Не в силах смириться с мыслью, что в глазах Лахлана она увидит только отвращение, Эванджелина выбралась из постели, твердо решив еще до возвращения Лахлана быть как можно дальше от его дворца. Бросив последний взгляд на комнату, еще хранившую следы присутствия мужчины, которому Эванджелина собиралась отдать свое сердце, она вышла из его покоев и закрыла дверь к несбыточным надеждам и мечтам.
Когда Эванджелина проходила мимо двух слуг, полировавших позолоченные поручни, они, оторвавшись от своей работы, взглянули на нее, и ей вдогонку полетел их полный осуждения шепот. Но она, надев привычную маску презрения, расправила плечи и высоко подняла голову.
Если бы только восстановить стены вокруг ее сердца можно было бы так же легко. Своим дружелюбием и нежностью Лахлан подорвал ее защиту.
— Эванджелина! — окликнула ее Фэллин и, отдав приказ королевским стражникам, толпившимся у конюшен на уже не греющем предвечернем солнце, подошла к ней. — Куда ты собралась? Тебе нужно отдыхать.
— Я ухожу. Я возвращаюсь ко двору Роуэна.
— Это пройдет, Эванджелина. — Фэллин в упор посмотрела ей в лицо. — Я отправляюсь вместе с королевской стражей, чтобы удостовериться, что Эруин покинул Острова и больше не представляет угрозы ни для тебя, ни для Лахлана.
— Свое дело он уже сделал.
Эванджелина обхватила себя руками за талию, стараясь не показать свое горе и удержать слезы, обжигавшие ей глаза.
— Ты ему нравишься. Дай ему время, и, я уверена, он это преодолеет.
— Бродерик любит тебя, и ты думаешь, он смог бы простить, если бы узнал, что ты спала с его отцом? — с горькой усмешкой спросила Эванджелина.
— Перестань. Я достаточно слышала об Аруоне, чтобы все понять. Поэтому возвращайся и подожди, пока к Лахлану вернется разум. А если это не произойдет само по себе, мы с сестрами позаботимся об этом.
— Спасибо тебе, — Эванджелина благодарно стиснула руку Фэллин и отвела взгляд, чтобы та не увидела, как тронула ее поддержка, — но я не могу здесь оставаться.
— Ты, как всегда, слишком упряма, Эванджелина. Если я не могу заставить тебя передумать, то хотя бы позволь мне перенести тебя во дворец Роуэна. Подожди минутку, — попросила Фэллин, когда Эванджелина кивнула в знак согласия, — я скажу мужчинам, чтобы они дождались моего возвращения.
Когда Фэллин отошла к ожидавшим стражникам, во вспышке света появились Иский и Аврора. Иский взглянул вниз на маленькую волшебницу, которую держал за руку, а потом поднял взгляд на Эванджелину.
— У Авроры было видение. Лахлан в опасности.
— Нет, этого не может быть. Он в Королевстве Смертных. Никто…
Охваченная тревогой за Лахлана, Эванджелина не замечала, что Аврора подошла к ней, пока не почувствовала, как маленькая ручка скользнула ей в руку.
Эванджелина попыталась освободить руку, но Аврора крепче сжала ее и заговорила внушающим ужас голосом старой женщины:
— Время настало. Пророчество сбудется. Только ты одна можешь спасти его. Теперь иди к нему. Он в Юиге скачет по берегу на своем коне.
Аврора отпустила ее руку, и, когда посмотрела вверх на Эванджелину, ее глаза были голубыми и полными грусти. Эванджелине не хотелось думать, что Аврора знает, почему он убежал.
— Иский, я не знаю, как помочь ему. Без своей магии…
— Твоя магия вернется, — уверенно сказала Аврора.
Утверждение девочки немного успокоило Эванджелину, но если опасность грозит Лахлану сейчас, она не знала, как сможет помочь ему.
— Нам лучше отправиться к нему, Эванджелина. — Иский помахал рукой возвращавшейся к ним Фэллин. — Ты можешь вместо меня присмотреть за Авророй, пока я перенесу Эванджелину в Королевство Смертных? Я не задержусь надолго.
— Конечно. Мне сообщили, что прежде чем мы уедем, Эруин хочет урегулировать какие-то последние дела. Я рада, что ты снова мыслишь здраво, — обратилась она к Эванджелине.
— У Авроры было видение, она говорит, что Лахлан в опасности.
Предсказание девочки в отношении Йена сбылось, так что у Эванджелины не было причин не верить ей. Эванджелина будет защищать Лахлана изо всех сил, а до тех пор, когда ее магия вернется, как обещала Аврора, она по крайней мере сможет научить Лахлана использовать ее энергию самым выгодным образом. Эванджелина просто должна убедить его, что ему необходима ее помощь.
Пройдя через стоящие камни Калланиша на Льюисе, в Королевстве Смертных, Иский нахмурился и, окинув взглядом вершину холма, на котором они остановились, положил руку на локоть Эванджелины.
— Ты почувствовала?
Ее эмоции были в смятении.
— Что это было, по-твоему? — проследив за взглядом Иския, спросила она.
— Магия. Я почувствовал ее вибрацию.
— Возможно, это был Лахлан.
— Возможно, но я так не думаю. Будь осторожна, Эванджелина.
— Конечно, буду. Хотя у меня и нет магии, но я все же не совсем дурочка.
