Стук прекратился, и преследователи затоптались на месте. Так продолжалось около минуты. Затем топот ног стал удаляться. Артам уже свободнее вдохнул, вынул кулак изо рта, но тут сильный удар сотряс дверь. Она резко открылась и приложила бедного Артама по лицу. Он оказался прижатый створкой двери к стене, в западне. Артам почти потерял сознание и готов был сдаться, чтобы покончить с этим ужасом навсегда, когда мельком, краем глаза, увидел шевеление справа от себя. К ним, громыхая железными сапогами, шел облаченный в доспехи человек. Тварь, что заскочила следом за ним, бросилась на воина. Тот взмахнул топором и разрубил ее на части, наступил на голову и с хрустом раздавил череп. Следом за первой тварью в проем двери хлынул поток других. Воин принимал их удары на щит и одним движением топора рубил их пополам. Он стоял на месте, как скала, а возле него росла груда тел.
Покончив с тварями, воин повернул голову в сторону Артама, а тот вспомнил про Артема и, тихо прошептав: «Артем, спасай…» – нырнул в тишину и безопасность своего уголка…
Суровое, свинцовое северное небо низко опустилось над дорогой и лесом. Дорога на восток была одна и шла через Бамергем. От столицы одноименной провинции вели дороги в разных направлениях. На север, юг и далее на юго-восток, куда и надо было добраться Уильяму. Одетый, как небогатый торговец аптекарскими товарами, с наложенной подушкой на живот под рубахой, Уильям надеялся, что сможет быть неузнанным ищейками кангана.
Сначала все складывалось для него и полковника хорошо и благоприятно. Они брали замки один за другим, арестовывали контов и вышли на главных действующих лиц заговора, а вот дальше удача отвернулась от них. До короля информация о заговоре не дошла. Видимо, в столице королевства и во дворце у заговорщиков были сильные позиции. Теперь время играло против сыщика и полковника Румбера. Их зажали в землях деда его молодой жены. Прокормить целый полк длительное время было невозможно. В деревеньке риньера Арчибальда продовольствие было выбрано подчистую. Запасы в замке заканчивались, а фуражный отряд, посланный на поиски провизии, пропал. Нужно было возвращать полк на зимние квартиры, а самому Уильяму скрываться до времени. Маршрут, по которому он доложен был уйти, обговорили заранее. На руках у него были векселя на предъявителя, и по ним в отделениях Королевского кредитного банка нужно было получить средства.
Избрав для себя личину мелкого торговца аптекарским товаром, Уильям скрылся из замка в крестьянском возке, в лесу в трех лигах от замка Арчибальда пересел в другую повозку и под охраной двух наемников убыл в сторону Бамергема. Ночь провели в лесу. Моросил мелкий дождь, и Уильям, свернувшись на дне повозки, кутался в шерстяное одеяло. Сон не шел. Он, измученный и невыспавшийся, ранним утром следующего дня тронулся в путь.
Дорога до Бамергема не принесла облегчения, и неясная тревога наполняла его душу. Вечер их застал на полпути к Хволю, и Уильям отдал распоряжение остановиться на придорожном постоялом дворе в небольшой деревеньке.
В полусумраке зала трактира при постоялом дворе было не много людей. Он вошел первым и незаметно оглядел зал. У дверей сидело четверо хорошо экипированных наемников. Они цепкими взглядами встречали всех входящих.
«Непростые парни», – подумал Уильям и походкой усталого человека потащил свой баул к центру зала. Сел за стол и подождал разносчика пищи.
Он сидел лицом к двери и рассеянно оглядывал зал. Вот, слева от него купец и приказчик. Сидят и налегают на жареную рыбу. Запивают пивом. В стороне от них, ближе к двери, трое крестьян пьют самогон и закусывают вареными яйцами и зеленым луком. Явно принесли с собой, чтобы не тратиться в трактире на закуску… Зашли его охранники и сели отдельно. Как и его самого, наемники проводили парней безразличными взглядами.
«А ведь нас обложили!» – подумал Уильям. Перекрыли все дороги на юг и восток. Им известны его приметы. Молодой богато одетый горожанин, каким он выглядел еще день назад. И эти наемники не просто так тут сидят… И четверых для его захвата как-то маловато… Они должны были догадаться, что он поедет не один, а с охраной. Значит, где-то ждет подкрепление.
Уильям поел и заказал недорогой номер на постоялом дворе. Поднялся в свою комнату и огляделся. Комната небольшая, для одного постояльца. Прибранная, с выскобленными некрашенными полами, с тюфяком под окном с мелкими слюдяными кусочками в свинцовом переплете. Деревянная бадья, накрытая крышкой в углу, у двери. Постель из сероватой холстины свежая и чистая.
Уставший за сутки Уильям улегся и сразу уснул.
Разбудил его тихий стук в дверь. Уильям проснулся мгновенно. Схватил в руку амулет искры, висевший на шее, и, поперхнувшись, спросонья хрипло спросил:
– Кто?
– Ваша милость, уходить надо, – еле слышно проговорили за дверью. Уильям узнал голос одного из наемников, набранных для его охраны шуаньцем.
Он встал, открыл дверь и впустил парня. Выглянул в коридор и огляделся по сторонам. В коридоре было темно, но тихо. Он захлопнул дверь и, повернувшись к переминающемуся с ноги на ногу охраннику, спросил:
– Что случилось?
