Помнит ли он, что это я его спасла, а с ним и других солдат? Надеюсь, что да, потому что в противном случае…
– Так что там с комнатой?
– Там просто…
Рассматривать треугольнички паркета, конечно, занятие страшно интересное, но надо было спасать положение. Поэтому я подняла голову, тут же увязнув во взгляде холодных голубых глаз, как ни странно, отразившемся жаром на моих щеках, и посоветовала повелителю Сантора подобрать для своих избранниц более комфортные условия.
Он тоже смотрел на меня, усиливая дрожь во сто крат. Смотрел так, будто собирался вывернуть наизнанку, чтобы самолично выяснить, из какого теста я слеплена.
– Велю слугам позаботиться о вас, – спустя, кажется, вечность наконец вынес вердикт Рассарх и, кивнув на прощанье, пошел своей дорогой.
У меня никогда не дрожали коленки, но тут вот дрогнули. Пришлось вцепиться в локоть Северины, которая, впрочем, выглядела не лучше: бледная, взволнованная, сосредоточенная.
Зато невесты пребывали на седьмом небе от счастья и едва не лопались от гордости, что им первым повезло увидеться с женихом.
– Ах, вы видели, как его величество на меня смотрел? – просияла блондинка.
– Вообще-то он смотрел на меня, – хмыкнув, заметила Роза-мимоза, или как там ее величают.
– Вот еще! Ты же не хочешь сказать, что у его величества косоглазие? – снова пошла в наступление склочница.
Я закатила глаза.
Если и остальные невесты такие же… Я, конечно, сочувствую и соболезную Рассарху, но себе и остальным девочкам-помощницам сочувствую еще больше. Потому что месяц в этом дурдоме смогут выдержать только девушки со стальной психикой и железными нервами.
Благо разгорающийся спор прервало появление лакеев в нежно-голубых атласных ливреях. Кланяясь и выражая невестам его величества свое глубочайшее почтение, юноши попросили их следовать за ними.
А мы с Севериной, когда в коридоре стихли голоса и шаги, облегченно выдохнули.
– Ты знаешь, Мари, что-то мне уже расхотелось гулять, – протянула она. – А то мало ли…
Не желая искушать судьбу, мы вернулись в спальню и до обеда просто отдыхали, валяясь на кроватях.
– Вообще-то он не на них, а на тебя смотрел, Мари, – переворачиваясь на живот, хитро улыбнулась Северина.
– Скажешь тоже! – Я нервно сглотнула. Я ведь чувствовала на себе его взгляд все то время, что он находился рядом, но не переставала себя убеждать, что мне просто показалось.
– Клянусь бабушкиными панталонами! – с самым серьезным видом заявила моя сокамерница, вернее, сокомнатница. А может, соспальница… – Не просто смотрел – прямо-таки пожирал взглядом! Уверена, ты ему понравилась.
Или он просто узнал меня…
За обедом ее светлость, оказавшаяся дамой довольно приветливой и без норова, общалась со всеми нами, а после представила нас невестам, уже успевшим отстреляться у магов.
Никогда не жаловалась на память, но из дюжины красавиц я запомнила имена лишь двух или трех. А попробуй запомнить с десяток Антуанетт, Розалинд, Франсуаз и прочее, прочее. Многие девушки имели по два, а то и по три имени и труднопроизносимые фамилии. Поэтому, чтобы не замусоривать себе голову ненужной инфой, я дала им условно-опознавательные клички: Болонка, Бледненькая, Веснушка, Тихоня и тому подобное.
До самого вечера мы носились по дворцу с поручениями. Веснушке не понравились простыни – нужно заменить. Болонка опять закатила истерику – нужно успокоить. Над Тихоней неудачно подшутила Роза, и та разревелась – тоже успокоить. И много чего другого в том же роде.
За весь день у меня не было времени не то чтобы спросить, где находится библиотека, – не было возможности даже о ней подумать. Благо о короле я тоже больше не вспоминала, и беспокойство, спрятав когти поглубже, затаилось в дальних уголках моего разума.
За ужином Лайра похвалила нас с Севериной за находчивость и подарила по паре жемчужных сережек. И пусть во дворце украшения нам носить запрещалось, Северина пришла в восторг. Я же была настолько уставшей, что только и сумела, что улыбнуться и поблагодарить госпожу устроительницу за внимание. А когда нас отпустили, сразу же отправилась к себе в комнату.
Разделась, быстро умылась, плеснув в лицо водой из керамического тазика. После чего со стоном повалилась на кровать и закрыла глаза. Заснула почти мгновенно, чтобы проснуться глубокой ночью со странным давящим чувством в груди.
Я задыхалась под тонкой простыней и отчетливо понимала: мне как можно скорее нужно к воде.
Меня звало море.
Глава шестая,в которой я пытаюсь отвадить от себя Раса, а он пытается со мной искупаться
Я села на постели, облизала сухие губы, огляделась. Северина спала без задних ног. Обняв подушку, негромко посапывала, восстанавливая силы после суматошного дня. Я бы тоже была не прочь их восстановить, но, видно, не судьба. Некая сила буквально вытолкнула меня из кровати, заставив подняться и поспешить к платяному шкафу. Одевалась я как в тумане, дрожащими руками затягивая шнуровку платья, и все поглядывала на спящую девушку.
