Несколько минут унижения оказались тем еще испытанием для моих нервов. Уже давно не крепких, а изрядно потрепанных: как шелковые ниточки в застиранном платке или и вовсе хлопковые волокна. А попробуй держаться молодцом, когда тебя тащат на ковер к мужчине, которому ты вчера кряк знает что наговорила. Да еще и в воровстве непонятно почему обвиняют. И все на тебя пялятся, перешептываются, строят догадки, что же такого учудила эта служанка, что удостоилась немилости самого главного в королевстве мага.
Наверняка и Белонезсской потом донесут. Впрочем, герцогиня сейчас была наименьшей из моих проблем, и думать следовало не о ней, а о возможной грядущей тюрьме.
Черт!
Столкнуть бы этого Нахрефака в какой-нибудь ров. С кольями там или пираньями.
Какие приятные фантазии…
Стражники, охранявшие вход в святая святых – кабинет его величества, при виде мага почтительно расступились. Меня одарили короткими взглядами и снова как будто обратились в статуи.
– Я застал эту мерз… неали возле королевской сокровищницы! – с места в карьер начал Нахрефат, грубо выталкивая меня вперед, пред далеко не ясные очи его величества.
Поймав потемневший взгляд короля, я вконец разволновалась и выпалила:
– Я просто проходила мимо!
К потемнению взгляда прибавилось его заметное утяжеление, и мне пришлось опустить голову. Суровый Рассарх не внушал ничего, кроме желания оказаться от него как можно дальше.
Например, на дне океана, в гостях у Невора… Да где угодно! Лишь бы не здесь и не сейчас.
– Как же! Проходила она! С браслетом ее величества! – еще больше раскипятился Нахрегад. Зачем-то задрал мне рукав, едва его не порвав, и ткнул пальцем в подарок Клариссы. – Вот! Посмотрите!
В кабинете воцарилась тишина. Тоже тяжелая. Или давящая – уж не знаю, как будет правильней. Такой пришибить можно запросто. Желательно Нахрефака, но, кажется, кандидатом в смертники здесь определили меня.
– Объяснись! – резко потребовал Рассарх.
Сидевший в кресле офицер, лицо которого показалось мне смутно знакомым, тоже помрачнел, словно, надев это украшение, я нанесла ему личное оскорбление.
– Мне его подарили.
– Ну конечно! – фыркнул маг. – Еще скажи: ее величество самолично вручила!
Поняв, что только что сказал, примолк, с опаской поглядывая на правителя.
– Подарил кто? – В голосе Рассарха не наблюдалось ни малейшего проблеска тепла, одна лишь зимняя стужа.
– Неали де Бальмен, – ровно ответила я. – Сегодня утром прислала со своим слугой. Можете проверить. В тот момент я была не одна. Северина Вансор может подтвердить мои слова. – И гордо вскинула голову, отражая его взгляд.
– Но это не отменяет того факта, что ты что-то вынюхивала возле королевской сокровищницы!
Во мне вдруг проснулось раздражение и дикая злость на этого желчного мужика. А заодно и на Рассарха. Видит же, как маг со мной обращается, но не спешит не то что заступаться, даже осадить хама не пытается! Позволяет ему разговаривать со мной, как с какой-то… служанкой.
От этой мысли стало совсем горько, обидно, тошно. Знаю, нужно сдерживаться, но как же это неприятно, когда каждый, кому не лень, тобой помыкает и командует: герцогиня, невесты, теперь вот еще и этот Хрен. Да и король смотрит так, словно тоже подумывает о рве с крокодилами вокруг дворца.
Лично для меня.
– Неали Омон, что вы там делали? – продолжал допрос правитель. – Разве вам нечем заняться во дворце? – тоже не поленился ткнуть меня носом в то, кем я стала.
А ведь еще совсем недавно строительной компанией управляла и даже в море была кем-то вроде принцессы. А здесь…
– От невест пряталась, – буркнула раздраженно и, не сдержавшись, ворчливо добавила: – Они с ума сведут кого угодно.
– Попридержите язык, неали! Одна из них, между прочим, в скором времени станет королевой Сантора! – снова набросился на меня, что бык на красную тряпку, Нахрефат. – Вашей повелительницей и женой правителя!
И ведь станет же… Повелительницей. Женой. Какая-нибудь капризная кукла вроде Ренальдины. А я так и останусь для рыжего сиюминутным увлечением, да и то, скорее всего, влечение это не что иное, как побочный эффект русалочьих чар.
А так я для него – никто, пустое место. Безликая и безымянная.
Следующие слова Рассарха стали для меня последней каплей:
– Снимите браслет, Мари. Это семейная реликвия.
Дрожащими пальцами потянулась к застежке.
– Как будет угодно вашему величеству. – Раздался тихий щелчок, и браслет упал на ворох бумаг, отмеченных крупным размашистым королевским росчерком. – Вот только непохоже, чтобы вы ею особо дорожили. Иначе бы не стали дарить своей фаворитке.
