Дюма остановил бричку и крикнул:
— Садись, мой мальчик! Где ты пропадал всё это время?
Александр украдкой выбросил ветку и послушно уселся рядом с Алексисом.
— Ты бледный, — заметил Дюма. — Ты что, заболел?
— Нет, папа.
— Хорошо, тогда слушай: я должен сообщить тебе важную новость.
Он понизил голос и сказал:
— Завтра рано утром я уезжаю в Брюссель.
— Ты в списке изгнанников? — спросил Александр.
— Обещай нерушимо хранить тайну, которую я тебе доверю.
— Обещаю, папа.
— Так вот; бегу я не от полиции, а от кредиторов; они уже арестовали всё моё движимое имущество и готовятся продать с торгов всё остальное, в том числе лошадь и эту бричку. Всё, кроме моих книг и нескольких предметов искусства. Никто не должен об этом знать, ибо ты сам можешь понять, какое впечатление произведёт новость, что великого Виктора Гюго преследуют солдаты Наполеона, тогда как за великим Александром Дюма гоняются судебные исполнители. Понимаешь, как важно хранить тайну?
— Да, папа.
— Отлично, мой мальчик. Значит, ты будешь на последнем празднике, который я сегодня вечером устраиваю в «Монте-Кристо»? Ключи от замка должны быть переданы судебным исполнителям завтра на рассвете. Я приглашаю всех друзей, что остались мне верны, а ты можешь привести всех твоих. Мы съедим и выпьем всё, что ещё осталось в кладовой и в погребе, и выпустим в небо все ракеты для фейерверка, какие есть в моём сарае. Прийти надо будет в маскарадном костюме и в маске; это из-за полицейских, которые проникнут ко мне в надежде наложить лапу на Виктора Гюго или Шёльцера. Я буду в костюме мушкетёра. А ты?
— Пока не знаю.
— Хорошо, ты подойдёшь ко мне и назовёшь себя. Поцелуй меня, сын мой, и до вечера. Мне ещё предстоит куча дел. Да, кстати, ты не мог бы одолжить мне пару сотен франков?
— Нет, папа.
— Тогда пятьдесят.
— У меня даже пяти нет, папа.
— Жаль. Мне надо нанять оркестр на сегодняшний вечер. Ладно, сам выкручусь. До свидания!
Дюма щёлкнул кнутом и укатил, оставив на тротуаре раздосадованного Александра. Отец, этот паяц, снова сумел пустить ему пыль в глаза!
Александр не сдержался и рассказал об этой встрече матери.
— Он по-прежнему готов обмануть любого. Он цинично признался мне в этом, а я был слишком труслив, чтобы сказать ему об этом прямо. Я слишком похож на него, чтобы обладать подобным мужеством. Теперь, когда он разорён, что я от него унаследую: трусость, курчавые волосы и долги, которые не смогу выплатить никогда!
— Замолчи! — закричала мать, влепив сыну пощёчину.
Александр, потрясённый, долго смотрел на неё.
— И ты его защищаешь? Ты, чью жизнь он разрушил, как и мою?
— Он оставил мне память о том, что я была любима великим человеком, и я не позволю тебе её порочить! Ты лучше бы молчал. Когда отец был в твоём возрасте, его уже знал весь мир. А что сделал ты? Где твои великие книги? Где великие пьесы? Оставь меня! — сказала Катрин, указав сыну на дверь.
Александр ушёл, неожиданно поняв, что ему следует делать. Он решил больше не позволять отцу морочить себя.
Глава XXXVIIДУЭЛЬ ПОСЛЕ МАСКАРАДА
У лучшего в Париже торговца театральными костюмами Александр взял напрокат наряд Железной Маски вместе со шпагой и костюм Пьеро.
В замок «Монте-Кристо» он приехал, нарядившись Пьеро. Гостиная, бильярдная и столовая на первом этаже, откуда уже вынесли мебель, освещались лишь огнём двух зажжённых каминов и несколькими свечами, которые были вставлены в бутылки, расставленные на подоконниках и каминных полках. Три жалких музыканта что-то пиликали на своих инструментах, тогда как госпожа де Помпадур в объятиях «гориллы» и египетская богиня в компании обезглавленного аристократа (свою голову тот держал под мышкой) танцевали среди семидесяти других, столь же причудливо наряженных гостей.
Дюма в костюме мушкетёра, повязав вместо фартука старую скатерть, таскал с кухни большие дымящиеся горшки с какой-то едой. Подойдя к отцу, Александр приподнял маску.
— Добро пожаловать, мой мальчик! И отведай-ка первым наше блюдо! — предложил Дюма, за отсутствием стола ставя свои горшки на пол. — В кладовой я отыскал только фасоль и чернослив.
Все гости присели на корточках вокруг скудного угощения, что позволило Александру улизнуть незамеченным. Через тёмный сад он добежал до сарая с сельским инвентарём, в котором спрятал свой городской костюм и остатки наряда Железной Маски, большая часть которого была скрыта под балахоном Пьеро.
Когда Александр вернулся в дом, ужин почти закончился, а гости — все они кто больше, кто меньше опьянели — пускали друг другу в голову косточки от чернослива.
— Я чуть не забыл о фейерверке! — вдруг закричал Дюма.
И в сопровождении всех гостей он вышел в темноту и прошёл на лужайку, где были приготовлены коробки с ракетницами и римскими свечами; их укрыли чехлами от сухого снега, который не переставал сыпать; Александр откладывал задуманное им действо вплоть до той минуты, пока последняя римская свеча не рассыпалась в чёрном небе золотыми брызгами.
