Лицо белое как снег, вены синюшные и проступают под кожей, глаза запали. Тело худое как палка, кости торчат наружу. Она явно умирала, и кроме неё там никого не было.
Штык посмотрел на своего спутника. Влад стоял у стены и тоже смотрел на женщину.
-За стеклом, узник может воплотить всё что угодно. Всё это лишь иллюзия, но столь полная, что её почти невозможно отличить от реальности. Внутри реален только сам узник. И он знает это…, некоторых, это сводит с ума. Это первое из трёх наказаний – нельзя покинуть этого места, нельзя забыть, что всё вокруг нереально, что это лишь твоя иллюзия.
-Понятно. – Ответил Штык, хотя не понял почти ничего. – А эта, ну, вон, помирает, кажись.
-Да, она умирает. Её осталось несколько минут и вскоре…
Он замолчал, а Штык постарался дышать потише – из темноты выступило нечто бесформенное, чернильно-чёрное, отражавшее свет, который исходил непонятно откуда. От существа веяло какой-то безысходностью, ледяным безразличием ко всему вокруг. Рядом с ним хотелось повеситься.
-Страж тюрьмы. – Пояснил Влад шёпотом, когда бесформенный комок тьмы, просочился в камеру к женщине. Штык не ответил – трясущимися руками, пытался поджечь сигарету.
Воплотившаяся тьма, тем временем подплыла к несчастной и замерла рядом с ней. Женщина открыла рот в беззвучном крике и протянула к монстру тонкую, иссушенную руку. В тот же миг, в воздухе возникла бутыль, полная рубиновой жидкости – она сама подлетела к её рту и женщина начала жадно глотать. Пила она долго, но жидкость в бутыли не кончалась. А потом, бутыль исчезла, Страж поплыл обратно к стене, просочился через неё и замер перед ними. Штык поперхнулся дымом – ему вдруг показалось, что существо смотрит прямо на него.
-Он хочет знать, не являюсь ли я новым узником. – Вздрогнув, говорит Влад, и Штык отвечает смелым икающим звуком. – Не нужно отвечать – он уже всё понял. – Стаж поплыл прочь, но Влад окликнул его. Штык покрутил пальцем у виска, выразительно глянув на Влада, а тот всё смотрит на Стража. Как только ожившая тьма оказалась рядом, он сказал. – Покажи нашему королю кровь, что питает узников. – В воздухе возникла та же полная бутыль и Страж пропал. Влад бутыль подхватил и протянул её Штыку. – Сейчас она исчезнет, попробуй, пока этого не произошло. Тебе нужно это сделать, что бы понять, что такое это место.
Штык бутыль взял, с опаской покосился на Влада, но всё же выпил глоток…
-Вова…, блять, надо было предупредить… - Выдавил он из себя и снова согнулся в бублик, выхаркивая на пол всё, что с утра съел. Полоскало ещё с минуту. Наконец, полегчало, Штык стёр слёзы с глаз и выпрямился. После чего снова закурил.
-Эта кровь, способна питать нас всех. Любой вампир, любого клана, может жить, потребляя эту кровь, она поддерживает жизнь для любого из нас в течение недели.
-Вова, это не кровь – отвечаю, как будто говна поел. – Проворчал Штык. Потом опомнился и поспешно пояснил. – Я не в том смысле, что типа было такое, не нихуя. Просто как будто, сечёшь? Не так что бы реально прям, не, нихуя такого за мной не числится.
Влад улыбнулся – как-то болезненно. Кажется, ему трудно понимать, о чём говорить новый Король. Но речь дослушал до конца и даже почтительно кивал несколько раз подряд.
-Здесь, наказание для нас состоит из трёх составных. Иллюзия и невозможно этого забыть, невозможно отвлечься – темница обязательно напомнит, что ты погружён всего лишь в собственные фантазии. Второе – еды не будет, пока твоё тело не будет измождено настолько, что встанет на самую грань смерти. Третье – кровь, наша пища, то, что ты выпил мой Король, это единственная кровь, единственная реальная пища, какая доступна здесь.
-Н-да…, садизм какой-то. – Пробормотал Штык, глянув на камеру с девушкой. Та уже не была худой и стояла вовсе не на камнях. Вокруг неё стеллажи и полки, забитые одеждой, обувью, всё яркое, красивое, но какое-то древнее – он такие одежды только в кино видел. Она трогает одежду пальцами, идя вдоль рядов, но не идёт никуда – девушка шагает на месте, в центре камеры, а всё вокруг движется. Буквально на глазах, её руки обретают нормальные очертания, бёдра и грудь округлились и вот уже в камере молодая красивая девушка с грустными глазами.
Девушка вдруг замерла, подняла лицо к потолку и истерично захохотала – он не слышал звука, но видел выражение лица, видел безумные глаза, видел…, девушка начала рвать волосы на голове и крушить собственную иллюзию.
-Пиздец. – Резюмировал Штык. – Мне что-то домой захотелось…
-Никому не нравится это место. Даже те, кто его создал, больше никогда не приходили сюда.
Несколько минут они стояли, молча, отвернувшись от девушки, сейчас совершенно лысой, в потёках крови и в окружении разбитых стеллажей. Её волосы постепенно отрастали, куски кожи, собственноручно вырванные с головы, нарастали обратно, но её глаза – Штык ощутил, как его накрывает волна панического ужаса. Смотреть на это, он больше не мог.
