Он сложил трубу, чтобы на нее не попал неосторожный солнечный отблеск и не выдал присутствие шпиона. Сев на лошадь, Мак проехал милю, прежде чем свернуть на дорогу, ведущую в Лондон.
Ночью ему приснился сон о том, как он приближается к Немезиде в его стойле, предлагает коню яблоко, тот принимает его и хрустит им с аппетитом. Когда Мак во сне обернулся, перед ним стоял Рубен, говорил что-то неразборчивое и указывал куда-то наверх. Посмотрев в указанном направлении Мак увидел, как все чернеет от огня, и на этом призрачная экскурсия была завершена.
В ту ночь он сильно напился. Собственная идея отмщения показалась ему невозможной.
Придя в себя, Мак принял решение составить детальный план, потому что он знал: его отец и погибший Немезида хотели бы этого. И лишь руками Маккавея ДеКея это могло осуществиться.
Мак начал регулярно выезжать на свой наблюдательный пункт в лесу, откуда открывался вид на особняк Бакнера. Частенько он проводил ночь на спальнике и усердно наблюдал, делая множество важных наблюдений. Три раза в неделю на дилижансе приезжал мужчина с сумкой, а иногда со стопкой книг, и тогда Дженнифер выходила ему навстречу, а позже провожала до дилижанса после нескольких часов визита. Мак догадался, что это был учитель — ведь Бакнер не позволял девочке посещать частную школу (возможно, опасаясь возмездия со стороны своих врагов).
Более важным было другое наблюдение, сделанное спустя два месяца: каждую вторую субботу утром около восьми часов Дженнифер и ее мать садились в карету, которую привозили из каретного амбара слева от особняка. К ним присоединялся мужчина, в котором Мак узнал одного из телохранителей, посетивших особняк ДеКеев. Карета трогалась с места, за ней на расстоянии примерно тридцати ярдов следовал еще один телохранитель верхом на лошади.
Мак отрастил бороду и усы, которые изменили его лицо до неузнаваемости, и однажды в субботу последовал за процессией, вскоре обнаружив, что целью был поход по магазинам в Лондоне. Бакнер явно согласился на это после давления со стороны жены. В любом случае, кроме прогулок в саду и редких выходов на пастбище верхом на одной из рабочих лошадей, Дженнифер — дорогая милая Дженни — почти не появлялась на людях.
Но походы по магазинам... На этом стоило остановиться, не так ли?
Мак мало ел и почти не спал, все его мысли занимали детали плана. Какая-то часть его души умоляла прекратить все это, свернуть с грешного пути, но это был лишь слабый шепот, заглушаемый голосом ярости. Мак знал свою цель: отомстить за злодеяния Джайлса Бакнера и с удовлетворением наблюдать, как этого дьявола повесят. Только так Мак мог обрести покой в этом мире.
Его борода стала густой и неопрятной, а волосы он стриг только на макушке. Его лицо было изборождено морщинами голода, глаза ввалились, бледность делала его похожим на полуночного бродягу. И он действительно бродил, переходя от одной непристойной мрачно-темной таверны в доках к другой, предлагая бармену монету и спрашивая:
— Ты знаешь двух мужчин, которые сделают для меня одну работу?
После того, как его подстерегла пара воришек на Тамблдаун-Стрит, и он пострадал от ограбления и удара по ребрам, из-за которого несколько дней кашлял кровью, Мак стал носить один из своих пистолетов в матерчатой сумке на плече. Дважды ему пришлось использовать его, чтобы спасти свою шкуру.
Но он не уставал вызнавать то, что ему было нужно, и в конце октября на его запрос о двух мужчинах, нужных для одной работенки откликнулись в таверне «Звонарь». Трактирщик ответил приглушенным заинтересованным голосом:
— А зачем они тебе нужны?
— Тебе и впрямь нужно это знать?
Трактирщик хмыкнул и почесал плешивую макушку. Он указал на дверь в задней части таверны.
— Сегодня вечером у нас будут гонки. Спроси Траутов и скажи, что любишь грязь в своем супе.
— Грязь в моем супе?
— Просто скажи им. Они все поймут.
Когда Мак появился в дверях, никто не удостоил его вниманием, так как в прокуренной шумной комнате дюжина мужчин была вовлечена в то, чтобы перекричать друг друга, наблюдая за продвижением шести жирных крыс по деревянным корытам к награде из куска заплесневелого сыра.
Оказалось, что некоторые из этих сомнительных импресарио привезли с собой своих собственных чемпионов в проволочных клетках. Грызуны метались, словно сумасшедшие, будто их доводил до исступления запах сыра или немытой человеческой плоти.
Когда очередной забег был завершен — вызвав у одних возгласы «Ура!», а у других выкрики проклятий, — Мак вышел вперед и громко сказал:
— Я ищу Траутов.
Никто не обратил на его выкрик внимания, поскольку руки в кожаных перчатках направили следующую стаю крыс к победе.
— Я люблю грязь в своем супе, — сказал Мак, и сразу же две морды с длинными клювами, обрамленные грязными прядями волос, повернулись к нему.
— Погодь минутку, — сказал один из них с монетами в руке и оскаленными зубами — Мы должны закончить тут одно дельце.
Говоривший с ним Траут скорчил гримасу и изрыгнул множество проклятий в конце забега. Второй же оставался молчаливым, как могила. Когда забег был завершен, Трауты отошли в сторону и первый махнул ему на один из столиков.
