Минута, другая, – постепенно он начал приходить в себя. «Какой Меррик?! При чем тут он?! Меня ждет у подъезда такси!..»
У подъезда вовиного дома стояла машина, на которой Тюрморезов добрался до него от соседней с баром улицы. Водитель оказался человеком покладистым, а здешние переулки знал отменно. Когда пассажир сказал ему, что нужна одна из улиц в районе порта, но он не знает ее названия, помнит лишь бары, через которые лежал путь оттуда сюда, водитель кэба рассмеялся и тронул автомобиль вперед. На своем ломанном английском Евграф рассказал ему историю, как он познакомился с женщиной и тут же с ней неожиданно поссорился. Он знает, – и то, лишь примерно, – район, в котором находится квартира, в которую она его привела. Запомнил симпатичный цветочный магазин на углу улицы, на которой расположен дом. Помнит подъезд возле которого стоят велосипеды и зеленеют листвой несколько незнакомых Евграфу растений с тонкими и высокими древесно-коричневыми стеблями. Почти сразу, как только они оказались в районе, который Тюрморезов обозначил таксисту очень примерно, Король Психов узнал улицу, соседнюю с той, на которой находился вовин дом, затем увидел цветочный магазин…
Евграф схватил висевшее на крючке полотенце, вытер голову, пригладил перед зеркалом волосы, – ламп он в ванной не зажигал, но из студии через открытую дверь проникал спокойный приглушенный свет.
Бросив полотенце на пол у двери, он открыл ее и вышел на лестницу…
Хозяин небольшого траулера был человеком, в чьей голове мир, окружающие люди, то, что они говорили, отражалось, как в кривом зеркале. Небольшая – с десяток человек – команда рыболовецкого суденышка состояла, как понял Евграф, из нескольких «старослужащих», – тех, кто работал на траулере уже не первый месяц, – и рыбаков, завербованных на судно перед рейсом. Те, кто работал на траулере уже давно, были людьми, как на подбор, немолодыми. С недостатками, как понял Тюрморезов, – только у таких появлялся смысл терпеть «ненормального» капитана. «Нормальный» бы их никогда на работу не взял. Один из «старослужащих» матросов – моторист – был, как становилось понятно из некоторых реплик хозяина, алкоголиком. Во время рейсов он пребывал в состоянии мучительной борьбы с собой. Ему хотелось напиться, но он держался. Вид у него, когда он поднимался из своего отека на палубу, был тяжелый: руки тряслись, глаза блуждали. Он был худ, с бледными впалыми щеками, большими синяками под глазами, в которых читалась тоска.
Другой матрос был вором. Об этом Тюрморезова предупредил как раз этот сильно пьющий моторист. «Не оставляй нигде своих ценных вещей – сказал Евграфу алкоголик. – Видишь, Эндрю… Он – клептоман. Все, кто его знает не первый день, стараются держать от него свое барахло подальше… Вообще-то на траулере тащить особенно нечего. И спрятать краденое очень трудно. Но Эндрю каждый раз придумывает такие потайные места, чтобы держать краденое до схода на берег, что обнаружить их не так-то просто. Его один раз поймали уже когда он выносил стыренные вещички с траулера, так что теперь он стал еще хитрее… И выносит краденое лишь через несколько дней после того, как судно прибудет в порт».
У Тюрморезова с собой была большая сумма в наличных евро. Но деньги были зашиты в специальный пояс, который Евграф всегда носил на теле под одеждой. Никаких других ценностей у него не было. Самое примитивное барахло вроде туалетных принадлежностей и смены белья умещалось в спортивной сумке. С момента, когда узнал про присутствие на борту клептомана, Король Психов потерял покой. Хотя умом понимал, что шансов быть обокраденным не так много, да и те в основном относятся к его сумке, в которой лежит всякая ерунда, – тем не менее, начал сильно нервничать.
У сумасшедших так бывает часто: вместо важных дел, на которые логично обращать особенное внимание, они вдруг зацикливаются на какой-то своей фобии и ничто, кроме нее, их больше не интересует.
Тюрморезов прибыл в маленький портовый городок на юге Англии из Лондона. В тот момент в его голове еще не было четкого плана, но он знал – нужно найти человека, который сможет переправить его на континент. Городок стоял на берегу пролива, у его причалов швартовалось немало рыбацких суденышек, промышлявших треску, селедку и других обитателей глубин Северного моря. На одной из посудин Тюрморезов собирался добраться до континентальной Европы.
Он бежал из британской столицы и чувствовал, что ничто не сможет заставить его вернуться туда. Даже не хотел лететь через один из лондонских аэропортов. У него был страх перед этим огромным и шикарным городом, – там был Меррик, напавшая на него троица…
«С Лондоном должно быть покончено!» – убедил себя Евграф и покатил на поезде на юг.
В небольшом городке он снял номер в гостинице и в течение недели каждый день рано утром отправлялся в район порта. Там до самого вечера слонялся по дешевым барам и забегаловкам, в которых собирались рыбаки, все, кто имел отношение к стоявшим у причалов траулерам: грузчики, портовые рабочие, клерки из контор, так или иначе связанных с морским промыслом.
