Данте Руссо, король обратных комплиментов.
— Я бы не сказал, что вечеринки были бесполезными, — проворчал я. — Они дали мне опыт, необходимый для этого. — Я жестом показала вокруг нас.
Глаза Данте немного сузились. Затем, к моему шоку, он искренне рассмеялся.
— Сохрани эту энергию и завтра, — сказал он, проходя мимо меня, чтобы вернуться к Вивиан. — Она тебе понадобится.
Завтра. Моя первая оценка. Судьба восьми миллиардов долларов.
Я совру, если скажу, что мой желудок совсем не сжимается при напоминании об этом, но завтра будет завтра. Я сделал все, что мог, и с сегодняшнего дня до утра я не мог сделать ничего, что могло бы существенно сдвинуть ситуацию с мертвой точки.
Поэтому вместо того, чтобы беспокоиться, я взял стакан с подноса проходящего мимо официанта, опрокинул его внутрь себя и просто наслаждался остатком ночи.
Я заслужил это.
Судный день состоялся на следующее утро в режиме видеоконференции. Учитывая помпезность и торжественность оглашения завещания моего отца, решение судьбы восьми миллиардов долларов через Zoom казалось весьма неуважительным, но все были слишком заняты, чтобы ехать в Боготу на очную встречу, так что пришлось созваниваться онлайн.
Мы со Слоан оба были у меня дома, но чтобы выглядеть более презентабельно, принимали звонок в разных комнатах. Я был в библиотеке, она — в гостиной.
Пять лиц смотрели на меня с экрана, пока я объяснял свой бизнес-план, усилия по восстановлению после пожара и шумный успех открытия. Единственное, о чем я им не рассказал, — это о поджоге при пожаре. Алекс поклялся мне хранить тайну, и это вызвало бы больше вопросов, чем дало ответов, особенно после того, как он сказал мне, что нашел вредителя, но не может раскрыть его личность в данный момент.
Все, что он сказал, — это то, что они связаны с группой наемников, которая нацелилась на некоторых представителей деловых кругов по конфиденциальным причинам.
Часть меня хотела узнать подробности, чтобы отомстить человеку, который причинил столько бед, но большая часть была рада оставить огонь в прошлом и позволить профессионалам разобраться с ним.
Главное правило жизни: не ищи проблем больше, чем у тебя уже есть.
После того как я закончил свою речь, Мариана заговорила первой.
— Прежде чем мы приступим к оценке, было бы упущением не признать предвзятость некоторых членов комиссии.
Председатель совета директоров Castillo Group была миниатюрной и крепкой, с блестящими черными волосами и властным взглядом. Я ей никогда не нравился; она считала, что мое поведение плохо отражается на компании, и, хотя она не совсем ошибалась, я не собирался позволять ей управлять этим заседанием или клеветать на Слоан.
Очевидно, она говорила именно о ней: Мариана смотрела прямо на квадрат Слоан на экране. К ее чести, Слоан и глазом не моргнула от такого пристального внимания, но я был менее снисходителен.
— Полагаю, вы имеете в виду мои отношения со Слоан. Если так, то это не проблема, — холодно сказал я. — Если бы это было действительно проблемой, вы или другой член комитета должны были бы заранее высказать свои опасения.
Мариана одарила меня тонкой улыбкой.
— Я никого ни в чем не обвиняю, — сказала она, ее тон совпал с моим. — Я просто напоминаю всем присутствующим, что вы двое, по сути, встречаетесь, и все, что скажет мисс Кенсингтон, будет зависеть от этих отношений.
— Вы правы. — Слоан вмешалась прежде, чем кто-либо успел ответить. Ее глаза сверкнули, и я спрятал внезапную улыбку. Мариана вот-вот получит по заднице. — То, что я скажу, будет зависеть от наших отношений. Я работаю с Ксавьером уже три с половиной года и являюсь единственным человеком на этом совещании, который наблюдал за тем, как он строит «Хранилище» с нуля. Я видела, как он вырос из гедонистического дегенерата…
Вау, немного резковато, но ладно.
— До человека со страстью, гордостью, целью. В этого человека я влюбилась, и когда я буду отдавать свой голос, то буду руководствоваться именно этими причинами. Мой голос будет предвзятым не потому, что я встречаюсь с ним; он будет предвзятым, потому что я не понаслышке знаю, как много он работал, чтобы запустить «Хранилище». Если бы он был не из тех, кто способен на такое, мы бы не встречались. — Слоан окинула Мариану пристальным взглядом. — В завещании Альберто сказано, что Ксавьер должен исполнять обязанности генерального директора. На мой взгляд, он сделал это и даже больше. — Она обратилась к остальным членам комитета. — Поэтому не стоит удивляться, что я голосую «за».
Моя скрытая улыбка расцвела в полноценную ухмылку.
За пять минут Слоан сорвала коварную атаку Марианы, перенаправила внимание комитета на цель этого звонка и добавила первую цифру в мою колонку.
Моя девочка.
Мариана выглядела так, будто проглотила галлон сырого лимонного сока, но больше она ничего не могла сказать по этому поводу.
Голосование продолжалось.