— Хорошо. — У Иския дрогнули усы. — А теперь давай найдем его. — Волшебник, должно быть, почувствовал ее волнение, когда положил руку ей на локоть, поэтому сказал: — Эванджелина, ты так же важна для него, как он для тебя. Поверь, я хорошо знаю своего воспитанника. Вместе вы это преодолеете.
— Хотелось бы мне разделять твою уверенность, но пока я не обрету свои способности…
— Ты понимаешь, что я говорю не об этом.
— Думаю, нам следует…
— Посмотри на меня, Эванджелина.
Прерывисто вздохнув, она посмотрела на Иския.
— Что было, то было. Тебе нужно перешагнуть через это, ты и так много выстрадала. Я жалею, что Роуэн не нашел нужным посвятить меня в свою тайну, когда посылал тебя оберегать Сирену. Знай я это, я бы нашел какой-нибудь способ защитить тебя от Аруона.
— Виноват только Аруон и никто больше.
Она огорчилась, узнав, что Иский винит себя за случившееся.
— Счастлив услышать, что ты так думаешь. — У него на губах появилась нежная улыбка. — Надеюсь, теперь ты будешь это помнить.
Не дав ей ответить, Иский перенес их на низкий холм. У ног Эванджелины колыхалась высокая трава, а вдали в накатывающемся прибое верхом на большом черном коне скакал наездник — такой же величественный, как само животное.
— Иди к нему.
Иский подтолкнул ее в спину, и Эванджелина, сделав для уверенности глубокий вдох, осторожно спустилась по каменистому склону, потом, наклонившись, сняла туфли и по золотому песку пошла к Лахлану.
Сердце в груди у Лахлана застучало так же громко, как стучали копыта его коня. Эванджелина стояла одна на песке, на океанском ветру ее длинные локоны развевались вокруг лица, а ткань платья прилипала к телу.
Когда он приблизился, Эванджелина убрала с лица волосы, и у него что-то оборвалось внутри. В ее необыкновенных глазах остались следы слез, и Лахлан еще раз проклял себя за то, что причинил ей боль. Натянув поводья, он остановил Фина и спрыгнул с седла. Попятившись от него, Эванджелина оступилась, и Лахлан тихо выругался: она решила, что его гнев — гнев на себя, который, несомненно, был написан у него на лице, — направлен на нее.
— Я знаю, — она подняла руку, — я последний человек, которого ты хотел бы видеть, но…
— Ошибаешься. Ты единственный человек, которого я хотел бы видеть.
Воспользовавшись ее недоверием и замешательством, Лахлан подошел ближе.
— Прости, Эви. Прости меня за все несправедливые слова, слетевшие с моих дурацких губ.
— Тебе не за что извиняться, — отвернувшись от него и глядя в море, отозвалась Эванджелина, обхватив себя руками за тонкую талию.
— Смотри на меня, когда говоришь это. — Лахлан повернул ее лицом к себе. — Посмотри мне в глаза и скажи, что я не обидел тебя, не оскорбил своими словами. Господи, Эви, ты не заслужила моего гнева.
Эванджелина потупилась и попыталась отойти от него.
— Нет, я не позволю тебе уйти, пока ты не расскажешь мне, что он с тобой делал.
— Нет! — Ее глаза расширились от ужаса, и она постаралась освободиться из рук Лахлана. — Пожалуйста, отпусти меня! — взмолилась Эванджелина, задыхаясь от тщетных усилий вырваться от него.
— Нет, Эви. Я понимаю, что будет трудно, но для тебя это единственный способ оставить все позади. — Сев на песок, Лахлан потянул ее вниз и, подняв колени, прижал Эванджелину к груди. — Я знаю, что Роуэн отправил тебя защищать Сирену, и как тот, кого ты стараешься оберегать, понимаю, что ты выполнила бы свое задание, чего бы тебе это ни стоило — даже если бы ради этого тебе пришлось страдать. Вот почему ты отдалась ему, ведь это так?
Положив подбородок ей на макушку и поглаживая ее по волосам, Лахлан ждал. Как бы мучительно ни было это слушать, им обоим была необходима откровенность. Эванджелина начала свой рассказ так тихо, что он с трудом ее слышал.
— Однажды вечером Аруон пришел ко мне в комнату, чтобы добиться от меня ответа, кто мои родители, как и почему я оказалась на Островах. Оглядываясь назад, я думаю, что даже тогда он прекрасно знал, кто я. Роуэн, стараясь защитить меня, держал в тайне мое происхождение, но я совершенно уверена, что Аруон достаточно хорошо знал мою мать, чтобы увидеть наше с ней сходство. Он был таким бессердечным, эгоистичным негодяем, что я сомневаюсь, заботило ли его вообще то, что моя мать повинна в гибели Фэй — Волшебные Острова. Мне жаль, что тогда я этого не понимала, так как это дало ему власть надо мной, и он воспользовался моей слабостью. Если бы мои ответы его не удовлетворили, меня изгнали бы с Островов, разлучили бы с Сиреной. Я бы погубила и ее, и Роуэна. — Эванджелина подняла взгляд на Лахлана, словно умоляя понять ее. — Я не могла позволить, чтобы это случилось. Не считая Роуэна, у меня не было никого, кроме Сирены. Она по-дружески относилась ко мне и много выстрадала в руках Аруона. Я не могла допустить, чтобы она еще страдала. Я знала… я знала, что он хочет меня, и, чтобы отвлечь от расспросов, решила пофлиртовать с ним.
Было больно слышать отвращение к себе, прозвучавшее в ее тихой усмешке, и, желая утешить Эванджелину, Лахлан провел ладонью вверх и вниз по ее предплечью.