— Тот факт, что ты считаешь доступ к Пен привилегией, словно она кредитная карта или банковский счет, как раз и говорит о том, что ты не можешь быть ее родителем, — сказал я, мой голос был тихим от ярости.
— О, слезь со своей ханжеской лошади, — усмехнулась Кэролайн. — Если бы я не была «пригодна для ее воспитания», я бы сейчас с тобой не разговаривала. Поверь, у меня есть более приятное занятие, чем болтать с бывшей падчерицей в туалете ресторана. — Она сделала глубокий вдох, прежде чем сказать более спокойно: — Как я уже говорила, Пенелопа ведет себя неадекватно. Она также спрашивает о тебе. Беспрестанно. И вопреки твоему мнению, я не бессердечный монстр. Она моя единственная дочь. Я забочусь о ее желаниях и потребностях.
Я не купилась на внезапный образ любящей матери. Может, Кэролайн и заботилась о желаниях и потребностях Пен, но о себе она заботилась гораздо больше.
— Настолько, что ты игнорировала ее с тех пор, как у нее диагностировали СХУ, — сказала я. Я ничего не могла с собой поделать: мне давно хотелось все высказать Кэролайн, и теперь, когда у меня появилась такая возможность, я не могу ее упустить.
Должно быть, я задела за живое, потому что ее лицо мгновенно покраснело.
— Я не игнорировала ее, — огрызнулась она. — Я держала ее дома, чтобы защитить. Я не думаю, что ей с ее состоянием стоит разгуливать по городу, и ты, как никто другой, должна знать, как в нашем мире относятся к тем, кого считают «другими» или «недостаточно хорошими». — Ее рот искривился. — Господь свидетель, мне пришлось нелегко после того, как я вышла замуж за Джорджа. Они годами не пускали меня ни в один хороший благотворительный фонд.
— Мои соболезнования. Не могу поверить, что ты пережила такое ужасное испытание.
— Можешь сколько угодно язвить, но речь идет не обо мне и не о тебе, — сквозь стиснутые зубы сказала Кэролайн. — Единственная причина, по которой я с тобой разговариваю, заключается в том, что мы уже испробовали все, чтобы помочь Пенелопе, но ничего не вышло. Мы даже попросили Джорджию поговорить с ней.
— Просить Джорджию помочь кому-то почувствовать себя лучше — все равно что просить скорпиона обнять тебя.
К моему удивлению, мачеха фыркнула в знак согласия.
— Мне никогда не нравилась твоя сестра. Она всегда считала себя лучше меня.
— Она считает себя лучше всех, и я тебе тоже никогда не нравилась.
— Нет, но ты единственная, кто может достучаться до Пенелопы. Это больше, чем обычная детская истерика. Если она и дальше будет вести себя так, как ведет, это серьезно скажется на ее здоровье. — Кэролайн обвела взглядом ванную комнату. — Джордж еще не знает, что я это делаю, но я готова пойти на сделку. Пенелопа говорит, что хочет тебя увидеть, и я могу это сделать, если она откажется от голодовки.
Мое сердце заколотилось при мысли о возможности снова увидеть Пен без необходимости красться, но какая-то часть меня оставалась настороже.
— В чем подвох?
Кэролайн не была настолько альтруистичной, чтобы сделать это исключительно ради блага Пен.
— Такая молодая, но такая циничная. — Моя мачеха изобразила невеселую улыбку. — Нет никакого подвоха. Веришь или нет, но не все и не всегда хотят получить выгоду. Жди сообщения, как только я поговорю с Джорджем. А до тех пор никому не рассказывай об этом разговоре.
Эхо ее предложения шло за мной до стола, где мои друзья заканчивали обедать.
— Все в порядке? — спросила Вивиан, когда я снова заняла свое место. — Тебя не было довольно долго.
— Да. — Я потянулась за своим стаканом, отчаянно пытаясь унять неопределенность, скопившуюся в горле. Ксавьер, Кэролайн, Пен… слишком много всего сразу, и моя голова пульсировала от надвигающейся мигрени. — Все в порядке.
ГЛАВА 43
Когда шел дождь, он лил как из ведра.
Судя по всему, у плохих новостей праздников не было, потому что, как только я вернулась в офис, на меня обрушился кризис за кризисом. Джиллиан проверила прощальное предупреждение Перри об Ашере и нашла видео, на котором Ашер и Винсент Дюбуа дерутся. Это видео еще не попало в Интернет, и я потратила целых два часа на то, чтобы этого не случилось.
После того как я решила эту проблему, мне пришлось отвечать на панические звонки генерального директора, которого застали трахающимся с хозяйкой ресторана в кабинке туалета, кинозвезды, арестованной за нападение на папарацци, и светской львицы, оставившей свою лимитированную сумку Dior где-то между Парижем и Нью-Йорком (я перенаправила ее к своему помощнику. Мне не так много платят, чтобы я выслеживала трансатлантические пропажи роскошных сумок).
Это был мой самый напряженный рабочий день в году, и, когда я перевела дух, было уже десять вечера. Я отправила Джиллиан домой несколько часов назад, так что остались только я, унылый ужин из рамена быстрого приготовления и зловещий обратный отсчет до полуночи.
