— Конечно, нет. Замок — это свет и веселье, а Лабиринт… ну, в общем, это нечто совсем другое. Место для молодых дворян именно здесь. Я это хорошо знаю. — Септах Мелайн, казалось, испытывал странную неловкость. Келтрин привыкла видеть его абсолютно уравновешенным. Но сейчас он, определенно, волновался: нервно теребил свою тщательно подстриженную бородку, а его бледно-голубые глаза упорно ускользали, чтобы не встречаться со взглядом девушки.
Нет, он не мог испытывать к ней физического влечения. Она хорошо это знала. Но, все равно, он явно не хотел расставаться с нею, отправляясь вслед за Престимионом в подземную столицу. Он хотел продолжать их занятия. Почему? Потому ли, что нашел в ней такую многообещающую ученицу? Или из-за того, что между ними неожиданно начала возникать дружба, которой он дорожил? Он одинокий человек, думала Келтрин. Он боится, что будет тосковать без меня. Она была изумлена открытием: оказывается, Верховный канцлер Септах Мелайн может испытывать к ней такое чувство!
Но она не могла отправиться с ним в Лабиринт. Не могла, не имела права. Сейчас ее жизни следовало проходить здесь, в Замке, а затем, думала она, ей предстояло возвратиться к своей семье в Сипермит, выйти за кого-нибудь замуж, а потом… ну, настолько далеко вперед она уже не заглядывала. Но Лабиринт никак не оказывался на том пути, который ей предстояло пройти в обозримом будущем.
— Знаете, может быть, мне удастся время от времени посещать вас там, — несколько нервно сказала она. — Ну, для того, чтобы не терять навыков…
— Да, такое вполне возможно, — согласился Септах Мелайн, и они оставили эту тему.
Фулкари, старшая сестра Келтрин, ожидала ее в зале отдыха, расположенном в западном крыле, известном под названием Аркада Сетифона, где располагались квартиры обеих сестер, а также их брата Фулкарно. Фулкари почти каждый день плавала там в бассейне. Келтрин обычно присоединялась к ней после уроков фехтования.
Бассейн был поистине великолепным — огромный овальный резервуар из розового порфира, по стенам которого, чуть ниже поверхности воды, был выложен из малахита орнамент в виде множества Горящих Звезд. Теплая, с чуть заметным привкусом корицы вода, поступавшая из источника, находившегося где-то намного ниже Замка, имела бледно-розовый оттенок и с виду напоминала вино. Возможно, что эта часть Замка при каком-то давно забытом коронале, царствовавшем в те времена, когда торговля между мирами была куда более обычным делом, чем стала позднее, служила пансионом для принцев, прибывавших с других планет, и вода этого бассейна помогала им восстанавливать силы после долгих космических странствий. Теперь же бассейном пользовались королевские гости, приезжавшие из мест, расположенных гораздо ближе.
Подойдя к бассейну, Келтрин увидела, что, кроме Фулкари там никого не было. А та, быстро и сильно взмахивая руками, неутомимо плавала из конца в конец бассейна, заканчивая каждый отрезок четким переворотом у стенки. Келтрин, остановившись на краю бассейна, какое-то время рассматривала сестру, восхищаясь гибкостью ее тела, мягкой четкостью движений. Даже теперь, достигнув семнадцати лет, Келтрин все еще продолжала относиться к Фулкари как к настоящей женщине, а себя считала просто неуклюжей девчонкой. Разница в семь лет казалась ей непреодолимой пропастью. Келтрин мечтала о том, что когда-нибудь ее бедра раздадутся, как у Фулкари, груди округлятся, как у Фулкари; все эти признаки, думала она, говорят о высокой степени женственности ее сестры.
— Ты не хочешь поплавать? — наконец окликнула ее старшая.
Келтрин расстегнула свой фехтовальный костюм, скинула его, небрежно отбросив в сторону, и скользнула в воду рядом с Фулкари. Шелковистое прикосновение воды сразу подействовало на нее успокаивающе. Несколько минут они молча плыли рядом.
Сделав несколько быстрых кругов и немножко устав, они дружно сбавили темп.
— Ты чем-то обеспокоена? — спросила Фулкари, обернувшись к сестре. — Что-то ты сегодня очень тихая. Наверное, что-нибудь не получалось на уроке?
— Как раз наоборот.
— Тогда в чем же дело?
— Септах Мелайн сказал, что он собирается переселиться в Лабиринт, — чуть помолчав, расстроенным тоном ответила Келтрин. — Скоро состоится церемония коронации, а потом он станет главным спикером Престимиона.
— Полагаю, что это будет означать окончание твоей карьеры фехтовальщицы, — без малейшего сочувствия немедленно откликнулась Фулкари.
— Если я останусь здесь, то да. Но он предложил мне тоже переехать в Лабиринт, чтобы мы смогли продолжать занятия.
— Правда?! — воскликнула Фулкари и громко расхохоталась. — Переехать в Лабиринт! Тебе! А он не предлагал тебе еще и выйти за него замуж?
— Не говори глупостей, Фулкари.
— Ты же знаешь, что он не женится на тебе, даже если пообещает.
Келтрин почувствовала, что ею овладевает гнев. У Фулкари не было никакой причины вести себя столь жестоко.
— Естественно, я это знаю.
— Я всего лишь хотела убедиться, что у тебя нет каких-нибудь глупых надежд на его счет.
