Так и оказалось. Напрасно они ждали его.
– Давай в ресторане пообедаем. Ради первого дня в Париже можно и шикануть. Посмотришься, узнаешь, что почём, тогда и станешь деньгу экономить.
После обеда прошлись по городу. Антось и в Варшаве любил бродить вечерами по улицам, глазеть на витрины, на разноцветные рекламные огни. Но куда Варшаве до Парижа, залитого морем ослепительного света!
Вот и цирк. Антось дал Павлику сто франков на билеты, но тот тоже исчез.
«Ну и ловкачи!» – подумал Антось, становясь в очередь к кассе.
Цирк был уже битком набит, а народ всё прибывал и, растекаясь, заполнял партер, бельэтаж, галёрку. Заняли все места – как говорится, яблоку негде упасть. Но как ни странно, рядом с Антосем оказалось свободное место.
Заиграл оркестр, и представление началось.
Первый номер – вольтижировка, второй – акробаты. После акробатов – гвоздь программы: бокс.
Сначала венгр дрался с греком, и Антось до того разволновался, что, позабыв, где находится, крикнул по-польски:
– Врежь ему! Ещё!
В это время нарядная дама села на свободное место рядом и, услышав, как он крикнул, улыбнулась.
– Может, выпьете вина? – доставая из сумочки небольшую фляжку и золотой кубок, спросила она.
Антось, которого мучила жажда, взял, не глядя, кубок и осушил до дна.
Тут на ринг вышел негр: косая сажень в плечах. Ощерил в улыбке белоснежные зубы, сверкнул белками глаз. Гром аплодисментов встретил его. Кто-то бросил ему цветы, кто-то – апельсин. Негр слопал его вместе с кожурой и погладил себя по животу: вкусно, мол.
Публика заволновалась: где же турок? Почему опаздывает?
Вышел в чёрном фраке директор цирка и объявил: турецкий боксёр заболел.
– Враки! Обман! – раздались с галёрки крики, перейдя в сплошной угрожающий рёв.
Пришлось директору и медсестре вывести турка под руки. Ноги у него подгибались, нос был залеплен пластырем. Где уж драться такому доходяге!
– Почему заранее не предупредили? – орали зрители. – Верните деньги! Обманщики! Мошенники!
Тут Антось вдруг вскочил с места и ринулся по проходу к рингу.
Сначала никто не обратил внимания на мальчика в красной маске, но когда он крикнул на весь цирк: «С негром буду драться я!» – поднялся страшный шум. Все взоры обратились к директору: опять какой-то трюк? Но по его растерянному лицу было видно: для него это тоже неожиданность.
Служители в красных ливреях кинулись к Антосю, но поздно: он уже стоял на ринге.
– Хватит! Дураков нет! Прекратить надувательство! – в ярости вопила галёрка.
– Ура! Да здравствует Красная Маска! – ликовал партер.
Известно: богачи любят сильные ощущения.
А зрелище и впрямь было невиданное. Никогда ещё на ринге не бывало таких противников.
Негр принял это за шутку. Улыбаясь, подошёл к Антосю и хотел взять на руки и поднять повыше, чтобы все разглядели забавного малыша. Но Антось увернулся, отскочил и вихрем налетел на негра. Тот покачнулся и упал, а Красная Маска поставил на поверженного противника ногу.
Едва негр с трудом поднялся, как Антось – уже в боксёрских перчатках – нанёс ему два сокрушительных удара. Тот опять рухнул к его ногам. Грянул смех.
– Пускай малец без обмана покажет, на что способен! – выкрикнул кто-то из зала.
Антось кивком подозвал директора и шепнул ему что-то на ухо. Служители притащили штангу и опустили на арену перед Антосем. Он поплевал на руки, расставил ноги пошире, поднатужился, но сделал вид, будто ему не под силу.
– Тяжела! Полегче принесите! – закричали из публики.
Служителя подскочили забрать штангу, но Антось так их оттолкнул, что они упали. А сам, сняв пиджак и послав в зал воздушный поцелуй, подхватил штангу одной рукой и дважды подбросил.
– Ну, согласны теперь? – обратился Антось к публике.
Металлическая штанга с чугунными дисками на концах с глухим стуком упала, глубоко зарывшись в песок.
– Согласны! Согласны! – неслось из зала.
Негр в ужасе уставился на Антося, решив, что перед ним могущественный чародей.
– Негр-то струсил! Да здравствует Красная Маска!
Оркестр заиграл туш.
Начался первый раунд. Негр отмахивался от Антося, как от назойливой мухи. Сразу понятно, только для вида защищается, хочет публику обмануть. Но публика не дура, сразу раскусила его хитрый манёвр.
– Прекратить обман! Хватит! – раздались негодующие крики.
Тут на негра обрушились три удара – короткие, как вспышки молнии. Воцарилась тишина.
