Тот уже ждал звонка, вышагивая из угла в угол по просторной комнате коммунальной квартиры. Сумасшедший с непропорциональным лицом, – он требовал от всех, чтобы его называли Григорием Валерьяновичем, – звонил ему так уже шесть дней подряд. И каждый раз перед звонком Сеня очень нервничал: он знал, что этот псих выделяется своей непредсказуемостью даже на фоне членов «Группы личностей», каждый из которых был большим «оригиналом». Что можно ожидать от него очередной ночью?..
Дохлый Гоблин, который все эти дни неотлучно находился в квартире, успокаивал Сеню: «Григорий Валерьянович – член нашей команды. Дни и ночи он думает об общем деле и никогда не навредит ему!» Но у хозяина комнаты в коммуналке были на этот счет другие мысли. Он прохаживался вдоль секций старенькой стенки, представлял, как «Криворожий» (так про себя именовал Григория Валериановича) вытаскивает из грузовика одну из коробок, – взрывчатка была уложена в пустую «тару» из под белой офисной бумаги формата А4. Идет с ней в ближайший супермаркет. Там ставит коробку у входа, чиркает зажигалкой и подносит к ней газету…
– Слышь, Гоблин, – спросил Сеня товарища, – тот с пяти утра уже опять сидел за столом в центре комнаты. – Если взрывчатку поджигать… Она рванет?..
Маленький лысый человечек оторвался от неподвижного созерцания проводов, повернул голову и внимательно посмотрел на «коллегу».
– У тебя баланда не выкипит? – спросил он после нескольких десятков секунд молчания. – Тащи ее Григорию Валерьяновичу. А то он знаешь, когда не поест… У него шестерни в голове заедать начинают!..
После этих слов Сеня поежился, точно от холода. «Криворожий» питался один раз в день. Проснувшись рано утром, хозяин комнаты в коммунальной квартире шел на общую кухню. Там стояло шесть плит. Одна из них – его. Он ставил на нее старую эмалированную кастрюлю – всю в черных щербинах – заполненную наполовину обычной водопроводной водой. Затем Сеня распахивал свой маленький холодильник. Он стоял тут же и был отделен от плиты тумбой, которую использовали для хранения продуктов, а также в качестве разделочного столика.
Из холодильника Сеня извлекал сосиски, несколько видов колбасы – вареной и копченой, из тумбы – луковицу и пару бульонных кубиков. Пока вода в кастрюле закипала, он резал на досточке колбасу, лук. Потом бросал все это в воду вместе с бульонными кубиками. Делал огонь поменьше и уходил в комнату. Через некоторое время он возвращался на кухню, выключал газ, накрывал кастрюлю крышкой и уносил к себе в комнату. Там он скручивал жгутом полотенце, пропускал его через ушки по бокам кастрюли и в ушко на ее крышке. Связывал концы жгута между собой, так что крышка оказывалась плотно прижатой к кастрюле. После этого ставил кастрюлю в спортивную сумку, клал туда же ложку. Нес все к грузовику, стоявшему у обочины.
Сидевший в кабине «Криворожий» принимал из рук Сени сумку, извлекал из нее кастрюлю, ложку, развязывал полотенце и принимался есть. Он хлебал бульон, отправляя в рот вместе с жидкостью кусочки колбасы, разварившегося лука… Процесс насыщения длился минут двадцать. За это время Сеня успевал пройтись по всему микрорайону, то и дело оборачиваясь, вглядываясь в каждый стоящий у тротуара автомобиль, в котором сидели люди… Не обнаружив ничего подозрительного и хорошенько размяв ноги, – безвылазное сидение в комнате было Сене в тягость и он радовался этой прогулке, – сумасшедший возвращался к грузовику.
Кастрюля была пуста, на дне валялась ложка. Григорий Валерьянович клал все это вместе с крышкой и полотенцем обратно в сумку и отдавал Сене. Тот шел в комнату коммуналки.
– Я всю жизнь ем только один раз в день, – как-то после очередного утреннего «приема пищи» разоткровенничался Григорий Валерьянович. – Не хочу раскармливать дьявола, который во мне сидит… Стоит ему разъесться, как он обретет такие силы, что может случиться непоправимое.
– А что, после одного раза твой дьявол сил не обретает? – спросил Сеня.
– Обретает конечно, – ответил «Криворожий», – Но как тебе объяснить… – Григорий Валерьянович задумался. Сеня молча ждал: ему казались важными откровения человека, который целые дни проводит сидя в грузовике, в котором динамита ровно столько, чтобы заставить взлететь на воздух огромный мост, выстроенный по самым современным технологиям. – Понимаешь… – продолжил, наконец, Григорий Валерьянович. – Если его кормить один раз в день, этот дьявол думает, что дела его плохи и не смеет наглеть. Все его мысли – только о следующем приеме пищи, который будет через сутки. Но если он станет жить лучше…
Дохлый Гоблин так и не ответил Сене, что произойдет со взрывчаткой, если ее жечь пламенем. Вместо этого он заговорил о другом:
– Ты что, хочешь стать «подрывником»? – так члены «Группы личностей» называли между собой нескольких членов их «неформального объединения», которые разбирались во взрывчатке. – Собираешься занять мое место?! – взвизгнул маленький лысый человечек. – Ты лучше за этим дебилом в грузовике следи! Как бы он не кинул нас в самый последний момент!
