— Согласна, — воскликнула Симея. — Плавание на лодке гораздо полезнее для здоровья, чем верховая езда. К тому же по реке мы все равно будем двигаться быстрее, чем любым другим способом. Значит, план у нас есть. Ну а что теперь?
— Мы могли бы исследовать этот остров.
Симея недовольно посмотрела на меня.
— Это просто куча ила, на которой растет несколько деревьев. Я надеялась, что вы предложите что-нибудь разумное, например немного поспать.
— Ха! Мне это не требуется. Вы, молодые хвастуны, растрачиваете всю энергию без остатка, а нам, старым ворчунам, приходится учиться беречь свои силы.
Симея зевнула, я автоматически зевнул вслед за нею, и мы оба расхохотались.
— Говорят, что выспаться про запас невозможно, — сказал я. — Но я никогда этому не верил. С тех пор как я стал солдатом, я всегда думал, что кто-то нарочно устроил заговор, чтобы не позволить мне выспаться как следует.
— Тогда вам надо постараться самому стать заговорщиком.
На мгновение меня пронзило холодом от воспоминания о Товиети, но я тут же отбросил его прочь. Прошлое было мертво, и внимания заслуживало только то, что существовало в настоящее время. Однако мимолетная мысль, наверно, все-таки отразилась на моем лице, потому что девушка отвернулась, а затем вновь взглянула на меня.
— Я повторяю вам ваше же собственное приказание., — сказала она. — Давайте помолчим.
Она вошла в спальню, откуда до меня донеслось поскрипывание кровати, и вскоре я услышал ее голос:
— Ну вот, готово.
Я вошел в каюту. Симея лежала, с головой укрывшись одеялами. Я разделся, оставшись в подштанниках, и, скользнув под простыню, вытянулся поближе к краю на своей половине кровати.
— Как-то раз вы высказали предположение насчет одного из тех качеств, какими должен обладать мужчина, которого я полюблю, — донесся до меня приглушенный одеялами голос.
— Я помню… И помню, как ты чуть не отгрызла мне голову за то, что я тогда сказал.
— Для вас такие разговоры были в то время неуместны, сэр, а я была полностью сосредоточена на делах. Но теперь я намерена сказать вам об одном из непременных, на мой взгляд, мужских достоинств — у него должны быть теплые ноги, когда он находится в постели.
— Это превосходное качество, — согласился я. — Но разве могут быть холодными ноги у человека, лежащего в кровати?
Ответом на мой вопрос послужило прикосновение к моим икрам пары сосулек. Я взвизгнул.
— Да помилуют нас боги, женщина! Неужели ты вымачивала их в реке, пока я купался?
Она хихикнула и протянула ноги дальше, пока они не коснулись моих ступней.
— Теплые, как свежеиспеченный хлеб, — сказала она. — Это хорошо, очень хорошо. Но на самом деле ноги у меня не такие уж холодные.
— Как бы не так! Вокруг проклятого богами острова, на котором меня держали в тюрьме, порой плавали айсберги. Так вот они были куда теплее.
— Прошу прощения, о господин главнокомандующий. Но у меня есть кое-что гораздо холоднее.
Она быстро придвинулась ко мне, и я почувствовал животом и бедрами прикосновение изумительно шелковистой, но очень холодной кожи. Инстинктивно я подался назад — Симея была полностью раздета.
— Клянусь Джаен, пляшущей на канате! Твой зад и впрямь просто ледяной!
— Вы сказали, Джаен?
— Я оговорился, — поспешно отозвался я. — Я хотел сказать, Варумом.
— Слово не воробей. — Она снова захихикала. — А что, вы всегда так одеваетесь, когда ложитесь спать?
— Я пытаюсь быть порядочным человеком, — чуть ли не сердито огрызнулся я. — Не забывай об этом. А куда делась сосредоточенность на делах?
— А на каких делах нам сейчас следует сосредоточиваться? — хриплым шепотом спросила она.
Я уже совсем было решился прижаться к ней и обнять ледяные ягодицы, но тут моя дубина воспрянула и затвердела как камень, так что я решил не двигаться. Девушка немного полежала неподвижно в той же позе, а потом повернулась ко мне лицом и высунула голову из-под одеяла.
— Вы намерены позволить женщине замерзнуть?
— Мне казалось, что мы намеревались вздремнуть.
Она пристально, изучающе посмотрела мне в лицо:
— Дамастес, вы знаете, сколько мне лет?
Я кивнул.
— А вам сколько? Лет тридцать?
— Почти тридцать восемь.
— Эта разница тревожит вас?
Я улыбнулся (улыбка вышла немного кривой):
— Не знаю, почему она должна меня тревожить. — Я говорил правду, потому что Маран, когда я встретил ее, была лишь немногим старше Симеи. Алегрия была старше всего на пару лет, а совсем недавно в деревне женщин я без малейшего колебания овладел Стеффи, которая, пожалуй, была даже младше.
— Или, может быть, я слишком тороплюсь? — Симея высунула руку из-под одеяла и теперь перебирала пальцами волосы на моей груди.
— Конечно нет.
— Возможно, вам никогда прежде не приходилось целовать волшебницу?
— А вот это чистая правда.
— Ну так?..