Соседний куб, выглядел поприветливее. Черноволосый парень шёл по заснеженным руинам, держа в руках автомат Калашникова и зорко всматривался в окружавший его постапокалипсис. В небе светило солнышко, дул сильный ветер, но парень не обращал внимания ни на ветер, ни на солнце – он что-то искал и кого-то опасался. Вот из-за груды хлама выскочил большой облезлый пёс, поросший неровными клочками шерсти и ринулся в атаку. Парень поднял автомат, короткая очередь срезала собаку, та кувыркнулась, дёрнула лапами и затихла в снегу. Стрелок победно отсалютовал небу своим автоматом и с улыбкой двинулся дальше.
-Странно как-то…, этот хмырь, кажись, ему по кайфу. – Пробормотал Штык.
-Да, он наслаждается своим наказанием. – Согласился Влад.
-А та ёбнутая сука? У неё что, сразу с башкой не всё в порядке было?
-Когда-то она так же наслаждалась. – Ответил Влад, глядя на фантазию узника, с головой погрузившегося в мир постапокалипсиса. – Дело во времени. Это место сводит с ума. Сначала, первые годы, всё в порядке, вампир удивляется, почему этого места так боятся все без исключения. Он живёт так, как никогда не жил, воплощает самые заветные свои мечты. И всё что отравляет его существование – лишь редкие воспоминания о том, что это просто иллюзия, да необходимость привыкнуть к местной крови, необходимость регулярно находиться на грани смерти, умирать от голода. Большую часть времени, узник полон сил, ничто не беспокоит его. Но проходит год, другой, проходят десятилетия и уже ни одна фантазия не может порадовать, тюрьма всё чаще напоминает, что всё вокруг, иллюзия, муки голода узник начинает ожидать с ужасом, а получив кровь, не испытывает радости – он знает, всё повторится снова. Не условия делают это место воплощённым кошмаром, а срок пребывания здесь. Чем дольше, тем труднее потом прийти в себя, тем труднее сохранить рассудок…, иногда, узники этого места, уже не могут вернуться. Их разум становится настолько безумен, что даже величайшие Колдуны, ничем не могут им помочь.
Штык тихо молчал – проникался моментом. Он вдруг подумал, что кого-то из них, в процессе войны, могли вот сюда определить. А с другой стороны, подумаешь! Они-то особенные, что им там, пять лет или даже десять в таком месте? Ха! Сущий пустяк…, на стене вдруг появились цифры. Одна замерла, вторая явно таймер, идущий в обратную сторону. Он смотрел на цифры и ощущал, как волосы встают дыбом. Повернулся к сумасшедшей женщине и что-то невнятное захрипел.
Женщина находилась в своей камере, уже пятьсот лет. И вдвое больше ей ещё предстояло пробыть в этом месте. Парню повезло больше, его срок начался десять лет назад и продлится ещё пятьдесят.
-Да, - тихо говорит прежний Король вампиров, - эта девушка уже очень давно здесь. Ты видишь, что с ней стало. Я не думаю, что когда её срок выйдет, она сможет вернуться. Её разум будет разрушен до основания, её придётся убить.
Штык вздрогнул, отвернулся. Спустя минуту повернул голову обратно и глянул на Влада.
-Ты верно понял мой Король – её нужно освободить. Ты можешь помиловать её и спасти. Когда-то она была очень важна для всех нас. Она была Героем для нас. Её клан влиятелен, их поддержка, понадобится тебе. – Штык скептически хмыкнул. – Как минимум, лишней не станет.
-Ну…, слушай, а я много типков могу, ну, того, миловать?
-Трое, ты можешь освободить троих…, - Влад нахмурился, отвёл взгляд и добавил. – На самом деле, трое, ограничение, придуманное в далёком прошлом. В действительности, Король может освободить хоть всех узников и в любой момент. Но подобные действия опасны, нарушение этого древнего правила, может заставить кланы усомниться в, эээ…
-Понял, понял. Решат что ебанутый в хлам. – Штык шагнул к стеклу. – Ну и чё делать-то?
-Прислони ладони к стеклу и скажи, что отныне, она свободна.
-А, понял. – Штык сделал что велели, потом сказал. – Ты это, слышь, овца пизданутая, всё, откинулась. Собирай манатки и пиздуй отсюда на хуй или куда тебе там надо.
Влад позеленел, толи от обиды, толи от ярости, не совсем ясно. Однако ничего не произошло.
-Чё за хрень? Я ж сказал.
-Это место, несколько, эээ, архаично, оно не совсем понимает, вашей выспренной и исключительно почтительной речи.
Штык помолчал, потоптался на месте. Обернулся.
-Это ты типа меня щас подъебнул? – Влад скромно потупил взор, Штык рукой махнул и снова повернулся к стеклу. – Хер с ним, проехали. Так…, эта сука, отмотала срок, повелеваю, типа, идёт она в пизду отсюда и что б блять в хате дезинфекция, все дела, а то хуй знает, пятьсот лет, вши клопы, мандавошки всякие, в общем, почисти тут, ты, место, которое вокруг меня…
Ничего не произошло. Штык румянцем покрылся и тихо сказал.
-Вован, я себя ёбнутым чувствовать начинаю. Пиздец - со стенами разговаривать начал.
-Мой король, у вас получится. Нужно лишь подобрать верные слова.
-Ну ладно, чё…, она помилована! Отвечаю, блять буду, помилована! – Выкрикнул Штык и стекло пошло трещинами, а затем обрушилось миллионами осколков. Иллюзия в кубе исчезла, а женщина резко выпрямилась и замерла на месте, округлив глаза. Её губы шевельнулись, словно она хотела что-то сказать, а потом исчезла. На месте колдовской темницы осталась лишь тьма.