Иван вздрогнул, вспомнив в ужасе распахнутые глаза полупридушеной Ланы, падающей в пропасть:
—Хэла надо было.
—А второго, который стрелял в вас там с автомата?
—Его смерть это случайность. Как на войне. На войне приходится защищаться, чтобы выжить.
—Для тех, кто на самом верху, война никогда не кончается.
—Этот Стас что ли убьёт кого-нибудь, если его просто выставить вон из башни?
—Если его просто выпустить из башни, он сможет очень сильно навредить. Тебе. Лане. Всем нам. Ты готов на это пойти? Точно?
—Он пытался её спасти. Получил за это пулю, а ты… Надо его как-то вознаградить. А Лана его, вообще-то, видеть не хочет. И правильно делает.
—Она же звонила, справлялась о его здоровье. Дважды.
—Может, она, наоборот, боится, что он выживет?
—Я могу сделать так, чтобы она не боялась. Чтобы ты не боялся.
Король покачал головой:
—Нельзя убивать человека просто потому, что он тебе не нравится, и потому, что ты можешь сделать это безнаказанно.
—Никто никогда не узнает.
—Но я-то сам буду знать!
—То есть оставляем его тут, в башне, под присмотром, чтобы он самим своим присутствием мотал нервы тебе, ей, другим людям?
Иван нервно зашагал из стороны в сторону по кабинету. Потом остановился, уперев кулаки в стол:
—Я хочу, чтобы он получил шанс начать нормальную, честную жизнь. Если воспользуется им — хорошо. Не воспользуется — тут уж не наша вина. Но шанс ему надо дать… Он должен жить. Не у нас в башне. Где-то ещё. Пусть получает небольшую… ну, пенсию. Ежемесячную выплату, вознаграждение за то, что заступился за неё и был ранен. Думаю, это будет справедливо. Этих денег должно хватать на нормальную, без излишеств, жизнь. Если ему захочется большего, пусть сам зарабатывает.
—А если он посмеет где-то распускать язык по поводу своих похождений в башне, то мы перестанем ему выплачивать эту пенсию. Я заранее его об этом предупрежу. Здравый смысл и элементарная жадность удержат его от болтовни. Так? — Премьер выжидающе посмотрел на короля.
—Хорошо. Пусть так, — кивнул Иван. — Только пусть его сперва долечат.
—Само собой. Тем более, что у нас, твоими стараниями, теперь всё равно карантин до пятницы. Ну всё, я побежал.
—Постой. У меня тут вопрос возник. Ты когда говорил, что у нас норма по смертности ещё не превышена… Ты вот такие случаи имел ввиду, да?
Премьер вздохнул:
—Таких случаев, слава богу, очень мало. Но они порой случаются. И дальше будут случаться. Или торговцев наркотой, педофилов, киллеров тоже прикажешь оставлять в живых? — Король промолчал. — На свете много всякой мрази, — продолжил премьер. — В основном мы стараемся нежелательные элементы в башню просто не пускать. Жители нашей башни в целом здоровей, моложе и, главное, умнее чем, в среднем по стране. Поэтому естественная смертность у нас ниже. Даже несмотря на тяжелые условия труда в некоторых отраслях. Даже несмотря на проблемы с питанием, с образом жизни. Эта разница… Она очень большая получается. И несколько лишних трупов в год статистики нам не испортят. Так что, если вдруг возникнет необходимость уничтожить какого-нибудь подонка, ты просто прикажи… И кстати, если тебе лично кто-то просто не понравится, его можно отсюда выслать вообще не объясняя причин. Это очень полезная опция. Не стоит ей пренебрегать.
—Учту, — король кивнул, подумав про себя: — "Это какой же скотиной надо быть, чтобы высылать человека из башни просто за то, что он чем-то не понравился?" — Я ещё вот о чём спросить хочу. Если бы вопрос стоял не о моей репутации, а о твоей, ты бы этого Стасика точно убрал?
—Нет, конечно. Кто я такой, чтобы из-за моей репутации, тем более в каких-то амурных делах…
—А из-за моей, получается, можно?!
—Да. Ты — король.
—Это просто слово, причём не вполне уместное. Короли были в древности. А сейчас это… какое-то тупое пижонство! Вы тут, похоже, совсем заигрались в средние века!
—Ты просто пока не понял, — покачал головой премьер. — Ты тут хозяин всего. На самом деле хозяин. Именно поэтому ты это не просто ты. Ты, это ещё и все мы. Ты, это наш флаг, наш бренд. Твой успех это наш успех. Твой позор, это наш позор. После твоей коронации я стану просто одним из твоих министров. Если захочешь, ты сможешь в любой день отправить меня в отставку, как и любого другого из команды. А вот ты останешься королём навсегда, пока жив. Или пока не продашь кому-нибудь эту башню со всеми своими правами. Подумай об этом, прежде чем говорить, что "король" это просто слово… Ну, всё. Я побежал.
Премьер захлопнул дверь. Иван замер, уставившись на мутный настенный экран. Дверь в зал приоткрылась. Выглянула Лана:
—Опять ты на него кричал. Они что, никак с лифтами не справятся?
—С какими, блин… А, да. С лифтами. С лифтами почти порядок. Нашли в чём проблема. К вечеру всё наладят. Слушай, а ты… Ну, говорят, ты звонила в больницу. Узнавала про этого своего Стаса.
—А что, нельзя, да? — напряглась Лана.
—Ты его всё-таки ещё любишь, — сокрушенно вздохнул Иван.
