— Ладно, — проворчала я. Меня заинтриговало то, что он задумал, но я никогда бы не призналась в этом. Мне не нужно было, чтобы он преподносил мне сюрпризы направо и налево. — Тот, который ты пропустил. Что за план для Вука ты придумал?
— План для Вука. Точно. — Мы свернули налево, на тихую улицу. — Что движет успешным бизнесменом? Почему они делают то, что делают?
Легко.
— Деньги, власть и слава.
— Есть еще кое-что.
Я нахмурилась.
— Эго? Нет, это относится к трем другим. Месть? Честолюбие? Злоба?
Ксавьер искоса посмотрел на меня.
— Страсть.
— О. — Я сморщила нос. — Не так хорошо, как злость.
Именно это побудило меня построить Kensington PR таким, каким он был сегодня. Да, я была увлечена тем, что делала, и да, мне нужен был доход, но в самые мрачные моменты и бессонные ночи злоба была тем огнем, который сдерживал тьму.
Я хотела доказать, что могу процветать без денег и поддержки семьи, и я это сделала. Они хотели, чтобы я потерпела неудачу и попросила их о помощи; я бы скорее привязала к ногам последний кирпич своего бизнеса и прыгнула в Гудзон, чем доставила им такое удовольствие.
Но так было только со мной. Возможно, люди были другими.
— Возможно и нет, — сухо сказал Ксавьер. — Но я навел справки о Вуке, и у него интересная история. Ты знаешь, как развивалась компания Markovic Holdings?
Я помотала головой.
— В старших классах Вук работал на маленьком ликеро-водочном заводе в своем родном городе. Ему нравилось это место, но не нравилось, как им управляли, поэтому он вкалывал и копил, пока у него не собралось достаточно денег, чтобы после колледжа выкупить это самое место. Он изучал химическую инженерию, а после того, как стал владельцем завода, произвел революцию в процессе производства водки и создал…
— Markovic Vodka, — закончила я, назвав самую популярную в мире марку водки.
— Именно так. Конечно, с тех пор он прошел долгий путь, но дело в том, что это был человек, который пришел в бизнес не ради денег или славы. Он увидел то, что ему нравилось, подумал, что может улучшить, и сделал это. На это ушли годы и тонна работы, но он сделал это. Это и есть страсть. — Ксавьер покачал головой. — Это была моя ошибка. Я обратился исключительно к его деловой стороне и забыл о сердце.
Я улыбнулась. Вук был не единственным страстным человеком; я никогда не слышала, чтобы Ксавьер был так увлечен чем-то.
— Подступиться к его другой стороне — хорошая идея, — сказала я. — Когда у вас с ним следующая встреча?
— Завтра. Проблема в том, что у меня нет плана для своей презентации. Я не рос с мечтой стать владельцем ночного клуба.
— Нет, но я отчетливо помню кучу выброшенных эскизов баров в Колумбии. С них можно начать.
— Они также в мусорке. В Колумбии, — указал он.
— Полагаю, если они были там, то и здесь что-нибудь завалялось, — я изогнула бровь. — Я видела твой дом. Ты все еще хранишь трофей за победу в номинации «Лучший флирт» в школе.
— Эй, этот трофей сделан из добротного фальшивого золота. Он стоит своих сентиментальных чувств. — Белоснежная улыбка Ксавьера резко контрастировала с его загорелым лицом. — Но ты можешь быть права насчет старых набросков.
— Вот почему люди платят мне большие деньги, — пошутила я.
Мы шли еще минут пять, прежде чем остановились перед очаровательным кирпичным зданием. Стены были увиты плющом, а через стеклянную дверь можно было заглянуть в элегантно обставленный холл, заполненный растениями и богатыми тканями.
— Это новый семейный бутик-отель, — сказал Ксавьер. — Он открылся совсем недавно, но в его ресторане одна из лучших тайских кухонь в городе.
При упоминании еды мой живот заурчал.
— Продано.
— Еще кое-что, прежде чем мы войдем. — Его лицо от нервного напряжения стало серьезным. — Я забронировал отель на ночь, на случай если ты предпочтешь остаться здесь. Со мной. У них прекрасные люксы, и…
— Хорошо. — Мое сердце забилось в такт другому ответу.
Да. Да. Да.
В его глазах промелькнуло удивление, а затем он медленно улыбнулся, от чего по моему позвоночнику прокатились мурашки.
— Хорошо, — повторил он.
Это было все, что нам нужно было сказать.
— Добрый вечер, мистер Кастильо. — Портье узнал его с первого взгляда. — В каком из наших люксов вы хотели бы остановиться сегодня вечером?
— Мы возьмем Королевский люкс и поужинаем у бассейна. Пожалуйста, пришлите пижаму и туалетные принадлежности. Мы не взяли с собой багаж.
— Конечно. Если вы передумаете, в вашем распоряжении любой из других наших люксов.
Я сделала паузу, обдумывая ее слова.
— Подожди. — Я окинула Ксавьера взглядом, в моем лице читалось неверие. — Когда ты сказал, что забронировал отель, ты забронировал весь отель?
— Мне нравится поддерживать семейные предприятия. — Его ямочки сверкнули озорством. — А еще я люблю уединение.
