Она не подозревала, что не могла сделать ничего такого, что я принял бы за слабость. Она была одним из сильнейших людей, которых я знал, и только дурак мог думать иначе.
Шли минуты. Чем дольше молчание затягивалось, тем глубже мне хотелось копать под ее крепость, пока я бы не добрался бы до реальной ее. До той, с недостатками и неуверенностью, как и все остальные, а не до идеального гендиректора, которого она показывает миру.
Давай, Луна. Покажи мне что-нибудь.
Тень пробежала по ее лицу, и как раз в тот момент, когда я подумал, что она даст какой-нибудь ответ, обогреватель отключился, показывая, что наше время в сауне истекло.
Я моргнул, прекращая наше невольные гляделки.
Выражение лица Слоан снова стало жестким, прежде чем она встала и направилась к выходу.
— Ладно, хорошо поговорили, — сказал я, следуя за ней. Мой голос прозвучал неестественно громко после тишины. — Я многое узнал о тебе. Спасибо.
— Ты тот, кто сказал, что эта поездка должна быть расслабляющей, — она повернула дверную ручку. — Когда тебя допрашивают, это не расслабляет.
— Допрос — это сильно сказано, — пробормотал я. Но достаточно справедливо.
Честно говоря, я не понимал, почему меня так волнует этот дурацкий браслет. Ну и что, что это связано с ее семьей? Динамика отношений в моей собственной семье была достаточно дерьмовой, чтобы я беспокоился о ком-то еще.
— Можешь открывать дверь, — сказал я, когда Слоан не пошевелилась. — Я не хочу пропустить ни секунды моего массажа.
Она повернулась, и у меня внутри все сжалось от ее напряженного выражения лица.
— Я не могу, — сказала она. — Дверь заклинило. Мы застряли.
ГЛАВА 6
У меня есть рейтинг худших способов умереть. Смерть от перегрева в сауне вместе с Ксавьером Кастильо находится где-то между средневековыми пытками и быть съеденной заживо пираньями, поэтому этого не произойдет.
Я снова нажала на дверную ручку. Ее по-прежнему заклинило. Проклятье.
— Если бы у нас были телефоны, мы бы позвонили администратору, но у нас их нет, — пробормотала я. Вот почему я везде беру с собой телефон. Мне плевать на экранную зависимость. По крайней мере, в случае чего он может спасти мою жизнь.
— Слоан.
— Здесь нет ничего достаточно тяжелого, чтобы сломать дверь, если только я не толкну тебя в нее. — Соблазнительно.
Он вздохнул.
— Слоан, есть…
— Мы можем надеяться, что нас кто-нибудь обнаружит перед следующим сеансом, но кто знает, когда это произойдет? В СПА все программы забронированы, но это не значит…
— Слоан! — Ксавьер схватил меня за плечи и развернул к себе. — Для таких ситуаций есть тревожная кнопка.
Я проследила за его взглядом. Конечно, прямо там, в деревянной стене, была вмонтирована кнопка. Как, черт возьми, я это упустила?
От смущения у меня запылали щеки.
Во всем виновата сауна. Такое количество тепла в замкнутом пространстве не может быть полезным для здоровья.
Я нажала на кнопку, сохранив остатки достоинства, и по большей части пыталась проигнорировать ехидную ухмылку Ксавьера.
После этого быстро подоспел персонал, предотвратив нашу возможную гибель. Однако, несмотря на то что мы больше не были в опасности, возможность умереть рядом с Ксавьером — неважно, насколько мимолетная — не предвещала ничего хорошего для оставшейся части поездки.
— Думаю, это отличное начало недели, — сказал он, когда мы шли на массаж для пар. Администратор спа-салона так извинялась за то, что дверь в сауну заблокировалась, что добавила к нашему сеансу еще полчаса. — Мы пережили смерть. Дальше все пойдет только в гору.
Я толкнула его в ближайший куст.
С моей стороны это была чистая низость, но какая приятная. Если бы не он, я бы сейчас сидела в своем офисе в Нью-Йорке и закрывала горящие дедлайны вместо того, чтобы «отдыхать».
К моему разочарованию, Ксавьер не упал, а просто уткнулся в живую изгородь, и смеялся вплоть до массажной комнаты, где я старалась не смотреть на него, пока мы раздевались. Я уже видела его полуобнаженным в сауне, но трудно было не заметить загорелую кожу и рельефные мышцы хотя бы краем глаза.
Он напоминал греческого бога, хотя не делал ничего кроме отдыха и веселья. Вселенная несправедлива.
Мы молча расположились на свои места. Я не видела его, но чувствовала в двух шагах от себя. Его присутствие наполняло комнату, вызывая воспоминания о нашем недолгом, но нервирующем приключении в сауне.
Был момент, всего один момент, когда я посмотрела на Ксавьера, и мое сердце заколотилось.
К кому ты на самом деле ходила?
Был также момент, всего один, когда я почти ответила честно. Может быть, дело было в отсутствии осуждения на его лице… а может, жара расплавила мой мозг. Что было более вероятно.
Мои веки закрылись, когда массажисты вошли в комнату и стали разминать наши тела, но я не могла отключить свой мозг. Сколько писем накопилось в моем почтовом ящике за последний час?
