-Да. – Проговорил кто-то, с такой болью в голосе, что Штык вздрогнул и ощутил подозрительную эмоцию, кажется, в словаре её называют «сочувствие». – Мы нашли что искали. Увы, нас осталось слишком мало, что бы это повторить.
Мир потускнел, и он снова оказался в пустоте. Сколько он там пробыл, Штык не знал – голоса Носферату постоянно звучали в голове, но теперь он не понимал ни слова. Кажется, они говорили на незнакомом языке. Причём, как он вдруг понял, они на нём говорили с самого начала, с того момента, как он очнулся. Почему-то, иногда, он понимал, что они говорят, но в основном, их речь ничем не отличалась от праздного разговора, каких-нибудь дворников из очередного Чуркистана…, бормотание стихло. Сознания, следившие за ним, полыхнули раздражением и злостью.
-Прекрати думать, обезьяна! – Прошипел кто-то.
-Отсосите пидоры… - Ответил он из последних сил и чернота исчезла.
Снова кладбище, снова вокруг фигуры в балахонах и фигура из алого света.
-Проклятье…, это не сработает, мы уже пробовали. Илад, нужно двигаться дальше.
Снова чернота. Боль прострелила его насквозь, мысли разлетелись, а вокруг обратно кладбище.
Полное истошными воплями сотни живых людей, разрываемых в куски алыми жгутами и словно бы воплотившимся светом. Он ощутил сильное разочарование, и даже отвращение.
-Это и вовсе глупость. Такое не сработает вообще. Илад.
Чернота поглотила его вновь и на этот раз боль перекрутила его настолько сильно, что последующие сцены с кладбищем, развернувшиеся перед его глазами, превратились в череду смазанных теней. Он не запомнил, сколько было этих картин, запомнилась только страшная боль…
-Он не выдержит. – Услышал Штык, выплывая из забытья и снова увидев вокруг лишь бесконечную пустоту, где глазу не за что было зацепиться.
-Не имеет значения. Я чувствую – его тело справится.
-Но его сознание…
-Нам оно не нужно.
-Душа выскользнет из тела и…
-Мы заперли его душу.
-Он сойдёт с ума, душа его сойдёт с ума. Мы же не некроманты, мы…
-Мы должны стать теми, кем были когда-то! – Взревел Илад и мир вновь превратился в сплошной калейдоскоп и страшную, непрерывную боль…
В какой-то момент всё прекратилось. Штык снова был посреди Ничто и слышал приглушённое бормотание своих мучителей. На мгновение ему показалось, что он ощущает на губах вкус крови – ледяной, приторной, но всё же крови. Затем ощущение пропало, однако, вместе с тем, он ощутил и прилив сил и нечто вроде удовлетворения. Даже сумел ощутить мрачную весёлость по поводу происходящего – от наркомана, коему суждено было загнуться в обшарпанной, провонявшей квартире, до Короля всех вампиров и вот он, его окончательный и столь быстрый финал – запытали до смерти на кладбище, десятка три ископаемых монстра...
-И всё же Илад, - услышал он чей-то тихий голос, - не следовало поить его кровью всех нас. Мы могли бы просто подождать и начать сначала.
-Мы ждали сотни тысяч лет. Я не могу ждать ещё, когда мы так близки! Вы видели всё своими глазами – мы можем это сделать. Нам даже не нужны все мы, не нужны нам и наши создания, мы всё можем сделать без них. Осталось лишь найти связующее связно, последний элемент.
-Странная шутка Мироздания. Кто бы мог подумать, что столь противоречивая магия, может существовать? Ведь это в корне противоречит всему, что мы знаем.
-Может, и нет. Может быть, мы просто что-то не учитывали с самого начала.
-Братья, лысая обезьяна пришла в себя. Мы можем двигаться дальше.
-Пацаны, не надо! – Рявкнул Штык. – Я ж щас сдохну!
Но его никто не послушал. Поток новых образов превратился в горную речку из этих самых образов – теперь он просто физически не мог рассмотреть, что это такое вспыхивает и исчезает вокруг него. Одно точно – это было всё то же самое кладбище, всё тот же алый свет и Носферату, бормочущие непонятно что. Боль вернулась, не сразу, но вернулась. Он завыл так громко, как только мог, и вот всё это прекратилось – он снова в пустоте и слышит чьи-то слова.
-Теперь мы знаем всё, что нам нужно.
-Следует перепроверить.
-Если мы напоим обезьяну своей кровью ещё раз, она просто околеет.
-Мы не будем этого делать. Обезьяна больше не нужна. Уточним и проверим. Если обезьяна выживет – пусть и дальше отравляет этот мир своим зловонным присутствием. Если нет – значит, нет.
Штык хотел было сказать, какого мнения он об обезьянах и всём прочем, но не успел – боль накрыла вместе с калейдоскопом всё новых вариантов одного и того же события, одного и того же дня, наверное, в сотнях миров одновременно.
-Я в параллельные миры не верю, пиздёжь это всё… - Прошептал он, чувствуя, как исчезает боль, как становится ему легко и хорошо.
Откуда-то он понял, что это всё, что он умирает.
Но умирать он не хотел – ещё ведь столько он не сделал в этом мире!
И делать, конечно, не собирается, но не в этом ведь суть!
Всё затопил яркий жёлтый свет. Штык понял, что ещё немного и всё закончится. Он ощутил лёгкость в своём разуме, такую бесконечную, что даже забыл, как его зовут. Более того! Он не смог вспомнить, сколько сантиметров у него член!!!
