Отплыв всего на несколько метров, она закачалась на легких речных волнах. Псих подумал, что течение, значительное на середине реки, у берега гораздо слабее. Прежде, чем лодку унесет отсюда, пройдет время. А может, ее и вовсе прибьет к берегу где-нибудь поблизости. Пустая лодка укажет полиции, в каком месте они с лопоухим выбрались на сушу.
Раздумывать было некогда.
– Сначала побежим… До тех пор, пока нас никто не видит. А потом, когда приблизимся к людному месту – пойдем! – распорядился Псих, поворачиваясь к Мише. Он хотел сказать что-то еще, но взгляд упал на лицо верзилы и лже-Скворцов осекся.
Лопоухий, который до последнего момента ждал неминуемого ареста, теперь, так же как и его знакомый, вдруг понял, что, вопреки всем страхам, «акция» может закончиться успешно – им удастся скрыться. И от этого особую болезненность приобретал вопрос утраченной сумки. Большие деньги, которые Миша занял, отрезав себе возвращение к прошлой жизни, пропали! Что же он будет делать в новой жизни, которая начинается теперь, без этого капитала?! Он-то рассчитывал на обеспеченное пребывание где-нибудь за границей. Но теперь… «Что меня ждет? – мысль давила на Мишу. – Лучше бы лодка перевернулась, и мы оба утонули!»
Псих видел: его компаньон чем-то ужасно подавлен, но причины не знал. И опять у него не было времени задумываться над этим. «Что с него взять? – рассудил лже-Сковрцов. – Он такой же ненормальный, как и я. А значит, перепады настроения для него – дело обычное!»
– Я не могу бежать, – прохрипел верзила. Он вдруг припал на одну ногу, уперся ладонью в землю, сел.
«Ну вот… – с тоской подумал Псих. – Началось…»
Ему вдруг представилось, что самым оптимальным вариантом будет убить верзилу и забрать у него деньги. Псих пожалел, что не прихватил остро отточенный нож. Справиться с лопоухим голыми руками не удастся. Даже если напасть на него неожиданно и со спины.
Они теряли время…
Поезд, кабина которого объята огнем, катился мимо платформы. Первоначальная скорость огненного «монстра», когда он только появился на «Каширской», была такова, что, казалось – не собирается останавливаться. Затем поезд стал резко тормозить. Видно было, как пассажиры в вагонах падают друг на друга. Вкатившись в жерло тоннеля на половину головного вагона, поезд замер.
На станции его ждали…
Двери распахнулись. Толкаясь и грозя подавить друг друга, из переднего вагона вывалилась толпа пассажиров. Меньше, чем за пятнадцать секунд, он полностью опустел. Почти так же стремительно опустели и другие вагоны. Следом прогремел мощный взрыв.
Тюрморезову удалось повернуть тугую рукоятку, открывавшую дверь из кабины машиниста в вагон. Выскочив из кабины, увидел: люди стараются как можно дальше отодвинуться от ее двери. Но сдвинуться больше, чем на несколько метров не удается. Вагон набит битком.
За спиной – языки пламени… Дым от горевшей изоляции, от кресел, от каких-то деревянных частей в оборудовании кабины вовсю проникал в вагон и прежде. Теперь беспрепятственно валил через открытую дверь.
– Огнетушитель!.. Скорее сюда… Дайте!.. – закричал Евграф во всю глотку.
Поезд катился к станции.
Огнетушитель давно вынут из гнезда. К тому моменту, когда Тюрморезов распахнул дверь, красный баллон преодолел, переходя из рук в руки, почти половину вагона.
Королю Психов не пришлось долго ждать. Однако за те несколько десятков секунд, что стоял лицом к пассажирам, умудрился рассмотреть одну важную подробность.
Чуть позже она сыграет в истории с огненным поездом едва ли не главную роль.
Глава двадцать третьяКарниз для штор, дешевый коньячок, пивко, трапеза психов и прекрасный шанс уйти от ответственности
Один из пассажиров вез длинный и узкий пакет, в котором находился карниз для подвешивания штор.
– Дайте это сюда! – велел Тюрморезов.
Требование его было моментально выполнено. Разорвав пакет, Евграф обнаружил, что карниз состоит из двух трубок, раздвигавшихся наподобие телескопа. Он сделал резкое движение – одна из трубок выехала из другой.
– Подержи! – истеричным голосом выкрикнул Король Психов, передавая карниз пареньку, который, в свою очередь, протягивал ему огнетушитель.
Евграф резким движением вырвал из огнетушителя «чеку». Стремительно подскочил к распахнутой двери. Дернул ручку, ударила пенная струя.
У Евграфа уже была идея. Правда, ему самому она казалась крайне сомнительной. Но времени на размышления не было. Вполне возможно, секунд, которые стремительно шли, уже ни на что не оставалось.
Мысль о второй канистре, содержавшей взрывчатое вещество, наводила на Евграфа ужас. Делала его движения скованными и неточными. Тем не менее, ему удалось прибить пламя у самой двери и на небольшом клочке кабины от двери до рычага управления. Того самого, который, как он успел заметить, двигал Миша, останавливая состав на мосту.