Я никогда так долго не брала телефон в руки. А что, если мой офис горит? В этом и заключалась особенность работы в небоскребе. Ты подвержен идиотизму других арендаторов, многие из которых не понимали элементарных основ пожарной безопасности.
Кстати, об идиотизме: что, если Ашер Донован разобьет еще одну машину? Не забыла ли Джиллиан отправить Аяне условия нашего соглашения? Кормит ли Изабелла рыбку, достаточно ли?
Изабелла не была идиоткой, но у меня были конкретные инструкции по уходу за моей домашней золотой рыбкой, а она была склонна уходить в свой собственный мир, когда была поглощена написанием книги.
От волнения мой пульс перешел в бешеный галоп.
— Вы очень напряжены, — мягко сказала моя массажистка. Ее руки волшебным образом воздействовали на мою спину и плечи, но бедной женщине понадобится целая неделя, чтобы снять все мое напряжение.
— Я из Нью-Йорка, — сказала я в качестве объяснения. Все были напряжены. Не напрягались только ленивые.
— Это не оправдание, — вмешательство Ксавьера разрушило мой кокон блаженства. — Я из Нью-Йорка, и я не хожу с головной болью каждый день.
Я подняла голову, чтобы бросить на него взгляд, но предостерегающее цокание моей массажистки заставило меня опуститься обратно.
— Во-первых, ты не из Нью-Йорка. Ты из Боготы. Во-вторых, ты ничего не знаешь о моем здоровье. В-третьих…
— Перевернитесь, пожалуйста, — велела мне массажистка.
И я подчинилась. С большей силой, чем нужно.
— В-третьих, у тебя нет стресса, потому что ты ничего не делаешь. Ты просто сидишь, тратишь деньги своей семьи и миленько выглядишь.
Это было жестоко, но чтение мне нотаций ребенком с трастовым фондом стало последней каплей. Да, я тоже выросла с деньгами и всеми вытекающими оттуда привилегиями, но я отказалась от этого, когда ушла из семьи. Все, что у меня сейчас есть я заработала сама.
Ксавьеру никогда в жизни не приходилось работать ради чего-то. Он не имел права критиковать мой выбор, уровень стресса или еще что-то.
— О, — сказал он, — ты считаешь меня милым.
— Ты…
— Дышите. — Массажист надавила мне на плечи. — Вот так. Снимите напряжение с плеч…
Ее мягкий тон медленно сглаживал грани моего раздражения. Я глубоко вдохнула и проглотила язвительный ответ.
Я гордилась тем, что всегда сохраняю самообладание, но Ксавьер был единственным человеком, из-за которого я теряла спокойствие.
— Серьезно, у тебя достаточно денег, чтобы отойти от дел и позволить своим сотрудникам взять бразды правления в свои руки, — сказал он. — Зачем убивать себя на работе?
Не ведись на его провокацию.
— Мне нравится моя работа, — по большей части. Но с появлением Ксавьера и Ашера, любителя быстрых машин и безрассудного вождения, я воспользовалась максимум терапевтических сессий своих друзей.
Раньше у меня был профессиональный (не массажный) терапевт, но она ушла на пенсию, и меня раздражали все, с кем я пробовала работать после. Может, мне стоит возобновить поиски? Бог знает, он мне нужен.
— Что тебе в ней нравится? — Ксавьер, должно быть, пропустил сообщение о том, что массаж должен быть молчаливым.
— Все.
— Чушь. Тебе не нравлюсь я.
Его ответ был настолько откровенным и неожиданным, что я почти улыбнулась.
Почти.
— Отлично. Мне нравится «чинить вещи». Решать проблемы, которые никто другой не может решить. — Антикризисное управление было лишь частью моей работы, но именно оно доставляло мне наибольшее удовольствие. Писать пресс-релизы и налаживать связи со СМИ — это прекрасно, но я могла делать это и во сне.
— Значит, тебе нравится быть нужной.
Я повернула голову прежде, чем мой массажист успела меня остановить. Ксавьер встретил мой взгляд со знанием дела, и… это случилось снова. В груди заныло, а затем появилось тревожное чувство, что он видит меня сквозь щиты, которые я кропотливо возводила годами.
Затем я моргнула, и момент ушел.
Я вернулась в исходное положение и подождала, пока сердцебиение нормализуется, прежде чем заговорить.
— Тебе не надоедает ничего не делать?
Я не стала касаться точности его наблюдения, или правды, стоящей за ним.
Я ожидала, что Ксавьер с привычной легкомысленностью отмахнется от моего вопроса, но он ответил с удивительной честностью.
— Иногда, — сказал он с нехарактерным для него спокойствием. — Но у меня отлично получается ничего не делать, поэтому я придерживаюсь этого. Это лучше, чем все испортить.
Я закрыла глаза, слушая слабый шум волн за окном и глубокое, ровное дыхание мужчины рядом со мной.
После этого мы не разговаривали.
Спустя три часа, одну процедуру для лица, один обед и одну крайне неловкую процедуру ароматерапии на двоих я вышла из спа-салона более расслабленной.
Мне было неприятно это признавать, но день отдыха пошел на пользу. Я даже перестала беспокоиться о своем заброшенном почтовом ящике, когда игнорировала Ксавьера во время совместной ванны с ароматом лаванды.