— Так ты говоришь, что этот Пленнис станет жертвой преступников?
— Пленнис — первый богач в городе; он обладает, по крайней мере, миллионом долларов. Довольно толстый, с жирным, красным и грубоватым лицом, он производит неприятное впечатление, тем более что любит пустить пыль в глаза своим богатством.
On носит кольца с громадными бриллиантами; его жирные, мясистые пальцы сплошь покрыты ими. Кроме того, он постоянно носит с собой туго набитый бумажник, который вынимает из кармана при каждом удобном и неудобном случае. С воздухоплавателем Франци он подружился с того самого момента, как тот появился неделю назад в этих местах. Он пригласил Франци к себе, и с тех пор их видели вместе ежедневно.
— Этот господин точно нарочно создан для плана обоих негодяев! — заметил Пинкертон. — Таскает на себе дюжину бриллиантовых колец, толстый бумажник, кроме того, и глуповат еще. Но вперед, кучер, вперед — да скорей!
Тот, точно бешеный, ударил по лошадям, и экипаж помчался еще быстрее.
Наконец они поднялись на гору. Моррисон указал своему спутнику на большой шар, вздымавшийся над крышами и освещенный лучами солнца.
— Черт возьми! — воскликнул Пинкертон. — Наполнение шара уже закончено; нам нужно спешить! Будет ужасно, если мы опоздаем и если негодяи успеют на наших глазах улететь вместе со своей жертвой!
Сыщик сам взялся за кнут и вожжи; покрытые белой пеной лошади летели стрелой.
Все яснее и яснее становилось глазу покрытое огромной толпой народа поле. Вскоре экипаж добрался наконец до цели своего путешествия.
Огромный шар тихо покачивался в воздухе, движимый ветром, на удерживавших его канатах. Нетерпение толпы дошло до крайних пределов.
Моррисон тем временем бросился к автомобилю Пленниса, стоявшему невдалеке.
Пинкертон же принялся с удивительным проворством и ловкостью пробираться через толпу. Позади него слышались ругательства, сопровождавшиеся иногда и ударами, так как все принимали его за простого любопытного, лишь с большим нахальством протискивающегося вперед.
Но сыщик не обращал на это никакого внимания и вздохнул наконец с облегчением, когда ему удалось после всего занять место в первом ряду зрителей.
Черноволосый Франци уже занял место в корзине вместе со своим помощником.
У последнего было безбородое лицо, и он ехидно поглядывал на Шейниса, разговаривавшего с Франци.
Пинкертон нашел, что наружность миллионера вполне соответствовала описанию Моррисона. Он окинул всех троих лишь мимолетным взглядом, а затем устремил глаза на гайдроп.
Гайдроп этот был прикреплен одним концом ко дну корзины, середина его находилась как раз у ног сыщика на земле, а другой конец был перекинут, как он ясно видел, в корзину. На том конце, очевидно, и была петля.
— Все ли готово? — спросил напоследок помощник воздухоплавателя дрожащим от волнения голосом.
Сыщик споткнулся в этот момент о гайдроп, лежавший у его ног, упал и быстрым как молния движением руки, державшей острый нож, разрезал канат почти совсем, оставив нетронутыми две-три пряди..
Он тотчас же поднялся на ноги и инцидент этот прошел почти незамеченным.
Пленнис пожал руку Франци.
— Счастливого путешествия! Итак, все решено. Как только вы спуститесь на землю, вы пришлете телеграмму и я немедленно прибуду к вам на автомобиле!
— Превосходно. Все ли готово?
— Все! — был ответ рабочих, стоявших у канатов.
— В таком случае — раз-два-три! Пускай!
Волнение зрителей выразилось общим единодушным криком.
Рабочие обрезали канаты, и в тот же момент Франци накинул на стоявшего рядом с корзиной Пленниса петлю гайдропа, которая теперь была приготовлена на всякий случай из тонкой проволоки.
Миллионер испустил страшный крик, и шар, рванувшись кверху, поднял его на добрых два метра от поверхности земли; но тут гайдроп, подрезанный Пинкертоном, лопнул, и полузадушенный Пленнис тяжело шлепнулся на землю.
Ему пришлось немедленно снять с шеи петлю, иначе он задохнулся бы.
Обоим преступникам, сидевшим в корзине, судьба готовила тем временем неожиданный сюрприз.
В тот самый момент, как раздалась команда помощника «Пускай!», Пинкертон бросился вперед, вцепился руками в край корзины и был поднят вместе с ней на воздух.
Все это произошло в одно мгновение ока.
Пинкертон, в один момент поднятый шаром на высоту нескольких сот метров над поверхностью земли, был удивительно спокоен и хладнокровен, как будто он находился на суде в обществе невинных младенцев.
— Прошу извинить за вторжение, — с величайшей невозмутимостью произнес он, — но мне было крайне интересно принять участие в этой небольшой прогулке.
Оба негодяя онемели от ужаса и глядели на сыщика как на приведение.
А он тем временем одним махом очутился в корзине и стоял теперь в спокойной позе перед обоими преступниками.
— Пинкертон! — воскликнул Франци.
— А ты, значит, узнал меня, мой дорогой Франц Beстерлэнд и Франци тоже. Я рад этому. Но теперь ты не уйдешь от меня, как ушел в прошлый раз.
