Гуляя по столице, Тюрморезов очутился на набережной реки, названия которой не знал. Прохожих здесь не было ни души, зато поток машин оставался, несмотря на ночное время, приличным.
С ревом моторов автомобили вылетали на набережную из примыкавшей к ней улочки, набирали скорость, мешали друг другу, перестраиваясь из ряда в ряд. Он подошел к ограждению, облокотился о каменную тумбу, принялся смотреть на темную воду. Через какое-то время Евграф стал представлять себе, что почувствует человек, который в такую ночь решится свести счеты с жизнью и бросится в черную реку. Что с ним будет? Погрузиться ли он сначала на дно – грязное, заваленное всяким хламом и затянутое склизким илом? Водоросли пропитаны машинным маслом и всякой дрянью, стекающей в воду с предприятий, расположенных по берегам.
Или, может, мертвое тело тотчас всплывет? Его понесет течением дальше мимо берегов, одетых в камень, мимо бесконечной вереницы автомобилей, бегущей по ним. Тюрморезов вдруг заплакал, будто себя только что вообразил: черного, распухшего, уносимого неизвестно куда равнодушным течением… Припомнился тотчас вид мертвого Ильи, вспомнился сегодняшний молодой человек – Евграф по-прежнему воспринимал все так, будто он напал не на двух разных парней, а на одного – сделал это сначала в сквере, а потом в кафе. «Все эти проклятые Психи!.. Они несут миру мрак и смерть. Если есть главная причина мировых бед, то это – сумасшедшие!» Он перестал опираться о каменную тумбу и пошел по набережной.
«Я должен сделать что-то!.. Я, который так хорошо знает мир ненормальных людей, почему я до сих пор ничего не сделал, чтобы избавить от них человечество?! Хотя бы от одного из них…» Рука его сама собой залезла за пазуху и крепко сжала рукоять длинного острого ножа. «Я убью Психа!.. Прямо сегодня ночью!.. Не знаю, как и где я его найду, но я сделаю это». Ярость переполняла Тюрморезова.
Выхватив из-за пазухи нож, он побежал по набережной, никого и ничего вокруг себя не видя, не осознавая, куда бежит, но вкладывая в этот бег все свои силы. Точно от того, как быстро он помчится, зависело избавление человечества от сумасшедших.
Водители ехавших мимо автомобилей с ужасом смотрели на бегущего изо всех сил человека с длинным ножом в руке…
Продолжайся этот бег чуть дольше, он бы безусловно очутился в полиции, но в какой-то момент, Король Психов, словно опомнившись, остановился. Торопливо убрал нож обратно во внутренний карман пиджака. Отдышался, перешел на другую сторону проезжей части, свернул в какой-то переулок. Там он поймал такси и меньше, чем за четверть часа, добрался до вокзала.
Он успел на последнюю электричку, уходившую за город.
Тюрморезов шел по грунтовой дороге, изрытой колдобинами. Неширокая, с канавами по бокам, она в некоторых местах была засыпана крупным гравием. Два легковых автомобиля разъедутся на ней, лишь если один заедет правыми колесами на мост у ворот какой-нибудь благополучной дачи.
Таких здесь – большинство: красивые, недавно отстроенные дома, солидные заборы. Они-то интересовали Евграфа меньше всего. Он знал – сумасшедшие редко живут в красивых дачах. Если только не принадлежат к редкому разряду психов, достигших серьезного материального успеха. Но дядя старого знакомого Тюрморезова наверняка был обычным заурядным шизиком. Следовательно, его обиталище должно быть убогим, с явными признаками безденежья, да еще и, вполне вероятно, будет выстроено с какой-нибудь чудинкой, с шизофреническим вывертом или изыском. Король Психов был уверен, что чутье, натренированное за многие годы общения с ненормальными людьми, мгновенно подскажет ему, который из невзрачных домиков – именно тот, который ему нужен.
С одной стороны, искать дом, адреса которого он не знал, рассчитывая лишь на собственное чутье, было весьма самонадеянно, тем более, что дачных поселков в округе – несколько. С другой – поступки сумасшедших почти всегда нелогичны, на грани абсурда, но не является ли эта кажущаяся бессмысленность признаком чутья высшего порядка?! Такого, имея которое психопат, в чьем подсознании проходит бешено активная работа, умудряется провести сложнейший анализ совершенно не лежащих на поверхности и неочевидных фактов и связей и сделать свой вывод. И потом руководствоваться им, совершая вроде бы «нелогичные», но на самом деле в высшей степени осмысленные поступки.
Так произошло и теперь. Когда в свете фонаря, укрепленного на высоком бетонном столбе, Тюрморезов увидел заброшенный и ужасающе заросший участок, в душе его возникло предчувствие… Он подошел к калитке. Она была приоткрыта. Тюрморезов зашел на участок. Тропинка, что вела к дому, едва угадывалась, настолько она поросла травой и была затенена нависавшими над нею длинными стеблями каких-то растений, ветвями бурно разросшихся кустарников… Свет не горел. Однако рассеянные лучи от светившего на улице фонаря добивали до дома. Евграф смог различить, что дом очень старый и ветхий. При этом он не просто некрасив, а ужасен. И таковым был с самого начала, со дня постройки, поскольку некоторые стены его сколочены из кусков обычных ящиков, в которых привозили раньше в овощные магазины какие-нибудь помидоры или яблоки…
До слуха Короля Психов со стороны этого «сюрреалистического сарая» донесся слабый скрип. Ветра не было. Предположить, что это поскрипывает, вращаясь под действием сквозняка, какая-нибудь незакрытая форточка, нельзя. Значит, скрипнула половица… Тюрморезов вытащил из-за пазухи нож. В доме кто-то был!
