дной мысли. Мозг отказывался думать. От этого Псих нервничал еще сильнее…
…Он вскочил с тахты, забегал по комнате. Она была тесной. Через минуту вышел в коридор, вновь оказался у входной двери, прислушался. Снаружи не доносилось ни звука. Лже-Скворцов бросил взгляд в сторону старухиной комнаты. Дверь в нее была по-прежнему прикрыта. Он вернулся к себе.
В голове, как и пять минут назад, – ни одной мысли о будущем «деле». Ему нужен какой-то внешний стимул, что-то, что вдруг «перещелкнет контакты», переведет одним рывком мозг из состояния оцепенения, откуда он до сих пор не мог выбраться, в деятельное и подвижное «утро». Псих вскочил с тахты. Взгляд его заметался по убогой меблировке съемной комнаты. Шкаф… В два энергичных шага преодолел расстояние до него, резким движением распахнул дверцы. Внутри ничего не было. Лишь в самом низу стояла картонная коробка, доверху засыпанная какими-то пожелтевшими от времени бумаженциями.
Псих взял коробку в руки и, – отчего-то он сделал это очень бережно, – вынул ее из шкафа.
В коробке были старые документы, исписанные, рассыпавшиеся от долгого использования блокноты и пожелтевшие тетради, принадлежавшие то ли покойному мужу старухи, толи какому-то ее родственнику.
На самом дне коробки Псих обнаружил настоящий бинокль. Этот предмет вернул его к «жизни». «То, что нужно!» – с восторгом подумал он.
Было видно: биноклем раньше много пользовались. С металлических деталей во многих местах облетел темный лак.
Теперь Псих знал, что делать. Как бы ни складывались обстоятельства, должен выполнить задание, полученное от «Группы личностей». Просто нет выбора. Если он не сделает этого, через короткое время за ним будет охотиться не только Тюрморезов, но и… «Стоп! А может то, что произошло в ресторане… Да и Евграф…»
Псих положил бинокль на стол, быстро собрал старые тетради, блокноты и документы обратно в коробку, задвинул ее в шкаф. Взяв бинокль в руки, вышел в коридор. Старухина комната по-прежнему закрыта. На холодильнике лежал пустой полиэтиленовый пакет. Лже-Скворцов положил в него бинокль, сунул пакет под мышку, обулся. Стараясь не шуметь, медленно провернул ручку на замке входной двери…
Через несколько минут он был уже на улице.
Люди из группы, которой было поручено осуществить захват террористов, нервничали. Команда провести операцию поступила с самого верха. Несколькими часами раньше офицер полиции, руководивший сейчас группой, получил оттуда же неожиданную информацию: те, кого он так долго искал, и на чей след никак не удавалось напасть, подчинены воле одного единственного человека. Прежде он никогда не попадал в поле зрения спецслужб.
Судя по тому, каких «успехов» предводителю террористов удалось достичь, и какую масштабную операцию он планировал в будущем, этот человек был незаурядной личностью.
Офицер полиции не мог сосредоточиться на плане захвата. Мешало чувство досады. Кто-то преподнес начальству разгадку, которой не смог добиться он сам…
Около семи часов вечера на квартиру к главарю террористов придет вся его немногочисленная боевая группа. Встреча – экстренная. Связана с тем, что на ближайшее время назначено «главное событие года» – масштабное умерщвление жителей столицы. Главарь передаст исполнителям последние важные подробности, взрывные устройства. Из его квартиры люди разойдутся полностью укомплектованными.
Высокое начальство решило, что отреагировать на сведения остается лишь одним способом – немедленно арестовав участников сходки.
До начала сбора террористов оставалось чуть меньше часа.
Начальство не сообщило офицеру, командовавшему группой захвата – его фамилия была Ягуткин, – откуда, от какого тайного осведомителя, получены эти сведения. Чем еще больше ранило самолюбие полицейского.
Времени у него было очень мало. И исход порученного дела не казался ему однозначным. Он наделялся особыми полномочиями. Все, что знал – улица, дом, квартира…
Группа захвата собрана из сотрудников разных подразделений. С бору по сосенке…
Разглядывание в бинокль метромоста увлекло Психа. Он уже с десяток раз внимательно проследил, как по нему с шумом пробегает длинный поезд. Успел изучить и обстановку на своем берегу Москвы-реки. План, давно существовавший в голове, обретал законченные черты. Набережная, двигавшийся по ней не очень плотный поток автомобилей, отстоявшие от реки на приличное расстояние здания с офисами, – все как нельзя лучше подходило к задумке.
Теперь лже-Скворцов на всякий случай изучал обстановку на противоположном берегу реки. Тщательно выискивал обстоятельства, которые могут помешать осуществлению плана. Но их не было. «Отлично! Это идеальный план!» – думал Псих.
К этому моменту настроение его полностью переменилось. Больше не был неуверенным в себе, постоянно балансировавшим на краю черной пропасти сумасшедшим. Восторг от собственного плана, от преимуществ, которые сулил удачный выбор места, настолько подействовал на лже-Скворцова, – воля его окрепла. Он полностью владел собой, мысль работала четко. Ощущал себя человеком, способным свернуть горы. Впервые в жизни его посетила подобная самоуверенность.