— Я согласен с мнением Слоан, — сказал Эдуардо. — То, чего Ксавьер добился за шесть месяцев, — это нечто выдающееся, а освещение было просто великолепным. Я тоже голосую «за».
Мое сердце заколотилось в предвкушении.
Два из пяти. Еще один голос, и я буду в выигрыше.
— Сроки впечатляют, но я не уверена в долговечности «Хранилища», — сказала Мариана. — Ночные клубы приходят и уходят, и, на мой взгляд, это ленивая концепция. Несмотря на наличие молчаливого партнера, ты отвечаешь в основном перед самим собой. Нет ни совета директоров, ни акционеров, ничего, чем бы ты действительно руководил. Выполнение обязанностей генерального директора в меру своих возможностей означает выбор чего-то, что не является легкой победой. Я голосую «против».
Легкая победа? Я отбросил язвительный ответ за стиснутыми зубами. Спорить было бы неразумно, но она голосовала недобросовестно. В своей презентации я также учел ее опасения: в ней были планы по расширению, если нью-йоркский филиал окажется достаточно успешным.
Но я не ожидал, что Мариана в любом случае проголосует «за», поэтому не стал настаивать.
Однако следующий голос поверг меня в шок.
— Мне жаль, Ксавьер, — сказал дядя Мартин. В моей груди зародилось чувство ужаса. — Как бы я ни был горд, Мариана привела несколько веских аргументов. Я тоже голосую «против». — Он не стал уточнять или встречать мой взгляд, и я с внезапной уверенностью понял, что, несмотря на всю свою справедливость, он не застрахован от манипуляций внутри страны. Очевидно, он проголосовал «против», чтобы задобрить тетю Лупе. Двое против двоих. Голоса были равны, и оставался один голос. Все взгляды обратились к Данте.
Он провел большим пальцем по нижней губе, выражение его лица было задумчивым. Наш короткий разговор прошлой ночью вселил в меня некоторую надежду, но я не знал, хватит ли этого, чтобы преодолеть его давнюю неприязнь ко мне.
Минуты шли.
Дядя Мартин ерзал в своем кресле.
Эдуардо озабоченно морщил брови.
Рот Марианы сжался так, что стал похож на сливу.
Мы со Слоан были единственными, кто ничем не выдавал себя, хотя по моей спине струились бисеринки пота, несмотря на работу кондиционера в комнате.
Данте опустил руку и сказал так непринужденно, словно обсуждал погоду, а не состояние в семь целых девять миллиардов долларов:
— За.
Вот и все.
Никаких объяснений, никаких пышных торжеств после того, как мы так долго держали себя в напряжении. Простое, громкое «за».
Это было все, что мне нужно.
Облегчение взорвалось у меня в груди, и я почувствовал головокружение. Ухмыляющийся Эдуардо начал что-то говорить о последующем оформлении документов, но его слова расплывались под тяжестью моего восторга.
Я сделал это. Я, блять, сделал это.
Мне не нужно было их одобрение, но, честно говоря? Мне было приятно получить его.
Звонок закончился через несколько минут, и я получил огромное удовольствие, увидев, как нахмурилась Мариана, прежде чем отключиться.
— Я сделала скриншот с изображением лица Марианы, чтобы ты мог посмотреть на него, если вдруг почувствуешь себя подавленным.
Я повернулся, и улыбка вновь заиграла на моем лице, когда в комнату вошла Слоан. На ней была идеально отглаженная шелковая блузка и пижамные шорты.
Самый большой плюс в том, чтобы звонить по работе из дома? Никто не мог видеть тебя ниже пояса.
— Ты так хорошо обо мне заботишься, — поддразнил я, притянув ее к себе на колени. — Кстати, спасибо, что проголосовала первой. То, что ты сказала…
— Это была правда. Я не сказала ничего такого, чего бы не хотела. — Лицо Слоан на мгновение смягчилось, а затем в нем промелькнуло озорство. — Только не забывай об этом, когда будешь составлять свое завещание. Я делаю это только ради твоих денег.
— Да?
— Да-а-а! — она неожиданно вскрикнула, когда я резко встал и переместил нас так, что она оказалась на полу.
— Что ты там говорила о моих деньгах? — пригрозил я, одной рукой сжимая ее запястья над головой. Ухмылка превратилась в суровый хмурый взгляд.
Ее глаза игриво блеснули, она засмеялась.
— Что это делает тебя в семь целых девять миллиардов раз сексуальнее… о Боже. — Оставшаяся часть ее фразы превратилась во вздох, когда я просунул руку под ее рубашку и нащупал ее грудь.
Это были выходные, я только что провел самую грандиозную ночь в своей жизни, и впереди у меня был длинный свободный день.
Если Слоан захочет подразнить меня, я смогу отплатить ей тем же, помноженное на сто.
— Не Бог, Луна. — Я наклонил голову, и мой рот коснулся ее рта при каждом слове. На вкус она была сладкой, теплой, идеальной. — Бог не причастен к тому, что я собираюсь с тобой сделать.
Это было к лучшему, учитывая, что наши действия в библиотеке, моей спальне и на крыше до конца того дня были явно не святыми.
Мы со Слоан не говорили ни о работе, ни о деньгах, ни о чем другом, даже когда солнце село и мы, потные и измученные, лежали в моей постели.