—Да нет… Опять ты всё неправильно понял. Ну, просто он… Получается, это он из-за меня в больницу попал, понимаешь?
—Угу. А ты из-за него чуть не погибла.
—Ну да, -Лана сглотнула. Опустила глаза. — Только я подумала: Вот выпишут его из больницы, а что дальше? В тюрьму его посадят за соучастие в похищении? А он ведь не хотел, не собирался меня похищать. Я точно знаю. Он, конечно, идиот, но не настолько же. Он приличным парнем был, порядочным, кода мы только познакомились. Потом он на гонках разбился на байке. Сломал руку и два ребра. Кости срослись, а вот прежняя беглость к пальцам так и не вернулась. Раньше он был классным саксофонистом. А тут такое… Может, через полгода, через год занятий беглость бы к пальцам вернулась? Не знаю. Он через месяц сломался. Бросил заниматься. Стал искать, на чём ещё можно легко заработать. Связался со всякими. Ну и покатился по наклонной. Если теперь он ещё и в тюрьму угодит, то всё, пропал человек.
—И ты хочешь, чтобы я его отмазал?
—А что, это ещё возможно? Я готова дать показания, что он вовсе не хотел меня похищать, что пытался помешать этому.
—Не надо никаких показаний. Никто вообще тебя не похищал. Никогда. Помнишь? Просто вышлем его из башни. И никакой тюрьмы.
—Ванечка! — она обняла его. — Ты только не обижайся на меня, пожалуйста. Если бы он ещё и в тюрьму из-за меня угодил, получилось бы, словно это я ему всю жизнь поломала. С таким грузом, знаешь, тяжело как-то…
—Хочешь его навестить в больнице?
—А?.. Да ну его к чёрту… Вань, ты сейчас сильно занят?
—Прямо сейчас — нет.
—А минут через двадцать?
—А что?
—Минут через двадцать я тебя позову, ладно? Послушаешь одну вещь.
Ожидая, когда Лана позовёт, Иван стал смотреть ещё не разобранные бумаги дяди Славы. Какие-то чертежи, схемы, таблицы. Пометки на них. Увлекшись он стал сличать сведения из этих бумаг с текущим положением дел — с данными из разных программ по мониторингу башни, установленных на компе. Вот дядины планы. Вот их воплощение в жизнь. Хотя бы частичное. Выяснилось, что силовой кабель на К2-Л1 уже починили и ток снова попадал на нижние этажи по этой линии. А вот уже начал двигаться один из лифтов на К1-Л2. Но люди пока всё ещё делают крюк, чтобы пользоваться лифтами на К8. Людской поток течёт, завихряясь, по коридорам. Можно в любом месте этого потока тыкнуть правой кнопкой мыши. Появится всплывающее меню. Если в нём выбрать "онлайн наблюдение", то раскроется окошко с трансляцией с ближайшей видеокамеры. Вот они, жители его башни, такие разные, торопливо проходят мимо. Пестрота одежды, очков, причёсок... О! Вот ещё один идёт в майке с королевским портретом.
—Ну, я готова. Пойдём?
Зайдя в зал Иван устроился на диванчике. Лана села за клавиатуру синтезатора. Надела наушники с микрофоном:
—Хочу, чтобы ты послушал одну вещь Шнитке. В основном он, конечно, писал авангардные мелодии. Странные, с какими-то диссонансами, с надломом. Но однажды он забацал отличную барочную стилизацию. Такую, что… В общем, слушай. Альфред Шнитке. Фуга из "Сюиты в старинном стиле".
Её пальцы забегали по клавишам. Зазвучала уверенная, бодрая, по барочному замысловатая мелодия. Неожиданно из динамиков запела подхватывая этот же мотив, скрипка. Голоса фортепиано и скрипки звучали то в унисон, то полифонией. Мелодия лилась, разворачивалась словно изукрашенная сложным орнаментом ткань, увлекала, несла его куда-то. Король словно бы ощутил сразу всю Пятую башню. Представил, а, может, шестым чувством почуял, как растет, наполняется изнутри новыми стенами, новой жизнью и новыми смыслами этот огромный железобетонный цветок. В темноте и холоде, под бескрайним небом с редкими сполохами северного сияния его башня дышит жизнями тысяч людей, спрятанная внутри кольца внешних стен, прорастает проводами и трубами, дорогами и жилищами, наполняется мечтами и вздохами, слезами и смехом, упорной работой и надеждами на лучшую жизнь. Неохватно огромный цветок растёт вокруг него, распускаясь в невообразимой сложности переплетений и связей. Такой могучий, такой странный, такой уязвимый… такой прекрасный.
Музыка закончилась.
—Ну, как? Он вообще-то написал это как оркестровую сюиту. Но есть и вариант исполнения для фортепиано со скрипкой. Вот мы и…
—Это Ксюха с тобой на скрипке играла?
—Угу.
—Какие же вы умнички. И этот твой Шнитке тоже… А можно ещё раз? А то я что-то не распробовал.
—Как ты, Ксю? На бис забацаем? — спросила Лана в микрофон. — Готова? Ну, погнали.
И она снова ударила пальцами по клавишам. Снова полилась мелодия. Иван слушал, и не мог наслушаться. Теперь уже его не одолевали видения наяву. Он просто любовался тем, как играет милая. Как закатное солнце с настенного экрана, словно настоящее, окрашивает розовым отсветом её волосы, кожу. Лана сейчас была так прекрасна среди своей музыкальной стихии... Мелодия пролетела быстрее прежнего. Остался только какой-то звук. Нехороший. Тревожный. Металлический.