цоколь лампы закоротило и, от неожиданности, он свалился с лестницы, да и ударился челюстью о тумбочку. И потом, в конце падения, головой об пол. Вот как бывает опасно по дому работать…
Над зоной в снегах потерянной, ветер снежную пыль несёт и голубей в ней не видать совсем – зима, голуби, где в город улетели, а где и передохли. Сибирь, тут всё сложно.
Стоит на воротах, гражданин в пятнистой форме. Курит не спеша, сигарету держа в кулаке, что б сильный и холодный ветер не погасил огонёк. Да смотрит он вдаль, взглядом грустным – на сутках сегодня он. Вот постоит сейчас тут, помёрзнет немного и в сторожку, а там спать. Ну, как только начальство разбежится по домам, сразу спать. По инструкции оно, конечно, не положено, но если спать хочется, почему бы и нет? К тому же, делать всё равно нечего. С вечера всё закрывается, зеки спят, охрана, частично тоже спит, только несколько человек, да три собаки дежурят, патрулируя местность и всё. Тут всегда так – ещё в СССР построили и спланировали, так что работать не особо сложно. Между зданием и забором, приличный участок чистой местности, даже машины там ставить запрещено – стоянка за забором, что было бы печально, если б рядом было бы хоть одно поселение, народ-то добрый здесь. Да вот денег у народа нет, а обходиться без еды не научились ещё – в этом отношении пока всё тоже очень сложно. Судя по действиям правительства, оно всеми силами движется именно в этом направлении, но пока что, особых успехов нет, народ, не понимая всей сложности экономической ситуации, всё равно и, надо заметить, совершенно наглым образом, продолжает хотеть кушать и более того! Те у кого, получается, кушают аж три раза в день! Безобразие – государственный курс инновационного развития коту под хвост. А вот если бы поддержали бы, перестали бы кушать, то глядишь и научились бы обходиться без еды. Но нет, всё равно они вероломно нарушают программу правительства…, мысленный процесс товарища охранника оборвался, он стал смотреть на единственную дорогу, проложенную через километры снежных полей, отделявших учреждение закрытого типа, он ближайшего города. Ближайшего и, в общем-то, единственного на сто километров в любую сторону. Широка Россия-матушка…, фигура, бредущая по дороге ещё далеко, так что охранник выбросил бычок и задумался о том же самом, но немного по-другому. Ему вдруг подумалось, что ведь эта мысленная цепочка, выстроенная в результате хронического недосыпания, низкой заработной платы, конкретно замёрзших ног и головы, да с голодухи – на ужин он только один пакет сублимированной лапши взял, так что придётся терпеть до ночи. Если сейчас съест, придётся до конца смены обходиться только кофеем, да свежим воздухом. Так что лучше потерпеть и как не в мочь станет, тогда и съест он свою несчастную лапшу.
Так вот, что если все эти мысли, вот что сейчас были, что если умозрительно он наткнулся на некую государственную тайну, заговор правительства, которое ставит эксперимент над всей страной? Допустим, в правительстве евреи, а это сто процентов, это все знают, так вот, что если они поставляют везде ГМО, которое мутирует людей, что бы те стали меньше кушать и смогли потом жить вообще без еды? Эксперимент в целях экономии, который позволит сделать из них послушных рабов, которым даже пища не нужна? Ух! А если книгу про это написать? Правда, он с ошибками пишет…, да и не очень умеет – напишет бывает рапорт, а потом перечитать пытается, а оно никак – нихрена же не понятно! Вооот…, нет, наверное, книга у него не получится.
А что если рассказ? Про этих жидов из власти. Там вон новый какой-то, морда чем-то Ваську напоминает – помер Васька давно, балкой в шахте задавило, прям у него на глазах. Шахтёром он тогда был, Васька постоянно прибегал, каждую смену – толстенький такой, с добрыми глазами и густой чёрной шерстью. Эх, хороший был крыс. Добрый…, о! А что если как Лондон? Рассказы из шахты!
Он повернул голову, окинул взглядом здание тюрьмы – сразу вспомнились кадры военной хроники о бомбёжке немцами Сталинграда. Есть что-то общее…, или про тюрьму написать? Про Смеющегося Вора, например. Ходит тут легенда такая. Мол, сидел много лет в одной камере старый вор в законе. Честным был вором, правильно жил, правильно руководил, в общем, эталон. Начальник тюрьмы один его не уважал – даже охранники уважали, а этот ни в какую, ненавидел он старого честного вора и с презрением на него смотрел. А потом случилось что-то, и посадили начальника тюрьмы, да сюда, да ещё и в камеру к вору. А вор как его увидел, так смеяться стал, что от смеха и умер. И с тех пор, в 12-ой камере, каждое третье утро, над одной из шконок, слышится весёлый хрипловатый смех – то душа старика, с неба заглядывает и, вспомнив начальника тюрьмы, хохочет…
Охранник покачал головой. Так себе легенда. Их тут всяких по тюрьме гуляет. Народу делать нечего, вот и сочиняют…, человек, идущий по дороге, исчез. Как-то это подозрительно.
Он подошёл ближе к воротам и замер на месте – только что никого не было и раз! Мужик стоит. Морда каменная, обветренная, на голове фуражка огромная, погоны на плечах – такими убить можно, если хорошо размахнуться. Звёзды – с ладонь, взгляд хмурый, смотрит на него как на кучку кала…
Етит налево! Генерал!