После этого он подошёл к отцу и, потянув мушкетёрскую шпагу, прикрытую фартуком, спросил голосом, который нельзя было узнать из-за шлема:
— Она деревянная или настоящая?
— Раз вы её коснулись, вам лучше знать.
— Да, и шпага настоящая, и фартук настоящий. Но разве настоящий мужчина может носить их?
— Кто вы? — спросил Дюма.
— Вы меня не знаете.
— Вы не надели бы маску, которая меняет ваш голос, если не боялись бы быть узнанным.
— Вы написали книгу о Железной Маске; вам следовало бы знать, кто это был. Вы сделали из него тайного брата-близнеца Людовика Четырнадцатого. Вы украли эту мысль у Вольтера, не так ли?
— Да, я удочерил эту мысль, сироту, достойную лучшей участи...
— Вы усыновили немало сирот, не правда ли? И даже «Капитана Поля», ребёнка, рождённого Фенимором Купером в его романе «Лоцман»...
— Вот так новость! Надеюсь, вы шутите. Кстати, шутки у вас весьма дурного вкуса.
— Если вы так считаете, тем лучше для вас. Но я не перестану вас оскорблять, а вы можете сколько угодно критиковать мою манеру шутить.
— Теперь я понял, кто вы! Вы — шпик Наполеона, засланный сюда для того, чтобы разозлить меня и бросить мне вызов.
— Но я, по-видимому, бессилен сделать это!
Дюма потянул за эфес своей шпаги, потом снова вложил её в ножны.
— Вы правы, — согласился Дюма, — я не позволю спровоцировать себя в этот вечер, когда принимаю восемь десятков гостей.
— Это уже третий ваш предлог, чтобы не обнажать шпагу. Каков будет четвёртый?
— Вы в самом деле решили меня разозлить, — сжимая кулаки, сказал Дюма.
— Ну а вы поистине решили терпеть любые оскорбления, — возразил Железная Маска. — До меня вас тщетно пытались рассердить Гранье де Касаньяк, Мирекур...
— Ага, понятно! Вот откуда ветер дует! Если завтра утром мне не пришлось бы так рано садиться в поезд, вы, мой друг, получили бы именно то, чего добиваетесь.
— Вот и четвёртый предлог! — воскликнул Железная Маска, торжествуя и ликуя оттого, что больше не надо почитать отца как полубога. Теперь Александр знал, как ему следует поступать, и больше не терзался сомнениями.
— Я слишком надолго отвлёк вас от обязанностей хозяина дома. Надеюсь, вы простите меня за это.
— Разумеется, — с улыбкой ответил Дюма. — Ну а сейчас, когда вы знаете, что поединка не будет, можете снять свою кольчугу.
— Как? — вскричал взбешённый Александр. — Вы обвиняете меня в том, будто я ношу кольчугу?
— Когда собственную шкуру защищает сталь, можно смелее вызывать на поединок любого, — ответил Дюма.
— Это ваш пятый предлог! — воскликнул Александр. — Я буду рад доказать моим секундантам, что моя шкура столь же беззащитна, как и ваша.
— Тогда снимите маску! — крикнул Дюма.
— Снимите сами, если посмеете! — отпарировал Александр, обнажив шпагу.
Гости подошли поближе и молча наблюдали эту странную сцену.
— Осторожнее. Не подходите ближе, — попросил их Дюма. — Меня могут вызвать на дуэль!
От гнева у него на лбу вздулись вены.
— Эта новость удивит весь мир, — рассмеялся Александр.
— Эта история смешна, — успокаиваясь, сказал Дюма. — У нас даже нет экипировки, чтобы сойтись в поединке.
— Почему же? Разве у нас нет шпаг?
— Дуэльный кодекс запрещает драться личным оружием.
— Мы можем обменяться шпагами.
— Но почему вы так упорно хотите со мной драться? Кто вы? Кто вас прислал?
— Я пришёл сам, чтобы доказать вам и вашим гостям, что вы шарлатан, что ваши книги написали не вы, а ваши...
— Довольно! — взревел Дюма.
— Значит ли это, что вы всё-таки будете драться? — с насмешкой спросил Александр.
— Да! — воскликнул Дюма. — При первых лучах зари.
— Зари? — саркастически усмехнулся Александр. — То есть никогда.
— Тогда сейчас, через десять минут.
— За это время вы исчезнете из этого поместья; оно вам уже не принадлежит и сюда вы никогда не вернётесь!
— Нет, нет, мне необходимо это время, чтобы уладить кое-какие дела и найти моего сына.
— Ах, сына? — презрительно рассмеялся Александр. — Он опять должен драться вместо вас?
— Чёрт меня подери! — вскричал Дюма. — Вы способны вывести человека из себя! Но я и без этого сильно взволнован тем, что этот поединок, тринадцатая моя дуэль, неизбежно закончится моей смертью.
У Александра промелькнула мысль, не слишком ли далеко он зашёл в своей игре.
Что, если состоится настоящая дуэль? Что тогда будет?
— Я обещал моему сыну труп, — торжественно объявил Дюма. — Это будет либо ваш труп, либо мой.
Оба трупа неопровержимо докажут, что мои дуэли не выдуманы. Посему готовьтесь к поединку со смертельным исходом. Оскорблён я, и выбор оружия за мной.