Из-за этого чувства собственного могущества он позабыл обо всем на свете.
Это и спасло его.
Ягуткин и члены наскоро собранной группы захвата никогда не бывали в этом дворе. И уж тем более, в этом доме. Старый район с одной стороны был ограничен железной дорогой. Ее рельсы убегали израйона в унылую промышленную зону. Там по обе стороны насыпи тянулись заборы из глухих бетонных плит. За ними громоздились неприглядные заводские постройки. Другой стороной район примыкал к оживленной улице. В любое время суток по ней мчались вереницы машин. Чуть ли не до полуночи возле магазинов и кафе сновали люди.
Обычно перед такими «мероприятиями» Ягуткин тщательно изучал район, в котором придется действовать. Должен знать его не хуже тех, кого предстоит задержать.
Теперь времени шататься по окрестностям не было. Сергей Алексеевич, – так звали Ягуткина, – выбрался из милицейского автобуса. До дома, чей адрес написан на бумажке, лежавшей у него в кармане, нужно проехать еще квартал.
Вся группа осталась в длинном темно-синем «форде», а Ягуткин пошел к цели пешком.
Где находится нужный ему дом он знал, успев изучить этот район с помощью карты.
У подъезда офицер остановился. Рация, лежавшая во внутреннем кармане пиджака, молчала.
Дверь оборудована домофоном. Цифр, которые его отпирали, Ягуткин не знал. До встречи, о которой сообщил информатор – десять минут. Квартира находилась на третьем этаже.
«Да-а… Подготовили операцию!» – подумал с досадой Ягуткин.
– Мы будем последними… – раздалось за спиной.
Сергей Алексеевич обернулся. Тут же инстинктивно достал из кармана мобильный телефон. Сделал вид, что набирает номер кого-то, кто ждет его наверху, в одной из квартир…
Двое мужчин быстрым шагом подошли к подъезду. На Ягуткина не обратили ни малейшего внимания. Оба – без особых примет. Единственное, что могло выделить обоих в толпе: высокий рост и худоба.
Один из них набрал на пульте домофона номер, нажал кнопку вызова. Раздалось мелодичное пиликание.
Ягуткину удалось засечь: «Та самая квартира!»
– Все уже собрались… Точно тебе говорю! – произнес один из двоих. Не тот, что говорил прежде. – Этот черт терпеть не может, когда опаздывают.
– Ха-ха! Мне плевать на него! – откликнулся второй. – Я ученый, и больше ничего… И больше никем, и больше нигде…
Домофон запищал. Не спрашивая, кто ждет у входа в подъезд, в квартире нажали кнопку. Замок открылся.
Тот, кто говорил про черта, покосился на Ягуткина, первым нырнул в подъезд. Второй последовал за ним.
Что-то во всем этом показалось Сергею Алексеевичу странным. Эти два человека… «А с чего ты решил, что знаешь, как выглядят террористы? – спросил самого себя Ягуткин. – Они с виду такие же, как и все…»
«В том-то и дело: эти двое… В них есть что-то, что отличает их от всех» – подумал он следом.
Надо торопиться. Слишком долго стоял перед этим подъездом! Если компания уже собралась, стоило просто вломиться в квартиру, захватить всех, а потом начать разбираться, кто есть кто.
Ягуткин засунул мобильный телефон в карман, пошел обратно к автобусу.
Он мог достать рацию и отдать приказ подогнать автобус к подъезду. Но не сделал этого. Хотел использовать время, которое ему понадобиться, чтобы дойти до ожидавшей его группы захвата, на то, чтобы обдумать – правильное ли принял решение?
Хотя в глубине души Сергей Алексеевич был уверен – ничего нового в голову не придет. Проще было сразу воспользоваться рацией и подогнать сюда автобус.
Глава семнадцатаяБолее удачливый следит с насыпи за менее удачливыми
Неожиданно для себя Псих осознал: он так увлекся, что не обращает внимания на время. Но, – и это самое плохое, – он также позабыл о встрече, которая была назначена на… «Подожди, какое сегодня число?!» – от этого вопроса, заданного себе, Псих вздрогнул, опустил бинокль, который только что держал у самых глаз…
«Точно! Это сегодня!» Судорожным движением лже-Скворцов поднял с сухого, пыльного асфальта полиэтиленовый пакет, сунул туда бинокль. «Все позабыл. Не могу удержать в голове даже самые важные вещи».
Еще час назад это умозаключение повергло бы его в глубочайшую тоску. Но теперь собственная забывчивость показалась ему чем-то таким, из-за чего не стоит переживать вовсе.
Его охватило сильнейшее желание немедленно узнать, сколько сейчас времени. Он уже догадывался, что опоздает на встречу самое меньшее на час. Чтобы опоздание не оказалось еще большим, нужно скорее идти к метро…
Вместо этого он выскочил на проезжую часть. Воспользовавшись просветом в потоке автомобилей, перебежал, едва не попав под машину, на другую сторону. Но на тротуар не выскочил, остался на полосе движения. На самом краю. В этом месте набережная пересекалась с проездом. Он тянулся вдоль линии метро. Та бежала по насыпи, в которую переходил мост, и ныряла чуть дальше под землю.