- Но ты же ничего не ел... - попыталась протестовать Гвенвифар.
Артур криво усмехнулся.
- Я не намерен оскорблять трапезу. Уверен, что все приготовлено прекрасно, дорогая.
- Но ведь нехорошо голодать за праздничным столом... Артур скривился.
- Ну, раз ты так настаиваешь, - нетерпеливо сказал он. - Архиепископ решил, что мой грех столь тяжек, что он не может отпустить его, назначив обычную епитимью, и поскольку именно этого он от меня потребовал... - Артур устало развел руками. - Вот почему я пришел на праздничный пир в простой рубашке, сняв богатый наряд, и мне предстоит долго поститься и молиться, пока я не отбуду епитимью до конца - но ты получила, что хотела, Гвенвифар.
Он решительно осушил кубок, и королева поняла, что муж не желает больше с нею разговаривать.
Но ведь она не хотела такого исхода... Гвенвифар напряглась всем телом, чтоб не расплакаться снова; все гости смотрели на них. Какой будет скандал, когда поймут, что король постится в день величайшего своего праздника! По крыше барабанил дождь. В зале воцарилась странная тишина. В конце концов Артур поднял голову и потребовал музыки.
- Пусть Моргейна споет нам - она лучше любого менестреля!
"Моргейна! Моргейна! Вечно эта Моргейна!" Но что она могла сделать? Моргейна, как заметила Гвенвифар, сняла яркое платье, которое было на ней утром, и надела темный скромный наряд, словно монахиня. Теперь, без этих ярких лент, она уже не так походила на шлюху. Моргейна взяла арфу и села рядом с королевским столом.
Поскольку похоже было, что именно этого и желает Артур, зал заполнился смехом и весельем. Когда Моргейна допела, арфу взял следующий певец, потом следующий... Гости начали пересаживаться от стола к столу, разговаривать, петь, пить...
Ланселет подошел к королевскому столу, и Артур жестом предложил ему присесть рядом, как в былые времена. Слуги принесли сладости и фрукты на больших блюдах, печеные яблоки в сливках и вине, и всяческую искусную выпечку. Они сидели, разговаривая о всяких пустяках, и на миг Гвенвифар почувствовала себя счастливой: все было, как раньше, как в те дни, когда они были друзьями и любили друг друга... Почему это не могло длиться вечно?
Через некоторое время Артур встал из-за стола.
- Думаю, мне следует пойти побеседовать кое с кем из старших соратников... У меня-то ноги молодые, а некоторые из них уже поседели и постарели. Хоть тот же Пелинор - по нему не скажешь, что он способен выйти в бой против дракона. Боюсь, сейчас ему будет непросто справиться даже с комнатной собачкой Элейны!
- С тех пор, как Элейна вышла замуж, ему словно нечего стало делать на этом свете, - сказал Ланселет. - Люди, подобные Пелинору, зачастую умирают вскоре после того, как решают, что дела их окончены. Надеюсь, его такая судьба все-таки не постигнет - я люблю Пелинора и надеюсь, что он еще долго будет с нами. - Он застенчиво улыбнулся. - Я никогда прежде не чувствовал, что у меня есть отец - хотя Бан и был добр ко мне, на свой лад, - и вот теперь, впервые в жизни, у меня есть родственник, который относится ко мне как к сыну. Да и братьев у меня не было, до тех самых пор, пока я не вырос, и сыновья Бана, Лионель и Боре, не прибыли ко двору. Я до взрослых лет почти не знал их языка. А у Балана хватало своих дел.
После беседы с епископом Артур ни разу не улыбнулся, но теперь на его губах заиграла улыбка.
- Неужто двоюродный брат значит намного меньше родного, а, Галахад?
Ланселет сжал руку короля.
- Да покарает меня Бог, Гвидион, если я забуду...
Он поднял взгляд на Артура, и на миг Гвенвифар показалось, что король обнимет Ланселета; но Артур отступил, безвольно уронив руки. Ланселет встревоженно следил за ним. Артур поспешил сменить тему.
- Вон Уриенс, и Марк Корнуольский - они тоже постарели... Надо им показать, что их король не настолько загордился, чтоб не подойти поговорить с ними. Посиди с Гвенвифар, Ланс, пускай все будет, как раньше.
Ланселет выполнил просьбу Артура и остался сидеть рядом с королевой. В конце концов он спросил:
- Что, Артур заболел? Гвенвифар покачала головой.
- Думаю, ему назначили епитимью, и он сейчас над этим размышляет.
- Ну, уж у кого, у кого, а у Артура не может быть за душой больших грехов, - сказал Ланселет. - Он - один из безупречнейших людей, каких я только знаю. Я горжусь тем, что он до сих пор считает меня своим другом, я знаю, что не заслуживаю этого, Гвен.
Он взглянул на Гвенвифар с такой печалью, что королева опять едва не расплакалась. Почему она не может любить их обоих, не впадая в грех, почему Бог повелел, чтобы у женщины был лишь один муж? Что это с ней? Она сделалась не лучше Моргейны, раз к ней в голову приходят подобные мысли!
Гвенвифар коснулась его руки.
- Ты счастлив с Элейной, Ланселет?
- Счастлив? Разве человек бывает счастлив в этой жизни? Я стараюсь, как могу.
Гвенвифар опустила взгляд. На мгновение она позабыла, что этот мужчина был ее любовником, и помнила лишь, что он - ее ДРУГ.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив. Вправду хочу. Ланселет на миг накрыл ее ладонь своей.