Хм…, а где сопровождение? Один пешком до тюрьмы? Бред же…, о как…, и не заметил сразу. Видать, задремал стоя – бывает с ним такое, раньше думал, что только с лошадьми так бывает, ан нет, с ним вот тоже, а он всё ж не конь, он же это…
-Гондон ты. – Заявил генерал.
-Так точно! – Козырнул охранник – привыкши уже, знакомы с повадками сего господина, и перечить нельзя, мстительный он сволочь, а так бы вот прекрасно было бы – заходит, а он ему в затылок с табельного пистолета…
-Открывай! – Рявкает генерал и за его спиной, из машины выходят граждане в дорогих пальто, тёмных очках, почему-то, даже лицами похожие. Встали у машин и смотрят – аж жутко стало.
Снова козырнул, в сторожку забежал – напарник встречает сочным храпом. Поспешно толкнул в плечо – увидит генерал, всё, кранты, премии лишат по-любому. Напарник не отреагировал, ладно, хрен с ним, самому бы не вляпаться. Друзья, конечно, вместе служат уже года три, но друзья друзьями, а премия куда как ценнее, ибо премия, из денег состоит, а друзья из мяса, которое никак и никуда. Нажал кнопку, двери поползли в сторону. Генерал, печатая шаг прямо к административной пристройке – ох сейчас там прилетит ребятам. Там-то уже час как все дрыхнут без задних ног. Вот какого его притащило с проверкой? И не предупредил никто, тоже беспредел. Всегда, всю жизнь о внезапных проверках предупреждают за неделю, а то и за месяц, а тут ни сном, ни духом, свинство…
Машины заехали внутрь, остановились. Мужики в очках на улицу больше не вылезают, но охранник от окна сторожки всё равно отошёл – он прям чувствовал, как они на него смотрят через стёкла машин. Так на него иногда Полкан смотрит – овчарка местная. Полкана сам начальник тренирует на особо провинившихся заключённых, знает Полкан кровь и знает, насколько лёгкая добыча человек – та ещё зверюга, взгляд как у самой Смерти…
Генерал в здание не зашёл, остановился у порога и стоит, смотрит на тюрьму. Странно как-то…, прошла минута, другая, двери здания открылись. Начальник тюрьмы и три охранника вытянулись по стойке смирно, что-то гаркнул генерал и убежал один охранник, затем другой и так они по очереди бегают, а потом первый вернулся, своего подопечного оставил и снова убежал. Теперь на снегу стоит заключённый, в помятой робе, глаза стеклянные, замер и даже не дрожит на морозе, глаза у него пустые, лицо спокойное. Вообще чудеса какие-то. Охранник прилип к окну и стал смотреть. Вскоре, на улице собралось два десятка заключённых. Стоят в два ряда и у всех глаза пустые. Никто даже не шевелится. А затем начальник козыряет и в здание убежал…, так вот почему он не уехал сегодня домой! Видать, знал про генерала и не проверка то вовсе, а что-то совсем другое.
Вдруг открылись ворота тюремного гаража. Со скрипом и шелестом, выезжает автозак.
Заключённые грузятся внутрь, генерал садится за руль и машина покидает тюрьму, за ней едут чёрные машины с генеральской охраной. Охранник закрывает ворота и, почёсывая затылок, смотрит на снег, где только что стояли машины. Охнув, выпучив глаза, выбегает наружу и замирает, чувствуя, как волосы встают дыбом – на снегу нет следов. Только от автозака. Ещё его следы есть, следы заключённых у гаража, следы генерала цепочкой тут идут…, какая у генерала нога маленькая, да ещё и каблук на ботинке есть, такой тонкий совсем…
Он вернулся в сторожку, сел на стул. Закурил. В голове проносились разные мысли. Они сбивались в клубок, потом рассыпались и снова в клубок и снова рассыпаются. А потом, как вспышка!
-Жидо-масонский заговор! – Выдохнул он, поняв, наконец, что произошло. И ведь читал об этом! И по РЕН-ТВ про это говорили, а он всё смеялся, мол, идиотов понарожали…, сердце пропустило удар, он похолодел изнутри – так это все, правда! И магические практики – потому следов на снегу и нету, и тайное мировое правительство, которое забирает людей на опыты и органы и…, ох ты, Боже мой! Их на опыты забрали, а генерал – тайный некрещёный колдун жидо-масон!
Хм…, а что если это марсиане? Читал он как-то, хороший роман, зарубежный весь, умных слов там много было, но суть вот прям в точку. И генерал никакой ни генерал – его давно убили и съели, а в его шкуре ходит марсианин! Ну, точно. Определённо, нужно написать книгу. И открыть людям глаза.
Он достал удостоверение из нагрудного кармана и открыл.
-Лившов. – Прочитал он свою фамилию и нахмурился решительно. После чего, он, чуть с хрипотцой, произнёс. – Это имя ещё не раз вспомнят – Земля не сдастся никогда!
Он закурил, уже решив всё для себя. Завтра же уволится и начнёт открывать людям глаза!
13.
Штык выбросил пустую бутыль и грустно вздохнул – долго что-то. Уже и поспать успел и немножко выпить. Так, совсем чуть-чуть – буквально литр, а это вообще ни о чём. Тем более теперь, имея возможность мгновенно протрезветь в любую секунду.