Помощник Франца испустил ругательство и сунул руку в карман куртки.
Но Пинкертон хватил его своим обычным железным стержнем по голове и тот пошатнулся, испустив крик.
Он пытался схватиться за веревки, но его руки хватали воздух, и он упал за борт корзины.
До ушей оставшихся в корзине донесся глухой крик толпы.
— Теперь открой клапан — и вниз! — приказал Пинкертон ошеломленному Францу.
Последний злобно заскрежетал зубами; он бросил на сыщика взгляд бесконечной ненависти. Рука его потянулась к веревке, дернув которую можно было в один миг выпустить из шара весь газ, и он стремительно полетел бы вниз. Гибель обоих была бы неизбежна поэтому. Эту веревку пускают в ход лишь совсем близко от земли, когда, например, шар тащит бурей над самой ее поверхностью. Но Пинкертон тотчас понял намерения преступника.
Быстро сообразив, он новым ударом своего стержня сбил Франца с ног, и последний свалился без сознания на дно корзины.
Теперь он сам открыл клапан; шар начал медленно опускаться, между тем как сыщик надел на сбитого с ног Франца ручные кандалы. Спуск шел гладко. Шар опустился на землю приблизительно в миле от места подъема и был пойман Моррисоном, прибывшим на автомобиле вместе с несколькими полисменами. Пинкертон сам доставил Франца в Кливленд, где последний был казнен.
Миссис Эллинор Моррис нашла хоть некоторое утешение в сознании, что муж ее не остался неотомщенным. Два года спустя она стала женой адвоката, бывшего лучшим другом ее мужа.
ЖЕРТВА МЕТРОПОЛИТЕНА
Глава IОдержимый манией преследования
Боб Руланд и Генрих Моррисон, два старших помощника Ната Пинкертона, сидели в конторе знаменитого сыщика. Вдруг они с удивлением переглянулись: на лестнице, ведущей в контору, раздавались торопливые шаги и чей-то хриплый отчаянный голос несколько раз прокричал:
— Помогите! Помогите!
Наконец в комнату ворвался уже пожилой, приблизительно семидесятилетний старик, с шумом захлопнул за собой дверь и, не выпуская из рук ее ручки, не переставал кричать диким, неистовым голосом:
— Помогите! Помогите!
В эту минуту открылась дверь кабинета Ната Пинкертона и на пороге показался сам великий сыщик.
— Что случилось?
Он быстрым взором окинул всю представившуюся его глазам картину и сразу сообразил, в чем дело. Подойдя к старику, который все еще судорожно держал ручку двери, точно не желая впустить кого-то, гнавшегося за ним по пятам, он взял его за руку и сказал тихим, ласковым голосом:
— Успокойтесь! Тут вы в полной безопасности; у нас вам никто ничего не сделает!
С этими словами он сильной рукой оттащил старика от двери, но тот сейчас же снова дико и неистово закричал:
— Ради бога! Не пускайте его! Он хочет меня убить! Он идет за мной по пятам!
Пинкертон открыл дверь на лестницу и, не увидев там никого, приказал Бобу:
— Пойди, пожалуйста, на улицу, посмотри хорошенько, не увидишь ли ты там какой-либо подозрительной личности!
Взволнованный посетитель между тем упал на первый попавшийся стул. Вид у него был очень странный, даже почти комичный. На тоненьком тщедушном тельце висел длинный синий сюртук, который, при необыкновенно низеньком росте старичка, покрывал его всего, как широкий развевающийся плащ. Желтое морщинистое лицо окаймляла длинная белая борода, голову покрывала копна таких же белых волос.
Лицо носило отпечаток невыразимого ужаса и страха, глаза все еще боязливо смотрели на входную дверь, как бы ожидая, что вот-вот она откроется и в комнату ворвется какой-то страшный враг.
Пинкертон подошел к старику:
— Вам теперь совсем нечего больше бояться! На лестнице не было никого, а мой помощник только что пошел вниз на улицу, чтобы убедиться, что и там поблизости нет никакого опасного человека.
Старик содрогнулся.
— Но он там… рыжий! — пролепетал он. — Дьявол преследует меня повсюду, он идет за мной по пятам… я знаю! Он хочет меня убить… он хочет…
Старик испуганно оглянулся по сторонам и замолчал, как бы боясь, что сказал уже слишком много.
— Да уверяю же вас — вы здесь в полной безопасности. Верьте мне! Ведь вы хотели меня навестить, не правда ли?
Старик поднялся и встал позади стула, точно готовясь защититься от чьего-то нападения.
— Я нигде не в безопасности! — пробормотал он. — Все люди такие злые, жестокие! Я ненавижу их, они хотят меня ограбить. А Рыжий Дьявол — он хуже всех. Он уже замахнулся на меня ножом, но я побежал, бежал как лань, — и он меня не догнал!
Пинкертон начинал терять терпение. Думая, что незнакомец находится в состоянии невменяемости и страдает манией преследования, он сказал спокойно и строго:
— Если вы пришли ко мне для того, чтобы обратиться за моей помощью, то я должен попросить вас вести себя иначе!
При этих словах сыщика старик попятился назад и, протянув вперед руки, как бы защищаясь от нападения, жалобно проговорил: