Лже-Скворцов передернул плечами: новый пиджак тоже был ему тесен. Костюм подошел бы более высокому и худому человеку. Не отпуская из руки канатика, Псих прыгнул в лодку. Вставил маленькие весла в уключины, что было силы погреб к мосту. Неожиданно его словно бы прошиб электрический ток: «Насос! На нем остались отпечатки!»
Энергичными гребками лже-Скворцов развернул лодку и двинул ее обратно к берегу. Вылезая на него, – при этом он опять зажал в кулаке канатик, привязанный к носу «корабля» – Псих зачерпнул в новый ботинок воды.
Он торопливо схватил насос, сунул его в пакет, в который была запакована лодка, сунул туда же инструкцию, швырнул все вместе в воду. Вновь запрыгнул в лодку, – теперь это вышло у него не так ловко, как в первый раз. Он чуть было не перевернул надувную плоскодонку, не опрокинулся в воду сам.
Усевшись на надувной круг, Псих принялся энергично грести. Он уже немного «запаздывал» по сравнению со своим графиком. Было задумано, что до проезда поезда, которым будет управлять лопоухий Миша, Псих простоит под метромостом примерно минуты четыре.
Опаздывая, он рисковал потерять из четырех минут две. Часы на руке у Психа – точные. Тоже абсолютно новые, были приобретены им за солидную сумму в том же современном торговом центре, что и костюм с рубашкой и галстуком, и ботинки. «Точные?» – осведомился Псих у продавщицы. «Конечно! Не сомневайтесь, это же «Сейко» – ответила та. По его просьбе продавщица выставила на часах время.
В такси Псих специально попросил водителя поймать на радиоприемнике станцию, передающую сигналы начала часа – ни «Сейко», ни продавщица не подвели. Часы лже-Скворцова показывали время с точностью до нескольких секунд.
Обливавшийся потом Псих не думал больше о движении стрелок. Он думал только о том, как бы ему посильнее грести.
Крайне неловко выпрыгнув, а вернее – вывалившись из кабины набиравшего скорость поезда метро, Миша должен был получить тяжелые травмы. Но видимо порция таблеток «от сумасшествия», принятая им этим утром и вправду придала ему сверхъестественных возможностей.
Хорошо известно – тело человека, находящегося в состоянии опьянения, – алкогольного ли, наркотического ли, – расслаблено. Поэтому пьяный, падая, зачастую получает относительно нетяжелые травмы, а то и не получает их вовсе. Миша треснулся коленом о кожух контактного рельса. В страхе, что может коснуться той его части, которая не закрыта кожухом и находится под напряжением, он сделал какой-то почти акробатический кульбит. В результате упал на бетонный мост и ударился о него головой.
На пару мгновений он потерял сознание. Очнувшись, взвыл, потому что состав, увозивший сумку со всеми кредитными деньгами, втягивался в жерло тоннеля. Изменить что-либо невозможно.
Медлил Лопоухий недолго. Надо уносить ноги. Странно, но боли от ушибов он почти не чувствовал. Немного кружилась голова. Но это неприятное ощущение он испытывал и в другие, обычные дни без всякой связи с травмами.
Верзила приблизился вплотную к кромке моста. Вытащил заткнутый за пояс альпинистский трос и прикрепил большой карабин, которым он заканчивался, к ограждению. Приспособление для плавного спуска прикрепил к карабину на поясе, – тот на нем, и в самом деле, был надет специальный. Повернувшись к краю моста спиной, ухватился за трос обеими руками. Оттолкнулся ногами.
Медленно верзила двинулся вниз. И тут только его осенило: он ведь даже не посмотрел, куда спускается! Ждет ли кто-нибудь его там, внизу, на речной поверхности?.. Так и есть! Психа под мостом не было. Миша в голос завыл. Теперь ему остается только одно – болтаться на этой проклятой веревке, пока его не снимут спасатели, чтобы тут же передать в руки спецслужбе.
– Сволочи! Они меня кинули! Я сдам всех! – в голос прокричал он, тут же подумал, что сдать органам он, по сути дела, никого не может, так как все контакты с «Группой личностей» ограничивались двумя типами, про которых он не знает почти ничего, кроме прозвищ и словесных портретов. «Единственное, за что можно будет зацепиться, – подумал лопоухий. – Они оба, конечно же, сумасшедшие. А значит, могли быть прикреплены к какому-нибудь медучреждению, в котором их могут опознать…» Тут же он разглядел внизу резиновую лодку и усиленно работавшего веслами Психа, который то и дело запрокидывал голову и смотрел на Мишу, – пытался расположить надувную плоскодонку так, чтобы машинист «приземлился» прямо в нее. Течение реки мешало Психу осуществить свой замысел.
Когда лопоухий завис на высоте примерно в полтора метра, Психу, наконец, удалось подгрести под него и, отпустив веревку, Миша свалился в лодку так, что лже-Скворцов, подпрыгнувший на другом ее конце вверх, был вынужден ухватиться за надутые борта. Иначе он бы вывалился в воду. Лопоухий отцепил приспособление для спуска от карабина и опрокинулся на спину. Он был без сил.