Вдруг проснется, и что я ей тогда скажу? Куда собралась? Получится ли вообще покинуть дворец? Здесь же повсюду стража!
Но все эти вопросы и тревога, от которой сердце в груди ускорялось с каждым мгновением, не могли меня остановить. Чувство было такое, словно я снова угодила в рыбацкую сеть: меня тянуло в неизвестность, и я ничего не могла с этим поделать.
Сунув ноги в туфли – местный аналог земных балеток, я бесшумно выскользнула за дверь и что есть духу помчалась к лестнице. По полутемной анфиладе буквально пролетела, чувствуя, как сердце стучит уже у самого горла. По лестнице тоже спустилась без приключений. Не по парадной, конечно, а по той, что вела в крыло прислуги.
Вот бы добраться до кухни, а оттуда на улицу!
Жаль, везение так не вовремя закончилось. Дорогу мне преградил лакей с канделябром, неожиданно вывернувший из-за угла. Вытянул руку, чтобы пламя свечей высветило мое лицо, и недобро сощурился.
– Куда это вы собрались, неали?
– Прогуляться, – вполне искренне призналась я. – Воздухом подышать.
– В такой-то час?!
– Меня бессонница мучает, – скорбно поджала губы я. – Уже вся извертелась в кровати. А так постою во дворике, подышу свежим воздухом, и сон придет. Пожалуйста, ньерт, мне очень надо, а то завтра от меня не будет никакого толку.
– Возвращайтесь к себе, – уже не так строго произнес мужчина. Слышались в его голосе нотки сомнения, и взгляд заметно смягчился.
А значит, следовало усилить наступление. Потому что у меня уже все тело зудит – так хочется в воду окунуться. И плевать, что не умею плавать. Я только ножки помочу. Мне хватит!
– Я ненадолго. Ньерт, умоляю, отпустите, – заглянула лакею в глаза. Долго, внимательно так смотрела, проникновенно, пробуя себя в роли гипнотизера. Заметила, как его глаза в бликах пламени как будто покрываются мутной пленкой, стекленеют… Мужчина послушно отступил в сторону.
– Конечно, неали, проходите. – Он даже голову склонил в знак прощания и как сомнамбула побрел по коридору.
Хвала русалочьей магии!
Промчавшись через кухню, размером ничем не уступавшую столовой в моем универе, я выскочила во двор и понеслась к воротам, морально настраиваясь на общение с дворцовой охраной.
Господи, пожалуйста, пусть и на солдат тоже подействует моя-чужая магия, иначе я тут вся исчешусь! И губы вон уже почти до крови искусала, и в горле дерет. Мне нужно к воде, в воду, в ее ласковую прохладу, одна мысль о которой дурманила сознание и превращала меня в самую настоящую наркоманку.
Море манило, притягивало, и не было сил противиться этому зову.
К счастью, и стражникам не хватило духу отказать в просьбе очаровательной помощнице, и уже очень скоро, оказавшись за стенами города, я бежала, увязая босыми ступнями в остывшем за ночь песке. От туфель избавилась сразу – они мне страшно мешали. И одежда душила, неприятно царапала кожу, как будто не пускала на волю.
Раздевалась я на ходу, без сожаления расставаясь сначала с платьем, а следом и с сорочкой. Распуская волосы, собранные в косу, и не видя перед собой ничего, кроме набегающих на берег пенистых волн. В лунном свете море казалось припорошенным серебряной пыльцой, которая собиралась по центру в сверкающую дорожку. К ней я и спешила.
Раздевшись донага, буквально рухнула в воду, погружаясь в нее с головой, чувствуя, как успокаивается кожа и соленые капли, вместо того чтобы ранить искусанные губы, исцеляют, гасят пожар в груди.
– Как же хорошо! – Я легла на спину, раскинув руки и покачиваясь на волнах. Совершенно не думая о том, что лежать на воде никогда не умела.
А теперь вот лежу и получаю от этого ни с чем не сравнимое наслаждение.
Которое было прервано тихим, но требовательным шипением:
– Марэя!
Небо, растянувшееся надо мной звездным полотном, сменилось морской тьмой. Я огляделась и заметила торчащий из-за камня, коих у берега было немало, хвост с изумрудной чешуей.
– Ну что такое? – подплыла к неудачно маскирующейся «сестрице». – Мы же договорились, что я сама буду с тобой связываться. Я только попала во дворец и пока еще ничего не нашла.
Хотела еще высказать ей претензию, чтобы больше не думала так меня звать, но осеклась на полуслове, заметив, что с марой что-то не так. И без того светлокожая, сейчас Сельвея выглядела особенно бледной. Словно вот прямо сегодня готовилась превратиться в морскую пену.
– Что-то случилось? – спросила, вглядываясь в лицо русалки с резкими, заострившимися чертами.
– Тебе придется искать быстрее, – почему-то шепотом сказала рыбодева, хотя, кроме нас да стайки мелкой рыбешки, мельтешащей у самого камня, здесь больше никого не было. – Пришло послание от Невора: через три недели он прибудет в Красное море, и ты будешь первая, кого он захочет увидеть. Вместе с перстнем, конечно.
Уже даже не месяц, а всего три недели… Дрянь дело.
Видя, что мара близка к обмороку от переживаний, я ободряюще сказала: