— Все кончено, старина, — несколько раз повторил он себе. — Возьми себя в руки. Отпусти ее.
Глава 16
В офисе сразу же была принята вольная форма одежды. Тон задавал сам босс, предпочитавший джинсы и дорогие футболки. На случай важной встречи он держал под рукой спортивный пиджак. Для совещаний и официальных приемов Клей обзавелся костюмами от дорогих модельеров, но подобные мероприятия были редки, поскольку пока фирма не имела клиентов и не вела никаких дел. Тем не менее все сотрудники обновили гардероб, к немалому удовольствию Клея.
В понедельник к концу дня Полетт, Родни и имевший весьма помятый вид Иона собрались в зале заседаний. Мисс Глик, завоевавшая в фирме за недолгий срок ее существования большой авторитет, оставалась тем не менее лишь секретарем-администратором.
— Ребята, есть работенка, — сообщил Клей.
Основываясь на информации, полученной от Пейса, он рассказал об истории создания и свойствах дилофта, сделал краткий обзор состояния дел в «Лабораториях Акермана» — суммы продаж, доходы, наличность, конкуренты, проблемы с законом, — затем перешел к самому существенному: пагубному побочному эффекту препарата — образованию опухолей мочевого пузыря и тому, что компании-производителю этот эффект известен.
— До настоящего времени им не был предъявлен ни один иск, но мы изменим ситуацию. Второго июля мы объявим «Акерману» войну, возбудив здесь, в округе Колумбия, коллективный иск от имени пациентов, пострадавших от дилофта. Поднимется ураган, и мы окажемся в самом его центре.
— У нас уже есть такие клиенты? — поинтересовалась Полетт.
— Пока нет. Зато есть их имена и адреса. Мы сегодня же начнем с ними связываться. Нужно разработать план, который ты и Родни начнете претворять в жизнь… — Хотя насчет телевизионной рекламы у Клея оставались сомнения, по пути из Нового Орлеана он сумел убедить себя, что иного выбора нет. Как только он возбудит иск и выведет дилофт на чистую воду, стервятники из кружка барристеров, с которыми ему на днях довелось познакомиться, ринутся собирать клиентов. И тогда единственным эффективным способом быстро аккумулировать в своих руках наибольшее количество жертв дилофта станет телереклама. Объяснив это своим подчиненным, он добавил: — Она будет стоить нам около двух миллионов долларов.
— Наша фирма располагает двумя миллионами?! — воскликнул Иона, высказав то, о чем подумали и другие.
— Да. Работу над рекламой нужно начать сегодня же.
— Но ты ведь не собираешься сам светиться на экране, босс? — умоляюще простонал Иона. — Только не это!
В округе Колумбия, как и в прочих регионах страны, ранние утренние и поздние вечерние телепрограммы кишели рекламой, призывавшей пострадавших от чего бы то ни было немедленно звонить адвокату такому-то или такому-то, который был готов надрать задницу виновному, не требуя никакой платы за предварительную консультацию. Часто адвокаты сами появлялись на экране, обычно выглядели они при этом весьма непривлекательно.
У Полетт вид тоже был испуганный, она едва заметно качала головой.
— Разумеется, нет, — успокоил их Клей. — Предоставим дело профессионалам.
— Сколько ожидается клиентов? — спросил Родни.
— Тысячи. Трудно сказать точно.
Родни медленно обвел взглядом присутствующих.
— По моим подсчетам, нас всего четверо, — заметил он.
— Будет больше. Иона отвечает за расширение фирмы. Снимем помещение где-нибудь в пригороде и набьем его параюристами. Они будут сидеть на телефонах и оформлять документы.
— А где мне искать этих параюристов? — встревожился Иона.
— В разделах «Ищу работу» юридических журналов. Начинай работать над рекламой. Кроме того, сегодня у тебя встреча с агентом по недвижимости из Манассаса. Нам нужно около пяти тысяч квадратных футов площади. Ничего сверхъестественного, но чтобы там обязательно был телефонный кабель и все необходимое для подключения компьютеров, которые, как известно, являются твоей специальностью. Сними помещение, оборудуй, найми служащих и организуй их работу. Чем скорее ты все это сделаешь, тем лучше.
— Слушаюсь, сэр.
— Сколько стоит каждое дело? — поинтересовалась Полетт.
— Столько, сколько смогут выложить «Лаборатории Акермана». Амплитуда от десяти тысяч — это минимум — до пятидесяти. Итог будет зависеть от многих факторов, не в последнюю очередь от масштабов урона, нанесенного мочевому пузырю клиента.
Полетт что-то подсчитывала в блокноте.
— И сколько дел мы можем получить? — уточнила она.
— Пока сказать невозможно.
— Ну, хоть примерно.
— Не знаю. Несколько тысяч.
— Ладно, предположим, три тысячи. Три тысячи дел умножить на минимум десять тысяч долларов — получается тридцать миллионов, так? — медленно бубнила она, производя вычисления.
— Правильно.
— А каковы будут гонорары юристов? — не унималась Полетт. Остальные не сводили глаз с Клея.
— Треть от общей суммы компенсаций.
— То есть десять миллионов? — не веря своим ушам, произнесла Полетт. — На всех?
— Да. Мы их разделим.
Слово «разделим» несколько секунд эхом отдавалось от стен. Иона и Родни смотрели на Полетт, подстрекая взглядами: ну, давай, давай, доводи дело до конца.
— Разделим — в каком соотношении? — осторожно спросила та.
— По десять процентов.
— Значит, если не ошибаюсь, моя доля составит миллион?
— Совершенно точно.
— А моя? — решился задать вопрос Родни.
— Твоя тоже. Иона получит столько же. И это, смею надеяться, минимум.
Минимум или нет, но они в глубоком молчании, как показалось, очень долго осмысляли названные цифры, мысленно уже прикидывая, на что истратить будущие деньги. Для Родни эта сумма означала возможность дать образование детям. Для Полетт — развестись с греческим мужем, которого она за последний год видела всего лишь раз. Для Ионы — воплощение мечты поселиться на яхте и ловить рыбу дни напролет.
— Ты ведь не шутишь, правда, Клей? — уточнил Иона.
— Я абсолютно серьезен. Если мы хорошенько потрудимся с годик, у всех будет реальный шанс уйти на покой молодыми.
— Кто тебя навел на дилофт? — спросил Родни.
— На этот вопрос я вам никогда не отвечу. Простите. Просто доверьтесь мне. — В этот момент Клей искренне надеялся, что собственная слепая вера в Макса Пейса его не подведет.
— Я даже про Париж почти забыла, — хмыкнула Полетт.
— Вот это ты напрасно. На следующей неделе мы там непременно будем.
Иона вскочил на ноги и схватил свой блокнот.
— Как зовут этого риэлтора? — спросил он, готовый действовать.
На третьем этаже своего дома Клей устроил небольшой кабинет. Не то чтобы он собирался там много работать, но было необходимо место для бумаг. Старинный стол, напоминавший чем-то гигантскую тумбу для разделки туш, он нашел в антикварном магазине во Фредериксбурге. Стол полностью занимал пространство вдоль одной стены, и на нем помещалось все необходимое: телефон, факс, ноутбук…
Устроившись именно за этим столом, Клей начал робкие попытки вхождения в мир коллективных досудебных соглашений. Первый звонок он сделал, дождавшись девяти часов вечера — времени, когда некоторые, особенно пожилые люди, страдающие артритом, отходят ко сну. Выпив чуть-чуть для храбрости, он набрал номер.
На другом конце провода трубку сняла женщина, скорее всего миссис Тед Уорли из Верхнего Мальборо, штат Мэриленд. Клей представился вежливо и небрежно, будто в звонке адвоката не было ничего необычного и тревожного, и спросил, может ли он поговорить с мистером Уорли.
— Он смотрит футбол, — ответила женщина. Видимо, когда играли «Иволги», Тед к телефону не подходил.
— Понимаю, но… нельзя ли отвлечь его на минутку?
— Говорите, вы адвокат?
— Да, мэм, адвокат из округа Колумбия.
— А что он натворил?
— О, ничего, разумеется, ничего. Я хочу поговорить с ним о его артрите. — У Клея возникло острое желание повесить трубку и убежать куда подальше, но он подавил его, благодаря Бога, что в этот момент его никто не видит и не слышит. «Думай о деньгах, — мысленно убеждал он себя. — О будущем гонораре».
— О его артрите? Но ведь вы, кажется, адвокат, а не врач.
— Совершенно верно, мэм, я адвокат, и у меня есть веские основания полагать, что мистер Уорли лечит свой артрит опасным лекарством. Если не возражаете, я отниму у него всего несколько минут.
Клей услышал, как миссис Уорли звала Теда, тот что-то недовольно прокричал в ответ, но наконец все же взял трубку.
— С кем я говорю? — спросил он, и Клей поспешно представился еще раз.
— Какой счет? — спросил он.
— Три-два, «Красные носки» на пятой линии. Мы знакомы? — Мистеру Уорли было семьдесят лет.
— Нет, сэр. Я адвокат, специализируюсь по делам о недоброкачественных препаратах, преследую в судебном порядке фармацевтические компании, выбрасывающие на рынок опасную продукцию.
— Ну и чего вы хотите?
— Согласно сведениям, содержащимся в Интернете, вы кажется, лечитесь от артрита препаратом дилофт. Не могли бы вы сказать, действительно ли его принимаете?
— А может, я не желаю вам сообщать, чем лечусь!
Вполне законный ответ, но Клей был к нему готов.
— Разумеется, вы имеете полное право не сообщать мне этого, мистер Уорли. Но единственный способ определить, можно ли включить вас в коллективный иск, — это знать, принимаете ли вы данное лекарство.
— Проклятый Интернет, — буркнул мистер Уорли, после чего между ним и его женой, видимо, находившейся рядом, состоялся краткий диалог. — Что за коллективный иск? — спросил он наконец.
— Давайте поговорим об этом после того, как вы сообщите мне, принимаете ли вы дилофт. Если нет, вы счастливый человек.
— Но ведь, насколько я понимаю, это уже не секрет?
— Нет, сэр. — Конечно, это был секрет. С какой стати чья-либо история болезни перестала бы быть сугубо конфиденциальной? Но это маленькое вранье необходимо, повторил себе Клей, нужно смотреть на дело шире. Такова его работа. Мистер Уорли и тысячи ему подобных могут никогда не узнать, что принимают опасное лекарство, если он, Клей, им этого не скажет. «Лаборатории Акермана», естественно, не станут афишировать свою недобросовестность.