Негр сплюнул кровью и стал защищаться всерьёз. Антось атаковал уверенно. Но ещё больше, чем сила, поражали его ловкость и увёртливость.
– Похоже, бой идёт по всем правилам, – заметил сидевший в ложе председатель общества боксёров.
– Пожалуй. Но почему негр не атакует?
– А вам хотелось бы, чтобы от мальчишки мокрое место осталось?
– Нет, конечно. Но боюсь, так оно и будет. Негр, видно, не на шутку разозлился, а крики из зала его ещё подначивают!
Публика разделилась на два лагеря: одни болели за негра, другие – за Красную Маску. Со всех сторон неслось:
– Держись, черномазый! Молодец, Красная Маска! Бей обезьяну! На мыло слабака!
Негру было теперь не до шуток. Он машинально отражал удары, но сам прикидывал, как бы изловчиться и толкнуть Антося, чтобы тот упал и повредил себе что-нибудь, пусть бы даже сломал: так ему и надо!
Уклончивость негра окончательно вывела Антося из себя, и он обрушил на него град ударов. Дышать в маске было тяжело, он задыхался, сердце у него бешено колотилось.
Раздался свисток судьи.
Антось в изнеможении упал на стул. Массажисты растирали ему руки, ноги, сам директор обмахивал его полотенцем.
– Хватит прохлаждаться! Валяйте дальше! – кричали из зала.
Негр стоял, сжав кулаки и бормоча проклятия.
Начался второй раунд.
Бац, бац! – один за другим следуют удары. Сколько их? Не сосчитать! Они сыплются, как ливень, как град.
Тихо. Все замерли.
Слабонервные закрыли глаза. Две княгини и одна маркиза упали в обморок. Директор цирка говорил потом, что только однажды так был перепуган: когда пять лет назад в Лондоне лев чуть не растерзал укротителя.
Зрелище в самом деле устрашающее: наклонясь вперёд и оскалив зубы, негр с налитыми кровью глазами кинулся на Антося.
Вспыхнули юпитеры. Защёлкали фотоаппараты.
Огромная чёрная ручища рванулась к голове Антося.
Всё кончено. Мальчишка обречён!
Комиссар полиции даже выхватил пистолет.
Но тут раздался глухой стук: в последнюю минуту Антось отскочил в сторону и негр грохнулся на пол.
Наконец негр как бы нехотя поднялся, и маленькие кулаки опять замолотили по гигантскому туловищу. Но негр защищался только для вида. Он был подавлен. Звезда его славы закатилась.
Свисток! Бой окончен.
У Антося потемнело в глазах. Он без сил повалился на стул, не слыша ни восторженных криков, ни аплодисментов. С трудом разлепив веки, увидел он негра и протянул ему руку.
Гром аплодисментов. Рыдания.
Великан осторожно взял его на руки и понёс за кулисы.
Антось снова в гостинице – роскошной на этот раз. Апартаменты дворцовые, кровать – прямо-таки царская! Перед отелем – толпа.
– Даю десять тысяч и забираю его в Америку.
– Сто тысяч!
– Поздравление от общества боксёров!..
– Цветы от маркизы!..
– Пропустите! – кричал господин в пенсне, расталкивая толпу. – Я журналист, мне нужно немедленно сообщить в газету, кто этот маленький боксёр и откуда он взялся!
– Извините, господа, – низко кланяясь, твердил швейцар, – никого не велено пускать.
– Но газеты не могут выйти без сообщения о вчерашней сенсации! – не унимался журналист.
Тут из гостиницы собственной персоной вышел директор цирка.
– Нельзя, господа! Мальчик крайне переутомлён, доктор строго-настрого запретил всякие посещения.
– Мне необходимо знать, кто он, где вы его откопали? – настаивал журналист. – Садитесь ко мне в машину и поедемте в ресторан ужинать. Вы в самом деле не знаете, парижанин он и вообще француз ли? – выспрашивал он по дороге директора. – Кто его родители? Может, он сирота? Чем занимается? Через два часа начнут печатать утренние выпуски газет. Уважающий себя журналист не может умолчать о таком событии.
– Доктор запретил ему разговаривать, – повторял директор цирка. – Понимаете, какая это была нагрузка для сердца!
– Всё это так, но сообщение во что бы то ни стало должно быть напечатано! Я уже четырём газетам обещал. Закажите, пожалуйста, ужин. Чертовски хочется есть! – продолжал он. – А я побегу к телефону.
В первую газету он сообщил: «Маленького боксёра – победителя негритянского чемпиона – пьяница-отец продал цыганам, и он выступал в бродячем цирке. В Париже он впервые…»
В другую: «Неизвестный мальчик – сын лорда. С младенчества он отличался необычайной силой и в шесть лет убил в драке своего брата. Изгнанный из дома, он нашёл приют у рыбаков, с которыми охотился на китов».