Деловая женщина во мне говорила, что он не должен так разбрасываться деньгами, когда судьба его наследства оставалась неизвестной.
Романтик во мне говорил, что нужно заткнуться и наслаждаться впечатлениями. Впервые в жизни романтик победил.
Консьерж провел для нас небольшую экскурсию по отелю, а затем вывел на улицу, где будет подан ужин.
— Если вы хотите заказать еще еды, купальники или чего-либо, вы можете сделать это с помощью этих карточек, — сказала она, вручая каждому из нас по тонкой золотой карточке. На них было несколько белых кнопок для различных целей, включая уборку, питание и общие услуги. — Приятного вечера.
— Спасибо, — сказала я.
Дверь за ней закрылась, я повернулась и… Мое сердце заколотилось от восторга. Ничего себе.
За свою жизнь я останавливалась во многих роскошных отелях. Большинство из них были довольно однотипными, как и все роскошные отели, но это место было прекрасным.
Бирюзовый бассейн-лагуна с миниатюрным водопадом на одном конце и гидромассажной ванной на другом. Пышная листва деревьев и сделанные на заказ скалы усиливали тропическое настроение, а мягкая кабина со свечами придавала виду романтичность. Стеклянный купол защищал все пространство от внешних воздействий, а температура воздуха составляла идеальные двадцать четыре градуса.
Мы были не на Манхэттене, а в чертовом райском саду.
Ксавьер переплел свои пальцы с моими и потянул меня в сторону домика. Когда мы подошли ближе, я заметила, что низкий деревянный столик накрыт едой.
Поправка: он был покрыт пиршеством. Кокосовые слоеные палочки лежали рядом с предварительно замаринованными куриными шпажками на гриле; классическая лапша пад-тай соседствовала с ананасовым жареным рисом, поданным в настоящем ананасе, а множество супов и карри благоухали лемонграссом, имбирем, кумином и дюжиной других аппетитных специй.
Мой желудок от нетерпения снова заурчал.
— Мы ни за что не съедим все это, — сказала я, опускаясь на одну из огромных подушек.
— Скорее всего, нет, — признал Ксавьер. — Я не знал, какие блюда тебе больше всего нравятся, поэтому заказал всего понемногу. — Еще один взгляд на его ямочки. — Но ни одного с грецкими орехами.
Эти бабочки в моем животе выходили из-под контроля; мне нужна была дезинсекция или что-то подобное.
— Не думаю, что грецкие орехи обычно используются в тайской кухне, — сказала я, пытаясь скрыть вздымающуюся грудь.
— Никогда не знаешь. Что ты вообще имеешь против этих бедных орехов?
— Они похожи на мозги. Меня это пугает… Перестань смеяться.
— Я не смеюсь, — пробормотал он сквозь смех. — Просто я не ожидал, что причина в этом.
Я попыталась сдержать свое возмущение — уж извините, моя причина ненавидеть грецкие орехи была вполне обоснованной, — но смех Ксавьера был слишком заразительным, и в конце концов улыбка рассеяла и мой хмурый взгляд.
По мере того, как мы до отвала наедались, наше общение приобретало легкий ритм. Разговор с Ксавьером был похож на беседу с одним из моих лучших друзей. Мне не нужно было искать темы для разговора или бояться, что он воспримет мои слова неправильно. Он понимал меня, и по мере того, как наш разговор переходил от еды, фильмов и музыки к путешествиям, я расслабилась настолько, что забыла обо всем, что было за пределами этого момента.
— Таиланд, — сказал Ксавьер, когда я спросила о его любимых местах, которые он посещал. — Я поехал туда после колледжа, влюбился и остался там на целое лето. Было чертовски жарко, поэтому большую часть времени я проводил на пляже. — На его лице мелькнула тоска. — Мама тоже любила его. Когда я был маленьким, она рассказывала мне о своих приключениях за границей и о том, как она всегда возвращалась в Таиланд. Культура, природа, еда… — Он кивнул на полупустые тарелки перед нами. — Она любила все это.
Я промолчала, чтобы не спугнуть его, чтобы он не отстранился. Ксавьер никогда не говорил о своей матери, и меня завораживала возможность узнать об их отношениях.
Я знала, что они были близки. Они должны были быть близки, учитывая, как тяжело он переживал ее смерть, но я не знала подробностей — мелочей, которые превратили Патрисию Кастильо из простого кусочка прошлого в конкретное воспоминание.
— Может быть, именно поэтому я так долго оставался там, — сказал Ксавьер. — Это помогло мне почувствовать себя к ней ближе.
Моя грудь сжалась, отражая его тяжесть. Я прожила со своей матерью на несколько лет больше, чем он со своей, но я понимала желание соединиться с кем-то, кого уже нет рядом. Их присутствие, каким бы кратким оно ни было, оставляло пустоту, которую никогда по-настоящему было нельзя заполнить.
— Когда я родился моя мать написала мне письмо. — Рот Ксавьера искривился в язвительной улыбке, когда мой взгляд метнулся к нему. — Я не знал об этом до прошлого месяца. Отец рассказал мне об этом во время нашего… во время нашего последнего разговора. Он сказал, что забыл о нем, потому что мама положила его в сейф. Я не знаю, верить ли ему, но, думаю, теперь это не имеет значения. Он мертв, а письмо у меня.