— Уверяю тебя, что у меня никогда и в мыслях не было стать женой Септаха Мелайна. И я совершенно уверена, что и ему ничего подобное не приходило в голову. Нет, Фулкари, я всего лишь хочу, чтобы он продолжал обучать меня. Но, конечно, я не собираюсь ехать в Лабиринт.
— Ну что ж, уже легче. — Фулкари подплыла к бортику и легко выбралась на сушу. Келтрин, чуть помедлив, последовала за нею. Фулкари обхватила сестру обеими руками за талию и, откинувшись назад, чувственно потянулась, как большая кошка. — Все равно я никогда не понимала твоего увлечения мечами и саблями. Что может быть хорошего в фехтовании? Особенно для женщины.
— А что хорошего в том, чтобы быть придворной дамой? — парировала Келтрин. — По крайней мере, фехтовальщица сможет действовать не только своим языком.
— Может быть, и так Но, согласись со мной, это умение все равно никогда и ни для чего не удастся применить. Ладно, думаю, ты скоро перерастешь эту болезнь. Пусть только какой-нибудь принц пленит твое воображение, и мы больше никогда и ничего не услышим о твоих рапирах и дубинках.
— Конечно, ты права, — с нескрываемым ядом в голосе откликнулась Келтрин.
Скорчив сестре рожу, она проворно вскочила на ноги, пробежала по краю бассейна на его дальний конец и прыгнула в воду, вернее, упала в нее плашмя, так что от удара почувствовала ноющую боль в груди и животе. Делая сердитые, резкие взмахи руками, поднимая тучу брызг, она подплыла туда, где сидела Фулкари и, положив локти на бортик, уставилась на сестру.
— Наверное, твой корональ устроит нам хорошие места на церемонию коронации? — спросила она, сверкнув широкой ехидной улыбкой.
— Мой корональ? Это каким же образом он стал моим короналем?
— Не надо прикидываться со мной, Фулкари.
— Принц Деккерет, нет, теперь следует говорить: лорд Деккерет, — чопорно произнесла Фулкари, — и я — просто друзья. Так же, как ты и Септах Мелайн — просто друзья, Келтрин.
Келтрин вскарабкалась на край бассейна и встала рядом с сестрой так, что на ту капала вода.
— Нет, мы, пожалуй, не совсем такие друзья, как ты и Деккерет
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ведь ты же занималась с ним этим, правда?
На щеках Фулкари появился легкий румянец. Но она лишь мгновение помедлила с ответом.
— Ну… да… конечно… — Эти слова прозвучали почти вызывающе.
— И поэтому вы с ним…
— … Являемся друзьями. Друзьями, и никем иным.
— Фулкари, значит, ты не собираешься за него замуж?
— А вот это уже совершенно точно не твое дело.
— Но все-таки? Собираешься? Жена короналя? Королева мира? Конечно же, собираешься! Ты была бы дурой, если бы отказалась! А ты не откажешься, потому что ты не дура. Ведь ты не дура, правда?
— Келтрин, прошу тебя…
— Я твоя сестра. Я имею право. Я только хочу знать…
— Перестань! Перестань!
Фулкари резко вскочила с места, осмотрелась, взяла полотенце, накинула его на плечи, как будто хотела надеть на себя хоть что-нибудь, пусть чисто символически, и несколько раз стремительно прошлась взад и вперед по краю бассейна. Совершенно очевидно, она была очень раздражена, а также сильно взволнована.
Келтрин не могла припомнить, когда в последний раз видела свою сестру в таком волнении.
— Я вовсе не хотела тебя расстраивать, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал заискивающе. — Фулкари, ты самый близкий мой друг во всем мире. И мне совсем не кажется, будто я веду себя нескромно, спрашивая тебя, собираешься ли ты выйти замуж за человека, в которого, как я точно знаю, ты влюблена. Но если тебя так сильно тревожат все эти вещи, то я не буду о них говорить. Ладно?
Фулкари сбросила полотенце, не спеша вернулась к сестре и снова села рядом с ней. Буря, казалось, прошла стороной. Некоторое время они молча сидели рядом, а потом в глазах Келтрин вновь засияло любопытство.
— Фулкари, а на что это похоже?
— Ты имеешь в виду, с ним?
— С кем угодно. Видишь ли, я совершенно не представляю себе. Я еще никогда, ни с кем…
— Что? — воскликнула Фулкари с искренним изумлением. — Ты что, говоришь серьезно? Никогда? Ни разу?
— Именно. Ни разу.
Фулкари, казалось, не могла поверить своим ушам. А Келтрин, хотя вроде бы не призналась ни в чем постыдном, почувствовала, что с удовольствием забрала бы свои слова назад. Она почувствовала что не только щеки у нее покрылись румянцем, но и все тело покраснело. Ей стало стыдно собственной невинности, стыдно находиться голой рядом с собственной сестрой, стыдно своих тощих, как она считала, бедер, по-мальчишески плоских ягодиц, своих маленьких острых грудей. Фулкари, сидевшая тут же, выглядела рядом с нею просто олицетворением богини женственности.
Но Фулкари заговорила мягким, любящим, нежным тоном.
— Должна сказать тебе, что для меня это настоящая неожиданность. Ты, такая живая и общительная, уже давно занимаешься фехтованием с целой толпой мальчишек… Я была уверена, что у тебя их было уже двое-трое, а то и больше…