Король Психов угощал случайных знакомых выпивкой, интересовался, может ли с их помощью организовать «экскурсионную поездку» на траулере. Вопрос этот очень удивлял собеседников. Но лже-Виктор говорил, что он журналист крупной латвийской газеты, которая, в свою очередь, поставляет часть материалов, подготовленных своими корреспондентами, в редакцию одной из московских газет. За «экскурсию» готов заплатить. Деньги выданы ему заказчиками статьи. После этого рассказа Евграф обычно интересовался, заходит ли траулер в какой-нибудь европейский порт.
Собеседники удивлялись, отвечали «нет, зачем ему куда-то заходить?»
К субботе, – Тюрморезов прибыл в городок в понедельник, – он не нашел ни одного человека, который выказал бы хоть малейшее желание посодействовать в осуществлении «проекта». Он болтался по тавернам и пивным, но толка не было. Поздним вечером или даже ночью в субботу, – Тюрморезов не смотрел на часы и вполне возможно, это были уже первые минуты воскресенья, – он увидел, что в пивную вошел огромного роста человек весьма «дикой», как для себя определил ее Евграф, наружности. У него были рыжие волосы, росшие только вокруг головы и отсутствовавшие на макушке. Жесткие и длинные, они торчали вверх и в разные стороны причудливыми кустами. Огромные кулаки человека поросли рыжим волосом. Лицо его было в веснушках. Толстые губы все время презрительно кривились, точно человеку не нравилось все, что он видел вокруг себя. Он был одет в старый заношенный коричневый пиджак и широкие шерстяные брюки темно-серого цвета. Они пузырились на коленях, а внизу края штанин не прикрывали верха ботинок, так что были видны толстые носки, собравшиеся на ногах в гармошку. Под пиджаком был наодет теплый, слегка великоватый свитер с высоким горлом.
Он уселся за один из пустовавших столиков в самой середине зала, – напротив стойки, – и, не произнося ни слова, принялся посматривать по сторонам. Евграф, – его столик находился метрах в четырех от столика, за которым сидел этот человек, – не мог не заметить, что оказавшиеся по соседству с рыжим посетители явно обратили на его приход какое-то особенное внимание.
Люди в зале занервничали, заерзали. Точно хорошо знали, что сейчас произойдет нечто очень неприятное. «Отлично! – подумал Тюрморезов, к этому дню уже сильно растерявший надежду переправиться когда-нибудь на континент. – Но чему я радуюсь?!.. – спросил он себя. И тут же ответил на собственный вопрос: – Хоть какой-то шероховатости в плавном течении событий!»
Сумасшедшие обычно чувствуют себя крайне неуютно в спокойной, размеренной обстановке, где все происходящее здраво и разумно. Для них куда приятней атмосфера разлада, диких событий, «мутной воды». Когда вокруг полно таких же странных личностей, как и они сами. Подобная обстановка дает им шанс.
Именно его и почувствовал в тот момент Король Психов.
Рыжеволосый человек заказал пиво. Официантка поставила перед ним на столик наполненную до краев кружку. Посетитель сделал из кружки маленький глоток и поставил ее обратно на стол. После этого он стал вызывающе поглядывать на сидевших за соседними столиками людей.
– Гарри, – громко проговорил рыжеволосый, в упор рассматривая пожилого дядьку. Тот был в компании таких же, как и он сам, степенных джентльменов. – Твоя посудина скоро пойдет на дно?.. Знаешь, я бы сказал тебе, что рискую проспорить двадцать фунтов бармену, но на самом деле я-то уверен – я ничем не рискую. Твой убогий кораблик, иначе его не назовешь, непременно скоро утонет!..
Гарри хотел было немедленно что-то ответить, но потом фыркнул и принялся смотреть в окно, видимо твердо решив не отвечать ни слова на то, что говорит новый посетитель.
– В шторм у твоей посудины заклинит двигатель и она разобьется о прибрежные скалы! – продолжал тот.
Гарри вскочил со стула.
– Послушай, Энди, глупая твоя рыжая башка!.. – начал он, с ненавистью глядя на человека за соседним столиком.
Рыжий тоже вскочил. В упор глядя на Гарри, попятился назад, ожидая немедленного нападения. Воскликнул:
– Если ты полезешь ко мне драться, я размозжу тебе кружкой башку! – его поросшая рыжим волосом лапа действительно легла на стоявшую на столике пивную кружку. – Эй, бармен! Вызови полицию!.. Здесь дебошир, он угрожает мне! – крикнул рыжий Энди в следующее мгновение.
– Какого черта вы пускаете сюда этого идиота! – воскликнул в сердцах Гарри и сел обратно на стул. Отвернулся, принялся смотреть в окно. Двое его приятелей старались не встречаться взглядами с рыжим, уставившись на свои кружки с пивом.
– Парни, прекратите ссору! – раздалось со стороны барной стойки. Повернув голову, Евграф увидел там толстого высокого человека, седого, с бородой. – Энди, ты опять привязываешься?.. – миролюбиво проговорил он, беря со специального стеллажа чистую пивную кружку. По всем повадкам в человеке легко угадывался хозяин заведения.