Отскочив от двери, Евграф бросил пустой уже баллон огнетушителя и вырвал из рук паренька карниз для штор. Дотянулся им до рычага и с силой толкнул его…
Поезд начал резко останавливаться. Тюрморезов едва не ввалился в горевшую кабину. Карниз выпал у него из рук, уже полетев вперед, он успел судорожным движением схватиться за косяк двери. Помогавший ему парнишка тоже полетел вперед, ударился о стенку. Затем, чувствуя, что Евграф падает прямо на огонь, парнишка вцепился в его пиджак и оттащил Тюрморезова назад.
В это мгновение взгляд Тюрморезова упал на сумку. Он бросил ее у самой двери, и она не обгорела. Он быстро наклонился, схватил сумку, зажал под мышкой.
Поезд встал. Двери распахнулись, – видимо, кто-то рванул рычаг их экстренного открытия. С сумкой под мышкой, не обращая внимания на паренька, который с вытаращенными глазами двигался за ним, Евграф навалился на крайнего в толпе, стремительно покидавшей вагон. Это был пожилой человек в матерчатой кепочке со светло-зеленым солнцезащитным козырьком…
На оживленную улицу Псих и Миша вышли, как лже-Скворцов и задумал с самого начала, спокойным, размеренным шагом. Едва Псих протянул руку, из крайнего правого ряда к обочине подрулил новенький «Форд» черного цвета. Псих не торговался и через минуту они уже катили прочь от района, в котором обоим угрожала опасность.
Водитель, довольный тем, что пассажир согласился заплатить за поездку до центра столицы в три раза больше, чем это обычно стоило, расстарался на славу. Он гнал во всю, старался протиснуться в самые узкие промежутки между машинами, объезжал пробки по дворам. Псих был доволен. Теперь уже был полностью уверен, что все обошлось.
Более того, в его голове родилась прекрасная идея…
Там, на берегу, лопоухий рассказал Психу о потерянных деньгах, о человеке, шагнувшем в кабину машиниста на «Автозаводской». У лже-Скворцова сразу появилась догадка, которая тут же, как только он описал лопоухому Короля Психов, подтвердилась: в кабину к Мише зашел именно Евграф.
– Не волнуйся, мы, может быть, даже вернем деньги!.. – надежда, которую лже-Скворцов подал верзиле на берегу у воды, желая хоть как-то расшевелить его, заставить уйти из опасных мест, позже сработает против самого Психа. Но пока он этого не знал. Верзила, оживленный туманной перспективой, поднялся с травы и сначала быстро пошел, а потом и побежал вслед за подельником…
В такси заметно приободрившийся лже-Скворцов, – он-то своих денег, пусть они были значительно меньшими, чем у Миши, не потерял, – выдумал, а потом и представил в деталях план, который они с лопоухим, – а главным образом Миша, – осуществят.
Стоя, прижатым спиной к двери отъезжавшего вагона, Тюрморезов смог обернуться: на платформе царила паника.
Поезд, в вагон которого он успел в последний момент заскочить, прибыл на станцию раньше, чем состав с горевшей кабиной машиниста. Если бы не взрыв, он, скорее всего, так и не был бы отправлен. Но после того, как грохнула снаряженная лопоухим вторая канистра, и из кабины вылетели какие-то горевшие детали, кто-то отдал приказ тронуть состав.
Двери захлопнулись, поезд дернулся. Потом неожиданно замер. Пассажиров в вагонах резко качнуло вперед. Тут же состав опять тронулся с места. Принялся стремительно набирать скорость, чтобы полностью скрыться в тоннеле – подальше от «Каширской», на которой стоял с развороченной кабиной злополучный поезд.
Евграф уже представлял, как добравшись за четверть часа до одной из станций в центре города, выйдет из вагона на платформу, повернет к эскалатору, поднимется наверх. Там он планировал осесть в каком-нибудь ресторанчике, провести в нем время до глубокой ночи и потом, когда в городе станет прохладно, выйти на улицу, подумать, где ему скоротать долгие часы до утра.
Но тут поезд принялся резко снижать скорость, пока, наконец, не встал… Минут через пять по громкоговорящей связи было объявлено: «поезд скоро отправится, просьба сохранять спокойствие». К этому моменту шок, испытанный пассажирами, которые видели состав с горевшей и потом взорвавшейся кабиной, немного прошел. Незнакомые люди принялись разговаривать друг с другом. Фразы, брошенные попутчиками друг другу, помогали преодолеть нервное напряжение, которое вновь нарастало.
Однако, время шло, но ничего ужасного с пассажирами замершего состава пока не случилось. Принюхивавшиеся люди не чувствовали запаха гари. Ниоткуда не доносилось ни звука. Слышны были только голоса людей, находившихся в вагоне. Минут через пять машинист повторил стандартные фразы про скорое отправление поезда и необходимость сохранять спокойствие.
После этого объявления взвинченность пассажиров изменила «цвет». До сих пор они ждали чего-то ужасного. Теперь – предчувствовали скорое «избавление».
Притом, что любой дурной знак тотчас вверг бы всех обратно в пучину мрачных предположений. Еще через пять минут из динамиков вновь прозвучал стандартный призыв сохранять спокойствие и обещание скоро отправить состав.