- Я знаю, милая. Я не хотел сегодня приезжать сюда. Я люблю тебя и люблю Артура - но те времена, когда я мог довольствоваться ролью его конюшего и... - голос Ланселета дрогнул, - и поборника королевы, миновали.
Подняв взгляд и не выпуская его руки, Гвенвифар внезапно спросила:
- Тебе не кажется временами, что мы более не молоды, Ланселет?
Он кивнул и вздохнул.
- Увы, кажется.
Моргейна снова взяла арфу и запела.
- Ее голос все так же прекрасен, - сказал Ланселет. - Мне вспоминается пение матери - она пела не так хорошо, как Моргейна, но у нее был такой же мягкий грудной голос...
- Моргейна все так же молода, - с завистью сказала Гвенвифар.
- Таково свойство древней крови: люди, в чьих жилах она течет, выглядят молодыми - до того самого дня, пока в одночасье не превращаются в стариков, - сказал Ланселет. А потом, склонившись к королеве и коснувшись губами ее щеки, произнес: - Никогда не думай, что ты уступаешь красотою Моргейне, моя Гвен. Ты просто красива по-другому, только и всего.
- Почему ты это сказал?
- Любовь моя, я не могу видеть тебя такой несчастной...
- Боюсь, я не знаю, что это такое - быть счастливой, - сказала Гвенвифар.
"Как Моргейна может быть такой бесчувственной? Она искалечила мою жизнь и жизнь Артура, но ей все нипочем. Она продолжает смеяться и петь, и этот молодой рыцарь со змеями на запястьях окончательно ею очарован".
Вскоре Ланселет сказал, что должен вернуться к Элейне, и покинул Гвенвифар; а когда Артур вернулся, к нему начали подходить соратники и давние сторонники, просить о милостях, подносить дары и подтверждать свои клятвы. Через некоторое время подошел и Уриенс, король Северного Уэльса; он располнел и начал седеть, но по-прежнему сохранил все зубы и до сих пор при необходимости сам водил своих людей в бой.
- Я пришел просить тебя об услуге, Артур, - сказал Уриенс. - Я хочу снова жениться, и был бы рад породниться с твоим домом. Я слыхал, что Лот Оркнейский умер, и прошу у тебя разрешения жениться на его вдове, Моргаузе.
Артур натянуто рассмеялся.
- Дружище, тебе следует обращаться с этой просьбой к сэру Гавейну. Лотиан теперь принадлежит ему, и, несомненно, он был бы рад, если бы его мать вышла замуж куда-нибудь на сторону. Но я ни капли не сомневаюсь, что эта леди достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решать подобные вопросы. Я не могу приказать ей выйти за кого-то замуж - это все равно, что приказывать собственной матери...
И внезапно Гвенвифар осенило. Это стало бы наилучшим выходом - Артур ведь сам сказал, что, если при дворе узнают об этом случае, Моргейна будет опозорена. Она тронула Артура за рукав и тихо произнесла:
- Артур, Уриенс - ценный союзник. Ты сам говорил, что уэльские железные и свинцовые рудники так же ценны, как и во времена римлян... И у тебя есть родственница, чьим замужеством ты вправе распоряжаться.
Артур изумленно уставился на жену.
- Но ведь Уриенс - старик!
- Моргейна старше тебя, - сказала Гвенвифар. - И раз у Уриенса есть взрослые сыновья и даже внуки, он не будет особенно переживать, если Моргейна не подарит ему детей.
- Это верно, - задумчиво произнес Артур. - И это был бы неплохой союз.
Он повернулся к Уриенсу и произнес:
- Я не могу приказать леди Моргаузе снова выйти замуж, но моя сестра, герцогиня Корнуольская, еще не замужем. Уриенс поклонился.
- Я не посмел бы просить так много, мой король, но если твоя сестра согласится стать королевой в моей стране...
- Я никогда не стану принуждать женщину к замужеству против ее воли, сказал Артур. - Но я спрошу Моргейну. Он подозвал кивком одного из пажей.
- Когда леди Моргейна закончит петь, спроси, не сможет ли она подойти ко мне.
Уриенс устремил взгляд на Моргейну; темное платье выгодно подчеркивало белизну ее кожи.
- Твоя сестра очень красива. Любой мужчина мог бы считать себя счастливчиком, если бы ему удалось заполучить такую жену.
Когда Уриенс отправился на свое место, Артур, глядя на идущую к нему Моргейну, задумчиво произнес:
- Она долго не выходила замуж - наверное, ей хочется иметь собственный дом, где она будет полной хозяйкой и где ей не придется прислуживать другой женщине. И для большинства мужчин помоложе она слишком умна. Но Уриенс будет только рад: ведь она добра, и она будет хорошо управлять его домом. Хотя мне хотелось бы, чтобы он был не так стар...
- Думаю, ей будет только лучше с мужчиной постарше, - сказала Гвенвифар. - Она ведь не какая-нибудь юная ветреница.
Моргейна подошла и присела в реверансе. Она улыбалась и была так же бесстрастна, как и всегда на людях - и впервые Гвенвифар порадовалась этому.
- Сестра, - сказал Артур. - У меня есть для тебя предложение о браке. И я думаю, после сегодняшнего утра, - он понизил голос, - тебе стоило бы на некоторое время уехать от двора.