Ее приоткрытые губы прижались к моим, наши языки соприкоснулись. Я прижал ее к себе, почувствовав, как мгновенно отвердели прикоснувшиеся к моей груди соски, провел рукой вдоль тела, лаская ягодицы, быстро провел пальцем между ними. Симея вздохнула, закинула на меня левую ногу и придвинулась поближе. Я поцеловал ее в шею, легонько прикусил мочку уха, пробежал языком по его завиткам. Она задышала чаще.
Я перевернул ее на спину и лег сверху, опираясь на локоть. Симея открыла глаза.
— Я слышала, что тебя называли Дамастесом Прекрасным, — прошептала она. — И это верно.
— А ты знаешь, что изумительно красива?
Она улыбнулась в ответ:
— Никому не покажется, что ему слишком часто говорят такие слова, правда?
— Любой, кто не говорил их тебе, должен лечить глаза.
Она приоткрыла губы, и я поцеловал их — этот поцелуй длился очень долго, — а затем поцеловал взасос ее шею и спустился ниже, пока не нашел груди. Я целовал их, дразня, прикусывал зубами соски и гладил ладонью живот Симеи.
А ее рука скользнула вниз по моей груди и наткнулась на подштанники. Я распустил завязку, спустил их до щиколоток, стянул ногами и отшвырнул куда-то в сторону. Ее пальцы тут же нашли мой член, очень мягко, лаская, пробежались по нему снизу вверх и легонько обхватили головку.
— Дамастес, ты весь такой большой.
— Изнутри я покажусь тебе еще больше.
Я поцеловал ее живот, сильно прижал языком пупок. Ее ноги раздвинулись, а мои губы скользнули вниз по ее гладкому животу. На лобке у нее оказался лишь маленький кустик волос. Я поцеловал ее нижние губы, быстро двигая языком, а потом опустился еще немного дальше.
Она закинула одну ногу мне на спину, а я продолжал дразнить языком ее потайное место.
— Я уже мокрая?
— Да, — ответил я и засунул в нее палец.
Она громко охнула и подалась всем телом вперед. Я легонько гладил большим пальцем ее клитор, а указательным медленно поглаживал изнутри влагалище.
Симея тихонько ворковала без слов, ее руки гладили мой затылок, а я продолжал ласкать ее.
— Тебе нравится?
— О да… да…
— Я засуну в тебя еще один палец?
— Да…
Когда я это сделал, она громко простонала, а я облизал палец левой руки и засунул его ей в зад.
— О боги!
Я продолжал ласкать ее пальцами и языком.
— Так хорошо?
Она ответила невнятным захлебывающимся звуком.
— Хочешь, я засуну в тебя что-нибудь еще?
— Да, Дамастес. Да!
Я прикоснулся к ее половым губам кончиком члена, она дернулась всем телом, а тогда я немного вдвинул его между ними, Симея не то простонала, не то испустила сдавленный вопль. Я полностью вошел в нее, сразу же почти до конца вышел и почувствовал, как ее ноги обхватили мои бедра.
— Ложись на меня, ну, ложись же, пожалуйста!
Я двинулся в ней еще раз-другой, а потом вышел и начал дразнить ее кончиком моей игрушки снаружи.
— О, не делай этого, не надо, прошу тебя, ты мерзавец, ты ублюдок, засунь его обратно в меня…
— Что положить обратно в тебя?
— Засунь свою дубину, эту твою большую штуку, ну, это, ну, пожалуйста, скорее!..
Я сильным движением вошел в нее, пока не оказался внутри полностью, лег на нее сверху, опираясь на локти, и стал ритмично, медленно, сильно двигаться взад и вперед, а ее ноги все крепче оплетали мои бедра, ее руки, то замирая, то вновь оживая, гладили мою спину, ее голова перекатывалась из стороны в сторону, из приоткрытого рта стекала струйка слюны, она задыхалась, а потом ее тело сильно задергалось подо мною, она закричала, выгнулась дугой, приподняв меня, и тут же расслабилась, и в это же мгновение я выпустил в нее семя и навалился на нее всей своей тяжестью.
Некоторое время мы лежали неподвижно, но вскоре я опомнился и снова оперся на локти, сняв с ее тела большую часть своего веса.
Она раскрыла глаза и раздвинула губы в слабой улыбке.
— Ты первый за всю мою жизнь мужчина, которого я совратила. Ты так хорош!
— А ты еще лучше.
— О да. Я такая!
Я повернул ее на бок и, напрягшись, начал медленно двигаться в скользком лоне, а она счастливо вздохнула, обняла меня, прижала к себе, и снова в мире не осталось никого, кроме нас двоих.
— А что теперь? Ты хочешь кончить мне в рот?
— Нет, — ответил я. — Ложись на спину.
Она повиновалась. Я скользнул в нее, закинув ее левую ногу на мое правое плечо. Она раскинула руки, чуть ли не вцепляясь пальцами в простыни. Через некоторое время я повернул ее на бок и продолжал медленно двигаться в ней, а мои руки в это время гладили ее спину, груди, живот.
Я опять повернул ее на спину и засунул подушку ей под ягодицы.
— О боги… как же хорошо!.. Не останавливайся, Дамастес, делай со мной все, что захочешь!
Я дотянулся до растительного масла, которое нашел в кухне, смочил в нем палец и, не переставая двигаться, засунул палец ей в зад. Ее ягодицы напряглись, но после того, как я сделал пальцем несколько легких движений, совершенно обмякли.
— А теперь туда… — простонала она. — Прошу тебя, туда!