Два часа.
Я проглотила полный рот жирной лапши. После обеда мигрень усилилась, но это не мешало мне обреченно листать социальные сети, чтобы не думать о Ксавьере.
Вчера его присутствие наполняло комнату. Сегодня без него офис казался пустым, как фильм, лишенный души.
Один час и сорок пять минут.
Я отказалась от еды и выбросила оставшуюся холодную лапшу в мусорное ведро. Я закончила свою работу, так почему же я здесь, а не дома, наслаждаюсь просмотром хорошего фильма с бокалом вина?
Потому что Эмпайр-стейт-билдинг находится в двадцати минутах ходьбы.
Потому что возвращение домой означает, что ты сделала свой выбор.
Потому что это последнее место, где ты его видела, и здесь ты чувствуешь себя ближе к нему, чем где-либо еще.
Я застонала и прижала ладони к глазам.
Если бы только у меня был волшебный шар с ответами, который подсказал бы мне, что делать. Я всегда гордилась своей решительной натурой, но когда дело касалось Ксавьера, я была в замешательстве.
Иногда он доводил меня до бешенства, но он бросал мне вызов, как никто другой. Он заставлял меня выходить за пределы зоны комфорта и при этом чувствовать себя в безопасности. Он заставлял меня смеяться, плакать и чувствовать больше, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречала.
В юности я была уверена, что то, что было у меня с Бентли, — это любовь, но только с Ксавьером я поняла, что Бентли был всего лишь прологом к настоящей истории.
Я и Ксавьер, самая маловероятная пара. Противоположные во многих отношениях, но похожие во многих других. Он досконально знал каждую мою часть — разум, тело и сердце — и любил меня не вопреки, а благодаря моим недостаткам.
Мы видели друг друга в худшем виде, но все равно полюбили.
Кулак как из камня обхватил мою грудь и сжал.
Нет никакого подвоха. Веришь или нет, но не все и не всегда хотят тебя заполучить. Голос Кэролайн пробился в мое сознание.
Я никогда не думала, что наступит день, когда она скажет что-то полезное, но, сидя здесь одна, в моем темном офисе, в то время как мужчина, которого я любила, ждал меня в нескольких минутах ходьбы, ее слова поразили меня до глубины души.
В этом нет никакого подвоха.
Я боялась, что будет еще больнее, если мы с Ксавьером расстанемся позже, когда я еще больше привяжусь к нему, но я уже была влюблена в него, и мне уже было так больно, что я не могла нормально думать. Я плакала впервые в жизни, и, ради всего святого, я ела рамен быстрого приготовления одна в своем офисе ночью.
В том самом кабинете, где мы познакомились.
В том самом кабинете, где он поставил мне ультиматум.
В том самом кабинете, где я рассказала Джорджии правду о Бентли. Я думала, что освободилась от влияния предательства Бентли на мои решения, но, очевидно, это было не так. Я все еще боялась, что мне причинят боль, и готова была позволить гипотетическому сценарию оттолкнуть от себя единственного мужчину, с которым я могла видеть свое будущее.
Не убегай от того, что возможно, лишь потому что боишься этого.
Если бы я была честна с собой, я бы знала, что наши отношения сработают. Ксавьер был единственным, кто понимал меня, кто органично вписывался в мою жизнь и при этом каким-то образом делал ее лучше, и без него все мои дни были бы таким:
Безлюдные, одинокие и тоскующие по тому, что я могла бы иметь, но упустила.
— Боже, я идиотка, — вздохнула я.
Мое тело приняло решение за долю секунды до того, как это сделал мой мозг. Я схватила пальто и выскочила за дверь, еще не успев толком осознать, что делаю. Я просто знала, что мне нужно попасть на вершину Эмпайр-стейт-билдинг. Прямо сейчас.
К счастью, поздний час означал, что мне не придется ждать, пока лифт остановится на каждом этаже во время поездки вниз. У меня было достаточно времени, чтобы…
Свет мигнул, и лифт, вздрогнув, остановился. На дисплее вспыхнула цифра 4 и осталась на месте.
— Вы, наверное, шутите?
За все годы работы в этом здании у меня ни разу не возникало проблем с лифтом. Должно быть, Вселенная наказывает меня за нерешительность, потому что это никак не могло быть совпадением.
Я снова яростно ткнула пальцем в кнопку в холле. Ничего.
Я проверила телефон. Сети не было, и заряда оставалось два процента. Я так увлеклась работой, что забыла зарядить его.
Проклятье.
Мне оставалось только нажать кнопку экстренного вызова и молиться, чтобы 1) кто-нибудь приехал по вызову так поздно ночью во время праздников и 2) помощь пришла быстро.
После, казалось бы, бесконечного ожидания на мой звонок ответил хрипловатый голос и пообещал, что помощь уже в пути. На мои просьбы назвать точное время он не ответил.
Я прошлась по крошечной металлической коробке и снова сверилась с часами. 22:30. Все было в порядке. Даже если спасателям понадобится час, я успею добраться до Эмпайр-стейт-билдинг до полуночи.
Боже, я надеялась, что у них не уйдет и