Псих начал грести с еще большей силой, чем прежде. Наступил самый рискованный момент во всей «акции»: успеют ли они добраться до места «высадки» на берегу прежде, чем туда прибудут люди из соответствующего ведомства…
Времени после того, как со станции «Коломенская» в сторону окраины уехал предыдущий состав, прошло много. А очередной поезд так и не прибыл.
Пассажиров, несмотря на то, что час пик еще не наступил, скопилось предостаточно. Одни с нетерпением поглядывали на таймер, висевший над «входным» жерлом тоннеля. Он отмечал минуты и секунды интервала между поездами. Другие смотрели в противоположную сторону – в темные ворота «трубы», откуда должен появиться очередной состав. Но его все не было и не было…
Вдруг над станцией пронесся звук, похожий на возглас глубочайшего изумления, смешанного со страхом, вырвавшийся будто из чьей-то богатырской груди. Возглас этот, прокатившись по вестибюлю станции, не смолк, а вдруг, словно повторенный эхом, зазвучал вновь и начал становиться громче и громче.
Те, кто не понимал, чем он вызван, уже через мгновение увидели, что стоявшие ближе к краю платформы люди смотрят в жерло тоннеля. Через пару мгновений эти, до сих пор ничего не понимавшие, пассажиры метро смотрели туда же.
Картина была настолько невероятной, что завораживала. Люди не кинулись прочь от края, не побежали с платформы к выходам, хотя уже в этот момент было очевидно, что им грозит серьезная опасность… В тоннеле катился невероятный огненный цветок. Пламя, бушевавшее в кабине, вырывалось через открытую дверь, плясало за стеклами…
Огненный поезд выкатился на станцию. Под ее сводами пронесся еще один потрясенный вопль, перемежаемый криками ужаса. Толпа отхлынула от края. И следом все в ужасе метнулись прочь, стараясь отбежать от края платформы как можно дальше. Многие и вовсе ринулись к выходам со станции.
Ужасным и странным выглядело и то, что происходило в других вагонах: если в головном вагоне было заметно какое-то непонятное, явно осмысленное и кем-то направляемое движение в передней его части и ужас и паника в задней, то начиная со второго вагона пассажиры за закрытыми дверями не понимали, что происходит. Видели панику, которая охватила при появлении поезда весь вестибюль «Коломенской». Не в силах понять, чем она вызвана, тоже начали паниковать.
Поезд с горевшей кабиной проехал станцию и, не снижая скорости, втянулся в жерло тоннеля…
Никто не знал, что Миша, когда-то занимавшийся в кружке радиолюбителей и неплохо знакомый с азами современной электроники, постарался внести как можно больше неисправностей в те системы поезда, которые отвечали за его безопасность. Правда, за то короткое время, что было ему отпущено, – движение на нескольких перегонах, – он не мог сделать многого. Но кое-что ему все-таки удалось. Он испортил систему пожарной сигнализации…
Правда, до какой степени он ее нарушил, лопоухий в точности не мог понять и сам. Перерезал несколько проводов, казавшихся ему критически важными…
Состав метро включен в большую и довольно надежную систему безопасности движения. Существуют различные блокировки, но все-таки…
К тому моменту, когда Псих и Миша подгребли к месту «высадки», нервы у обоих были напряжены до предела. После неудачи с сумкой, лопоухий находился в подавленном состоянии. Почти наверняка знал – на берегу их арестуют. Уверенность в этом основывалась на факте: до сих пор ему «не везло».
Пока Псих, обливаясь потом, налегал на весла, верзила не проронил ни слова. Не рассказал своему знакомому ни о человеке, неожиданно вошедшем в кабину на «Автозаводской», ни о драке… Все эти обстоятельства казались ему теперь неважными. Он ждал ареста.
Между тем «сумасшедшая» работа лже-Скворцова приносила свои плоды – лодка довольно быстро двигалась вперед. Им помогало то, что они плыли по течению.
Псих рассчитывал, что им повезет – может, никто из водителей машин, проезжавших по Нагатинскому мосту, и не позвонит в полицию, не даст точное описание происходившего. Все-таки Миша зажег не стоявший, а двигавшийся поезд. Значит, состав с пылавшей кабиной был на глазах многочисленных зрителей меньше минуты. Притом, что пламя стало заметно со стороны не сразу. Возможно, оно разгорелось в достаточной степени лишь, когда поезд оказался в тоннеле… Необязательно органам уже известно о выпрыгнувшем из горевшего поезда человеке, который спустился с моста в лодку.
Высланы ли люди на их перехват?..
Район Нагатинской поймы удобен для того, чтобы высочив на берег, быстро скрыться…
Псих ожидал, что на берегу окажутся люди, но заросший кустарниками участок земли – пустынен.
– Полиции нет, – едва слышно выдохнул Псих. Грудь его вздымалась от напряженной гребли. Леденящий страх, который он испытывал с того самого момента, когда верзила спустился с моста в лодку, немного отпустил. Лже-Скворцов начал верить в то, что все пройдет удачно.
– Скорей! – бросил он Мише.
Они выскочили на берег, поросший у самой воды зеленой травой. Псих сильным движением оттолкнул резиновую лодку.