– Те парни, что сидели у двери в трактире, похоже, вас признали, ваша милость.
Уильям зажег масляную лампу и посмотрел на гостя.
– Почему ты так решил? – спросил он.
Парень нахмурился. Вздохнул и проговорил.
– Я думаю, что Саввак, мой напарник, предатель, – ответил он.
– Предатель? Почему?..
Он вышел до ветру и долго не возвращался, а вышел он следом за одним из тех наемников. Когда наемник вернулся, то кинул на меня такой взгляд, что мне стало страшно. Я вида не показал, что о чем-то догадался, и вышел в сени, там столкнулся с Савваком. Он смутился и спросил меня, куда это я. Я ответил, что иду спать на сеновал. Подождал, когда он придет и залезет в повозку. Он быстро засыпает. И, услышав его храп, выбрался через крышу, потом через окно в коридоре второго этажа пробрался к вам, ваша милость. Убьют нас… Утром… Точно говорю… Саввак сдал вас и меня этим бандитам…
– Присядь! – указал Уильям на скамью у тюфяка. – Мне подумать надо.
Он стал мерить шагами комнату.
«Не похоже, чтобы парень врал, – размышлял Уильям. – Видимо, все так и есть. Старый наемник смекнул, что может заработать на мне, и договорился с теми, что сидели у двери… Паниковать не надо, – успокаивал он себя. – Надо думать, что делать. Уходить на возу не имеет смысла, догонят. Кто знает о нем? Саввак и эти четверо. Спрятаться не получится. Найдут. Прочешут местность и найдут его и парня. – Уильям потер небритую щеку. – Что можно сделать? Они не ждут от меня каких-то решительных действий, и поэтому их можно застать врасплох. Кто-то из них дежурит у лошадей. Один или двое. Скорее один. Трое спят в комнатах или на сеновале…»
– Ты знаешь, где остановились эти наемники? – спросил Уильям.
– Нет, ваша милость, но на сеновале их нет. Стало быть, где-то в номерах…
– А кто-то на дворе сторожит?
– Не видел, Ваша милость… вроде нет. Надо уходить, и прямо сейчас…
И тут в словах парня проявилась нервозность. Это можно было бы списать на его страх, но страха в глазах как раз не было. Его глаза заюлили, избегая встречи со взглядом Уильяма.
«Он притворяется! – догадался Уильям. Это открытие его неприятно поразило. – Он заодно с Савваком». – Сделав над собой усилие, Уильям не изменился в лице. Он ненадолго замолчал, решая, что предпринять и продолжал мерить комнату шагами. Три шага вперед, три шага к двери…
– Открой окно и посмотри, никого там нет? – выйдя из задумчивости, приказал он наемнику. Парень поднялся, распахнул окно и выглянул наружу. В этот момент Уильям нанес ему удар кистенем, который прятал в рукаве, по затылку. Он не сомневался и не раздумывал, прав он или нет. Парень обмяк и осел на пол.
Уильям потрогал его шею. Пульс не бился. На проломленном затылке появилось кровавое пятно.
Уильям недовольно скривился. Перестарался. Слишком много силы вложил в удар. Он подхватил тело и перекинул его через окно наружу. Он был уверен, что под окнами его ждать не будут. Они ждали его на сеновале или в конюшне, куда должен был его привести этот молоденький парень. Еще он понял, что их завербовали еще в деревне. Или не завербовали, а они слышали от кого-то, что за его голову назначена награда. Вот и решили по-тихому заработать. Он понимал их мотивы, но оправдывать не стал.
Залез в баул, достал магические свитки и стал их пересматривать. Все они были одноразовые и достались ему от Свирта. Перебирая их, нашел массовый паралич на двадцать секунд. Вот это ему понадобится, обрадовался он. Достав из того же баула крюк с веревкой, спустил свой баул вниз. Подергал веревку, освободил ее и поднял. Зацепил крюк за подоконник и сам по веревке с узлами стал спускаться вниз. Четкого плана у него не было, но Уильям надеялся на свою реакцию и опыт в таких делах.
Он спустился и подергал веревку, освобождая крюк, и вскоре она упала к его ногам. Веревку он свернул и засунул в баул. Оттащил в кусты тело молодого охранника и, прижимаясь к стене дома, пошел к сеновалу.
Ночь выдалась темная, с тучами, но недождливая. Холода Уильям не чувствовал. Его нервы были напряжены, а голова работала четко. По сути, он сейчас был в своей стихии. Сколько раз ему приходилось проделывать подобное, он не помнил, но рефлексы работали независимо от сознания. Шел он таясь и не издавал ни единого звука.
Добравшись до угла, осторожно выглянул и внимательно осмотрелся. Никого. Двор пуст. Он постоял, прислушиваясь к звукам в ночи, но было тихо. И тогда, собравшись с духом, метнулся через двор к воротам сеновала. Конюшня примыкала к сеновалу, и он надеялся через крышу добраться до наемников, которые, по его мыслям, прятались там.
Ворота сеновала были приоткрыты. Уильям присел и заглянул внутрь. В темноте что-либо различить было невозможно, но он надеялся на обостренный слух. На сеновале царила тишина, хотя он знал, что там спали крестьяне. Поэтому быть обнаруженным наемниками он не опасался. Забравшись внутрь сеновала, он без боязни залез по приставленной лестнице наверх и через слуховое окно вылез на крышу. Теперь он осторожность удвоил и практически пополз по крыше, крытой дранкой.