Он защищался как мог: наносил им удары ногами, кулаками, дубасил стулом. Его тяжелые деревянные ножки выбили Василию пару зубов, едва не проломили височную кость киевлянину, сломали нос Сергею. Головы нападавших были в ссадинах.
Реакция Тюрморезова была настолько быстрой, а движения – до такой степени энергичны, что ни одному из нападавших не удавалось нанести ему никакого вреда. При том, что каждый из них был физически более крепок, чем он. А ежедневная тяжелая работа на стройке, которой они занимались до последнего времени, заменяла всем троим спортивные тренировки. Отменным же драчуном каждый из них был с детства.
С каждым новым ударом, который они получали от взбесившегося тихони, эти трое начинали испытывать все большее чувство ярости. Если прежде им хотелось заполучить деньги Евграфа, то теперь они испытывали одно желание – уничтожить его. Оно добавляло им энергии.
Король Психов выдыхался. Стороны были слишком неравны. И никакое сумасшествие не могло придать человеческому организму столько дополнительных способностей, чтобы долгое время преодолевать разницу в физической силе троих крепких парней и одного «пришибленного».
Евграфа начали побеждать. Поскольку киевлянин теперь тоже орудовал тяжелым деревянным стулом, первый же удар в голову, который Тюрморезов пропустил, едва его не «вырубил».
Лже-Виктор не потерял сознания, но движения его утратили прежнюю энергичность. Сергей, занимавшийся в ранней юности боксом, нанес ему несколько мощных ударов в туловище, от которых у Евграфа перехватило дыхание. Но он все-таки умудрился выбросить вперед руки и одновременно начать уворачиваться всем корпусом, – нога Василия, обутая в тяжелый ботинок, не попала ему в голову… Он понял, что еще совсем немного – и он пропустит очередной мощный удар, свалится, и после этого они либо сделают его навсегда калекой, либо забьют насмерть.
К двери ему было уже не пробиться. Оставался только один выход – окно. Лже-Виктор рванулся к нему. Но путь Королю Психов перерезал бывший боксер Сергей. Прежде чем Евграф схватил его обеими руками за шею, принялся душить, а затем резким толчком отбросил в сторону, Сергей нанес ему несколько ударов в лицо. К счастью для Тюрморезова он и теперь не потерял сознания.
Ножкой стула, как копьем, киевлянин ударил его в затылок. Нога Василия впечаталась в поясницу, – ощутив чудовищную боль Евграф полетел на окно. С внешней стороны широкого и высокого стекла ничего не было. В последнее мгновение Тюрморезов умудрился остановиться и не «влетел» в окно лицом. Но в следующую секунду он сам ударил стекло плечом. Оно лопнуло, сверху посыпались осколки. Евграф повалился вперед.
Выпав из окна первого этажа, окровавленный, он распластался на тротуарной плитке на виду у нескольких прохожих и водителей и пассажиров проезжавших по улице машин…
Тут же вокруг него собралась небольшая толпа народа. Остановилось несколько автомобилей. Трое соседей лже-Виктора из окна все видели… Уже через пару минут – до того, как появилась полицейская машина и карета скорой помощи, – покинули дом через другое окно, выходившее в маленький дворик. Там они перемахнули через забор, потом еще через один и, проскользнув в узкую щель между двумя домами, оказались на противоположной улице…
– Вот что, господин Виктор, – проговорил лежавший на соседней кровати чернокожий человек, положив газету на одеяло. Его английский был не идеален, а акцент – просто ужасен. Но говорил он медленно, и Король Психов прекрасно понимал все слова. – Если вы опять собираетесь выходить из госпиталя, то я не советую вам это делать. Газеты пишут, что Джек-Потрошитель вернулся. Да!.. И он орудует как раз в Уайтчепеле – где-то неподалеку отсюда. Может быть, прямо сейчас он ходит возле госпиталя… Он убивает не только женщин, но и мужчин! Вы слышали о нем?..
– Только то, что рассказывается в секции судебной медицины… – ответил Тюрморезов, застегивая ремень на брюках. – Я предпочитаю встретиться с Джеком Потрошителем, но не находиться здесь… Вместе с ним.
Африканец вздрогнул. Он поднял глаза на Евграфа, внимательно вгляделся в его лицо. Губы господина Эбикеме – именно так он просил всех называть его – задрожали.
– Прошу вас, господин Виктор, не говорите больше об этом Джозефе Меррике. Мне кажется, его дух начинает преследовать и меня… Я хотел сказать об этом врачу. Но вы ведь понимаете: о таком нельзя сказать лондонскому врачу. Здесь никто не верит в духов.
– Перестаньте, – Тюрморезов махнул на Эбикеме рукой. – Вам нечего опасаться человека-слона… Вы – такой же, как все люди, ничем не отличаетесь от общей массы.
Африканец закивал головой. Ему очень хотелось верить в это объяснение соседа по палате.
Все время, что они вместе лежали в этой небольшой комнате, Тюрморезов пребывал в тревожном состоянии из-за духа Меррика. Якобы он его постоянно преследует. Нервозность соседа заразила Эбикеме и изрядно расшатала его нервы.