Схватка произошла неожиданно и вовсе не так, как мог заранее представить ее Король Психов. Вход в дом был с дальней стороны от дороги. Свет фонаря туда не проникал.
Тюрморезов оказался почти в полной темноте.
Еще как следует не разглядел дверь, когда ее петли громко заскрипели и из дома выскочил человек. Одновременно совсем рядом – за спиной Евграфа – кто-то крикнул:
– Здесь! Саня, атас!
По какому-то едва уловимому движению воздуха Евграф догадался: человек за его спиной ринулся к нему, чтобы напасть сзади. Не раздумывая, – нож давно крепко сжат в его руке, – Король Психов резко обернулся. Одновременно сделал остро отточенным лезвием круговое движение. Почувствовал, как нож кончиком резанул что-то. Нападавший взвыл и отпрянул.
Тюрморезов взмахнул ножом еще. Порезанный взвыл громче. Евграф тут же развернулся, ринулся на человека, что появился в двери. Но у того – тоже нож.
Тьма здесь такая, что разглядеть в ней лезвие было невозможно. Но Король Психов догадался, что оно есть, по тому, как вдруг сгруппировался человек, как начал водить правой рукой.
Король Психов отпрянул назад. Он не был специалистом по ножевому бою.
Противник не спешил бросаться в атаку. Словно исполняя странный парный танец, оба принялись медленно кружиться на маленьком пятачке возле дома.
Метрах в пяти от них угрозой Евграфу виднелся в темноте силуэт порезанного им человека.
Но вот «силуэт» громко застонал и следом торопливо пошел, почти побежал в сторону калитки. В темноте можно было различить, что он сжимает руку другой рукой, пытаясь остановить кровь. Король Психов изрядно порезал его.
Видя, что его товарищ убегает, тот, что с ножом, принялся отступать к калитке. Через полминуты человек развернулся и побежал вслед за первым.
Тюрморезов не преследовал его. Он остался на участке один.
То, что наконец применил нож в деле, отрезвило его. «Надо быстрее сматываться!.. Как бы эти не привели сюда кого-нибудь еще… Кто они? Явно здесь не живут».
Тюрморезов поспешил к калитке. За забором никого не было. В свете фонаря отлично видны следы крови, уходившие в сторону, откуда некоторое время назад появился сам Тюрморезов – к станции.
Король Психов подумал и побежал в противоположном направлении.
Лопоухий продолжал наблюдение четвертый день подряд. Первые три ему удавалось соблюдать осторожность. Он то скрывался то под мостом, наблюдая оттуда за подъездом здания, то выбирал место за каким-нибудь грузовиком, остановившимся у обочины. На него никто не обращал внимания. Он мог бы продолжать использовать эти места для тайного наблюдения еще хоть целую неделю.
Но случилось то, чего больше всего боялся и ждал бывший машинист – у него начали сдавать нервы. Он не выдерживал ожидания. Начало казаться, что он что-то неверно рассчитал, его предположения не сбудутся и Псих никогда не войдет в это здание для того, чтобы повидать сообщника.
Ночь после первого дня наблюдения Миша провел на даче. До нее – далеко добираться и в старом доме не было еды, но он приехал туда, оттого что оставалась маленькая надежда: Псих исчез не окончательно, еще хотя бы раз появится на дядином участке.
Во второй вечер Миша опять потащился на дачу.
У него не было денег, но оставалось профессиональное удостоверение. По нему он мог пользоваться бесплатным проездом.
Верзила добрался до старого домика, зашел в него, сел на стул.
Сидел на нем не шевелясь примерно час, пока не испытал приступ ужасного голода. Терпеть его не было сил. Он поднялся и пошел с дачи прочь – к станции. Раздобыть хоть что-нибудь съестное. Лопоухий уже готов был украсть, но не знал, где это лучше сделать.
Он добрался до станции, некоторое время ходил по маленькой площади и по соседним улочкам. Продуктовый магазин закрыт, свет в нем погашен. В окне, забранном решеткой, тревожно мигала красная лампа сигнализации. Миша осознавал: похитить отсюда продукты ему не удастся. Рядом в улочке был сарай. На его двери висел замок. Поблизости – ни человека. Но что там внутри? Может, какие-нибудь доски… И потом, было нечем сломать замок.
В куче мусора, сваленной в углу площади, бывший машинист нашел разбитый арбуз. Уже было приготовился погрузить зубы в испачканную грязью красную мякоть, как вдруг, содрогнувшись от отвращения, отбросил осколок арбуза обратно в кучу.
«Лучше сдохнуть от голода, чем питаться помоями! – решил Миша и пошел прочь с маленькой площади. – Все это не мое: красть продукты, копаться в отбросах. – рассуждал он сам с собой, выискивая место, где можно провести время до первой электрички. Обратно на мрачную дачу идти не хотелось, да и не было смысла. – Мое – это грабежи. Если надо – и убийства… Что мне действительно стоит раздобыть – это приличный нож!»