«Что это он так взбеленился?! – поразился Сеня. – Я задал этот вопрос просто так… Да и зачем мне занимать его место?»
Ничего не ответив Сене, он вышел из комнаты и пошел на кухню – за кастрюлей.
Глава сороковая«Группа личностей»: финал борьбы, мост в никуда
Разумеется, нервная реакция Дохлого Гоблина была не случайной… Правда в том, что он очень плохо разбирался во взрывном деле. Сидя целыми сутками за столом, он не мог понять, как надо правильно собрать взрывное устройство, чтобы оно сработало так, как задумано. Волновало его при этом не то, что оно может не взорваться, сведя на нет весь задуманный «Группой личностей» план, либо, наоборот, рванет в самый неожиданный момент… Дохлый Гоблин переживал из-за того, что «коллеги» могут «отстранить» его от дела. «Сеня уже просек, что у меня ничего не получается… – размышлял Дохлый Гоблин. – И, наверняка, докладывает Наивысшей Неадекватности, что меня следует заменить им…»
Наивысшая Неадекватность – так члены «Группы личностей» именовали своего предводителя. Это был самый крупный чин в подпольной организации. Например, сам Дохлый Гоблин носил звание Не Такой Как Все Второй Ступени. Люди, которые могли подойти под разряд «Не такой, как все, первой ступени» в организацию не принимались.
Дохлый Гоблин, задумался над «великой идеей» – так он обозначал все то, что подтолкнуло его принять в свое время предложение нового знакомого – Психа – и присоединиться к «Группе личностей».
Так во что же верили Дохлый Гоблин, Сеня, ожидавший в грузовике кастрюлю с похлебкой Григорий Валерьевич, Псих и около десятка других членов тщательно законспирированной подпольной организации?
Главной целью «Группы личностей» было разрушение существующего миропорядка: обобществление женщин, отмена денег, упразднение, как они сами это называли «социальной лестницы» и «воинствующего рационализма».
Тот самый Вова – член «Группы личностей», один из ее идеологов и маньяк, арестованный в Лондоне, очень точно подмечал: природа человека иррациональна. Поэтому любые попытки навязать личности поведение, которое подчиняется логике здравого смысла – бессмысленны. Разница между «нормальным» и «ненормальным» человеком – считал Вова – лишь в степени «нарушения» «канона воинствующего рационализма», на который этот член общества готов и способен пойти.
– Друзья, – говорил Вова своим товарищам по Группе. – Давно известно: черты сумасшедшего есть в каждом здоровом человеке… Вопрос лишь в том, что одним удается их скрывать и поэтому их не берут на учет в психиатрическом диспансере, другие же попросту более честны и откровенны… Поэтому их терроризирует общество!..
А ведь действительно – спросите любого психиатра: так уж ли нормальны «нормальные» люди? И он вам ответит – элементы любого психического отклонения можно встретить в каждом человеке. При этом считающем себя вполне нормальным.
Надо сказать, этот аргумент – самый убийственный и на самом деле имеющий под собой реальную основу – из всех аргументов, которыми оправдывают свое поведение сумасшедшие люди. В нем не просто есть большая доля истины, он полностью справедлив.
Были ли сумасшедшие анархистами?.. Нет… Тот же Вова всегда утверждал: «Этот мир плох. А всякое плохое достойно того, чтобы его разрушить. Сделаем это, а потом посмотрим».
То есть какая-то будущая организация жизни подразумевалась, но в чем она станет заключаться – никто не знал. Не до того – слишком много сил отнимало разрушение уже существующего жизненного уклада. Даже на главный вопрос – каким образом произойдет в будущем обобществление женщин, сумасшедшие не смогли бы ответить. «Все будет хорошо… – успокаивали они себя. – Главное – победить!»
На улицу, соседствовавшую огромным современным мостом, с которого начиналась загородная часть важной трассы, съехалось множество полицейских машин. Ожидалось прибытие начальства: и не только самого высшего городского, но и федерального.
Часть соседних улиц с раннего утра перекрыта. День же выдался солнечный и не жаркий. Жители здешних многоэтажных домов, выходя из подъездов, поражались отсутствию обычной, царившей здесь каждый день транспортной сутолоки. Глаз, который всегда невольно приковывался к веренице легковых автомобилей, автобусов и грузовиков, теперь взлетал выше: замечая стены домов, казавшиеся почему-то особенно белыми, голубое небо. Потом он спускался вниз, пробегал по зеленым кронам молоденьких деревьев, стоявших ровными рядами вдоль всей улицы, по вывескам магазинов…
Первой по открывшемуся мосту должна была проехать колонна грузовиков той самой строительной организации, которая его построила. Вымытые автомобили уже стояли наготове на подъезде к мосту. Их водители, наряженные по торжественному случаю в новенькие красные с белым комбинезоны, курили у головного самосвала, сбившись в небольшую группку.
Там, где располагался во время работ маленький городок строителей, теперь осталось лишь несколько домиков-бытовок: прямоугольных кубиков металлического серого цвета с окошками, занавески на которых задернуты.