К тому же, африканец находился в состоянии стресса после тяжелой травмы. Его сын – чиновник центрального банка одной из африканских стран – украл у себя на родине очень крупную сумму денег, – ее выделило государство на строительство транснациональной автотрассы, – удрал с ней в Лондон. Вместе с собой захватил и родителей. Его отец – господин Эбикеме – лежавший в одной палате с Тюрморезовым, – чувствовал себя на улицах британской столицы неуютно. Переходя улицу в неположенном месте он попал под машину. Водитель тормозил и уворачивался, как мог. Но пожилой африканец все же получил серьезные ушибы и сотрясение мозга.
Сын поместил его в Лондонский Королевский госпиталь и оплатил лечение. Сюда же поступил и подобранный на улице выпавший из окна Тюрморезов. Он тоже лечился здесь не бесплатно. Чтобы оплатить пребывание в госпитале, Евграф снял часть денег со счета.
Джозеф Меррик, чей дух, как казалось Королю Психов, преследует его, был лондонским персонажем девятнадцатого века. В возрасте пяти лет у него начало проявляться тяжелое генетическое заболевание, обезобразившее его внешность до такой степени, что он вынужден был носить на голове черный мешок с прорезями для глаз. Иначе каждый, кто видел его, приходил в ужас. Меррик долгое время выступал в цирке уродов, но потом, обманутый и обкраденный во время путешествия по Европе своим импрессарио, вернулся в Лондон. Здесь он познакомился с одним врачом, на которого незаурядная личность Джозефа и его страшная судьба произвели значительное впечатление. Врач привлек к судьбе Меррика внимание сильных мира сего и тому было предоставлено пожизненное место в Лондонском Королевском госпитале, где он в конце концов и умер.
В наши дни в старинной церкви на территории госпиталя была развернута экспозиция, повествующая об истории этого лечебного учреждения – одного из старейших и известнейших в британской столице. Из нее Король Психов и узнал о Человеке-слоне – так прозывали Джозефа Меррика в госпитале…
В маленьком музее был раздел, повествовавший о примечательных фактах из истории судебной медицины. Тут была информация о знаменитых маньяках и убийцах прошлого – Джеке Потрошителе, терроризировавшем Лондон, докторе Криппене, убившем жену, серийном убийце Джоне Кристи.
Тюрморезова потрясла экспозиция.
Надо сказать, помимо многочисленных гематом, порезов и ран, которые заживали очень тяжело, встреча с тремя парнями нанесла его психике тяжелейший удар. Он, ко всему прочему, осложнился сильным сотрясением мозга, – вернее, таких сотрясений было несколько. Нападавшие несколько раз наносили ему мощные удары в голову – кулаками и стулом. Но самым тяжелым было последнее сотрясение – он получил его, когда с маху ударился головой о тротуарную плитку, выпав из окна.
Травмы привели к тому, что восприятие Евграфа, которое и без того было чрезмерно эмоциональным восприятием психически больного человека, переворачивавшим все, что он видел, «с ног на голову», превратилось в жуткий генератор эмоций, галлюцинаций, страхов и подавленного настроения.
История Джозефа Меррика потрясла Евграфа. Еще там, в помещении маленького музея, он решил, что по своей сути является таким же уродом, как и Человек-слон. Только если Меррику болезнь изуродовала внешность, то ему, Тюрморезову, она обезобразила внутренний мир, населив его чудовищами, бесчисленными отражениями кривых зеркал, искаженным эхом странных, наверняка являющихся слуховой галлюцинацией, звуков.
И так же, как ужасное лицо Джозефа отталкивало от него людей, обрекая его на бесконечное одиночество или на компанию таких же, как и он монстров, выступающих в шоу уродов, так и больная психика Евграфа вытолкнула его из мира нормальных людей и поместила в компанию сумасшедших, с которыми он так или иначе общался всю свою биографию.
Потрясенный своими выводами Евграф осмотрел всю остальную экспозицию: безусловно, и Джек Потрошитель, и остальные маньяки имели с ним, Тюрморезовым, немало общего, – так ему теперь казалось. И он, и они отличались от нормальных людей, были изгоями, которым собственная инаковость приносила чудовищные страдания.
В вечер после первого же посещения музея, шагая по коридору, он увидел, – разумеется, это была галлюцинация, – белесую тень Человека-слона. Привидение!.. Он узнал безобразное лицо Меррика. Тень тут же исчезла… Но через несколько минут вновь появилась, но уже у него за спиной. Он увидел ее, резко обернувшись… Тут же она опять исчезла.
Этой ночью Король Психов долго не мог заснуть, а когда сон все же сморил его, он увидел целую серию кошмаров. С ним беседовал Меррик, который произносил какие-то пустые, бессодержательные речи о погоде, о лондонской архитектуре, но при этом все время сверлил Тюрморезова злым, ненавидевшим взглядом. «Он боится, что моя безумная тень выживет его бледное «отражение» из стен этого госпиталя, я займу его место в музее… Ведь он – король уродов, а я – Король Психов. Он полагает, что я стану соперничать с ним, хотя я и не собираюсь этого делать!»