— Ну давай побалакаем, — начал первый, как только они сели. — Че за работенка?
Мак оценил этих двоих, прежде чем начать. Оба были пьяны от горького ликера, лица были рябыми, глаза крапчатыми. Но у того, который вел беседу, в глазах горела искорка интеллекта, в то время как у второго было пустое выражение лица с оттопыренной нижней губой, с которой свисала нить слюны.
Могли ли эти двое справиться с «работенкой»? Это казалось невероятным, но Маку было больше не на что надеяться.
— Я Ник, — сказал говоривший, вероятно, решив, что Мак медлит из-за отсутствия джентльменского приветствия. — Это Донни. А тебя как звать?
— Неме… — Имя почти сорвалось с губ Мака, но он вовремя остановил себя и исправился: — Неммингс.
— Все путем, Неммингс. Давай послушаем, че там у тебя.
— Есть одна девушка, которую я хочу…
— Мы не убиваем ни за какие коврижки. Сколько ты предлагаешь?
— Выслушайте меня, — сказал Мак. — Есть молодая девушка, которую я хочу… — Какое слово будет понятнее этим двоим? — Похитить, — продолжил он. — Забрать из отчего дома и держать в безопасном месте, пока не потребуется ее освободить.
— Зачем?
Мак достал из кармана мешочек с монетами, который захватил с собой. Он развязал кожаный шнурок и высыпал деньги на стол. Глаза Ника заблестели, а выражение лица Донни так и осталось мертвым, хотя он и обратил внимание на рассыпанное перед ним сокровище.
— У меня есть план, — сказал Мак. — Вам интересна работа?
— Что за деваха? Она тебе кто?
— Это имеет значение?
Ник посмотрел на Донни, который беззастенчиво продолжал пялиться на деньги.
— Да, в общем-то, без разницы. Это все, что ты предлагаешь?
— Получите в два раза больше, когда работа будет выполнена.
Ник кивнул, облизнув нижнюю губу.
— Тогда нам интересно, — сказал он.
На том и порешили.
Глава сороковая
Маккавей ДеКей сложил подзорную трубу. Он спустился через лес с возвышенности, на которой стоял, и на краю дороги объявил Нику Трауту:
— Они приближаются.
Это была холодная и ветреная ноябрьская суббота, небо затягивали грифельно-серые тучи. Самое подходящее время, чтобы совершить задуманное. Карета с женой и дочерью Джайлза Бакнера находилась примерно в четверти мили от них, и, когда она свернет за поворот, который Мак выбрал для нападения, телега с сеном и две лошади, преградят дорогу. Конечно, внутри должен быть один телохранитель, а другой будет следовать за экипажем верхом. Возможно, и кучер был не простым возницей, а крутым парнем на службе Бакнера. И все же Мак собирался рискнуть: кости были брошены, ставки сделаны.
Ник свистнул Донни, который прятался в зарослях на другой стороне дороги, но не получил свистка в ответ.
— Он готов? — спросил Мак, чувствуя, как нарастает нервозность.
— Не дрейфь, — скупо отозвался Ник.
У Мака в руке был пистолет, братья Траут также были вооружены.
— Не стреляй ни в кого без надобности, — приказал Мак. — Тебе ясно?
— Если кто-то начнет палить в меня, я выстрелю в ответ, — ответил Ник. — Мы не убиваем просто так, но если это самооборона… — Он коварно улыбнулся. — Деньги не стоят того, чтобы валяться в ебучей могиле.
— Нажимай на спусковой крючок, только если понадобится. Если все пройдет гладко, никто и не вытащит пистолет.
В ответ на это Ник дерзко рассмеялся.
— А ты не дурак помечтать, да? — сказал он. — Разве ты не знаешь, что ничто никогда не проходит гладко?
Учтя замечание Ника, Мак поднял воротник своего темно-коричневого пальто и приподнял черную бандану, которая закрывала нижнюю половину его лица. Шерстяная шапочка прикрывала бритую голову. Ник тоже приподнял бандану — красную, как рана. Мак был в ужасе, когда впервые увидел ее цвет при встрече с Ником и Донни, когда он арендовал телегу с сеном.
Они стали ждать.
Мак дрожал от напряжения, но был полон решимости отомстить. Ник внешне был спокоен, хотя его палец то и дело касался ствола пистолета. Донни оставался безмолвным и находился где-то поодаль.
Когда они услышали, как кучер экипажа кричит «Тпру!» своим лошадям, Мак и Ник вышли из своего укрытия… и все сразу пошло наперекосяк.
— Разбойники! — закричал кучер, тут же выхватив из-под сиденья пистолет. Прежде чем он успел выстрелить, пуля Донни пробила ему в грудь: молчаливый Траут в зеленой бандане вышел на дорогу прямо рядом с экипажем. Кучер растянулся на земле с криком, зажимая рану обеими руками.
Телохранитель верхом на лошади помчался вперед, выхватив пистолет и подняв его вверх. Ник выстрелил, и пуля, должно быть, попала в лошадь, судя по тому, что животное издало пронзительный крик боли, встало на дыбы и сбросило всадника, который приземлился, и его шея отвратительно хрустнула. Серая треуголка телохранителя закружилась в воздухе, словно заблудившийся лист на ветру.