Это было уже слишком!
Мир затмила алая пелена гнева, Штык сопротивлялся, как мог, он не хотел никуда идти, ему хорошо и так, он должен остаться. Но свет упорно оставался рядом, иногда поглощая алую пелену, а иногда исчезая почти насовсем. Странно это было – вроде туннель должен быть, а там, в конце, мужик с крыльями, и рукой машет, мол, давай братан, всё, пора с ангелами водку пить, хватит тебе уже…
Если бы мог, он бы зарычал от гнева и бессилия.
Что произошло, Штык не понял. Однако мир погрузился в темноту и всё исчезло.
Было холодно. В глаз тыкалась какая-то хрень и попытка отмахнуться от неё, ни к чему не привела. Штык зарычал от гнева и резко сел. Над головой шумят ветки. Ветер прохладный обдувает лицо. Где-то далеко сердито погудел клаксон автомобиля и снова всё стихло.
-Так. – Сказал он, пытаясь припомнить, с кем и где он так накушался, и куда его занесло? Осмотрелся. Деревья, улица, фонари, машина стоит пиндосская и ночь вокруг. Ещё мужик какой-то по улице идёт, постоянно оглядываясь, как будто на работе что-то спёр и теперь домой несёт.
Ну, вроде Ленск.
Только какой-то странный. Штык поднялся, прошёл по газону – мягонький такой газон, стриженный. Бычков нет, бумажек не валяется, пустых бутылок и шприцев, тоже не заметно. Это ладно – что с асфальтом стало? Как будто вчера положили, новёхонький. И дома чистенькие, ухоженные. Вообще непонятно. Прищурился, один глаз закрыл – на доме табличка «улица Новая, дом 46». Понятно. А где это? Попытался припомнить, но не смог. Ленск хоть и маленький, а улиц хватает, все не запомнишь…, бордюры целые. Ни одного разбитого. Совсем дурдом какой-то.
Он пошёл за мужиком, которого увидел очнувшись. Может, прогуляется и поймёт, куда его занесло. А если нет, у мужика и спросит…, запнулся, едва не упал. Очередной прилизанный дом, на этот раз трёхэтажный и из окна флаг висит – флаг очень неприличный.
-Совсем охуели. – Резюмировал Штык, проходя мимо.
За его спиной, развевался торчавший из окна, национальный флаг США.
Мужик свернул в проулок, он за ним. Мужик дошёл до склада, утопавшего в зелени и исчез за маленькой металлической дверью. Темно, никого нет, только дверь и лес этот дикий. Да и то – хоть и разрослись там деревья буйно и пышно, а выглядят всё равно приличнее, чем в любом из мест Ленска.
Впрочем, он же не везде был, может, где-то кому-то в голову ударило и он вот такой лес понасадил где попало…, хотя это странно. Последнее время по городу деревья в основном вырубают, мол, движению мешает, создаёт опасность ДТП. Всю жизнь росли, никому не мешали, а тут на благоустройство города денег подкинули и всё, надо рубить чего-нибудь, потому как ломать, не строить, а деньги освоить надо, сопроводив сие, какой-нибудь бумагой. А то злые языки ещё скажут – украли! А оно вон как – ничего подобного! Все сорок миллионов потрачены на вырубку деревьев и покупку остановочных павильонов и дико дорогой заморской прессованной фанеры! Вот, а то ишь, воруют у них. Никто ничего не ворует. Просто жизнь такая и вообще, чужие деньги считать нехорошо.
Штык подошёл к воротам, покурил, смял пустую пачку и бросил на асфальт – вот, теперь точно Ленск, а то непорядок, словно тут дворников армия каждое утро работает. А теперь нормально, как будто дома…, мысль ему не понравилась. Тряхнул головой – не как будто! Он в Ленске. Не мог же он так перепить, что уехал куда-то и забыл, куда и как? Не мог, он ведь пить давно бросил.
Постучал в дверь. Там тишина. Снова постучал, дверь и открылась.
-Аааа!!! – Вскричал он, отшатнувшись и прижав руки к груди.
-Чё орёшь? – Рыкнул громадный мужик с торчавшими из скул, бровей и линии подбородка, длинными, острыми, толи рогами, толи клыками.
-Д-да я так…, п-просто…
-Чё надо? Частная собственность! – Рыкнул мужик, закрывая дверь. Почти закрыл, замер. Открыл обратно, высунул лицо наружу и, прищурившись, на него глянул. – А, извини, - мужик посторонился, отпустив ручку двери, - теперь вижу. Заходи, скоро будем выбираться.
Штык кивнул и мелкими шажочками протиснулся мимо монстра. А тот на него смотрит теперь хмуро и вдруг руку протянул, да на плечо положил.
-Ты что-то странный какой-то. – Заявил мужик.
-Я странный? – Слегка ошалел Штык.
-Глаза у тебя вижу – мутант ты, но сам понимаешь, линзы можно носить. Так что…
Штык не понял, что имелось в виду. Мужик выразительно смотрит, словно ждёт чего-то.
-Ну? – Рыкнул мужик, устав ждать видимо.
-Слушай, - Штык собрал в кулак храбрость, но к стене прислоняться не перестал – просто тут коридор узкий, мужик с клыками на лице, как три Штыка, тут так просто и не протеснишься. – Я короче, наверное, ошибся.
-Может и ошибся. Только теперь я тебя отпустить не могу.
Дверь с грохотом закрылась, Штыка задвинули в коридор одним движением локтя. Спустя мгновение мужик повернулся обратно.