В глазах Рассарха сверкнули льдины.
– Снимите и уходите, – приказал он, жестко закончив: – В ваших услугах здесь больше не нуждаются, неали Омон.
Глава одиннадцатая,в которой одна бездомная и безработная иномирянка не знает, куда ей податься
По Анделиору я пронеслась ураганом, готовая снести любого, кто встанет у меня на пути. Не потому, что была зла (хотя нет, все-таки была), а потому, что предательские слезы слепили глаза. Я не видела никого и ничего. Со слухом тоже начались проблемы – не сразу услышала, как меня окликает Северина:
– Мари! Мари, подожди!
Смахнув дурацкие слезы, вынужденно притормозила.
– Ты куда это как оголтелая несешься? – нагнала меня девушка.
– Переодеваться, – буркнула я, снова ускоряя шаг.
Уже и забыла, когда плакала в последний раз, а тут, смотрите-ка, распустила нюни. Да и было бы из-за чего! Из-за какого-то королька! Зря тогда его спасла, ой зря. На берег на своем горбу тащила, и это после того, как он у меня перстень нагло свистнул. Нужно было забрать артефакт и оставить его там помирать!
– А что не так с твоей одеждой? – продолжала допытываться Северина.
– То и не так, что она не моя! – огрызнулась я.
И тут же мысленно на себя прикрикнула: соседка не виновата в том, что я злюсь на Рассарха и на его придворного попугая.
– Извини, – сказала примирительно. – Просто меня только что уволили. Это было очень неприятно и очень неожиданно.
И теперь я в отчаянии.
Сердце океана, Яна, Сердце океана! Дурында ты такая.
Северина ахнула и округлила глаза.
– Белонезсская?!
– Ваш правитель, – хмуро уточнила я и вошла в комнату.
Глаза девушки округлились до максимальной стадии округления, если таковая, конечно, имеется.
– За что?
– За это! – Я продемонстрировала соседке, теперь уже бывшей, левое запястье. Спохватившись, что королевскую семейную реликвию у меня забрали (вот что за привычка такая – отнимать у меня чужие подарки!), мрачно проговорила: – Из-за того браслета. Оказывается, он когда-то принадлежал покойной королеве. Вот его величество и взбесился.
А может, из-за вчерашнего разозлился. Оскорбился, что какой-то прислуге хватило наглости не растечься у его ног сладкой лужицей.
Но разве моя вина, что любовные чары на него подействовали, а антилюбовные не срабатывают?
– И что ты теперь будешь делать? – Опустившись на край кровати, Северина наблюдала за моими попытками собраться.
Собирать-то в общем-то было нечего: я пришла в блузе и юбке, презентованных мне рыбаками, в них и уйду. Ах да! Еще гребень и сережки с собой захвачу. Не все же подарочки должны становиться отдарочками. Ожерелье не возьму. Пусть забирает его и сам носит. Или дарит очередной своей любовнице!
– Вернусь к жениху.
Я не стала уточнять, к какому именно. К рыбакам, конечно, загляну, переночую. Успокоюсь немного, приведу в порядок мысли, да и попрощаться с ними нужно. А утром свяжусь с Сельвеей. Скажу как есть, что не справилась, провалила задание, и попрошу вывести меня на Невора. Пора нам с ним познакомиться, а мне чистосердечно признаться, что потеряла его подарок.
Говорят ведь, повинную голову меч не сечет. Вроде как.
Была еще мысль остаться жить на суше и пытаться приспосабливаться к новым реалиям и новому миру. Но тогда Сельвея потеряет свои силы, станет изгнанницей. Она, конечно, мутная лошадка, вернее, русалка, но, может, ни в чем и не виновата. И уж точно гнева Невора не заслужили сейн, его семья и другие мары.
Переодевшись, я попрощалась с Севериной, пожелала ей удачи, а главное, терпения с недокоролевами. Бросила по сторонам прощальный взгляд и покинула спальню, понимая, что больше никогда сюда не вернусь.
Надо же, всего три дня продержалась.
Невезучая ты, Яна. Особенно с мужиками.
Прямо беда какая-то.
Хорошо хоть удалось избежать встреч с герцогиней и невестами. Особенно с Ренальдиной. Представляю, как она обрадуется, когда узнает, что меня выставили из дворца. Да и Лайра наверняка огорчаться не станет, быстро найдет мне замену.
Марэя следовала за мной по пятам и так горько вздыхала, что хотелось вздернуть себя на ближайшем суку или утопить в первом попавшемся фонтане.
Еще и причитала:
– И что теперь будет?.. Что бу-у-удет…
Эти ее стенания оптимизма не добавляли, поэтому по городу я брела как в воду опущенная. Потерянная и разбитая. День постепенно клонился к вечеру, мне следовало прощаться с Асканией и отправляться в рыбацкий поселок, но ноги, если честно, туда не несли. Было такое чувство, что, как только увижу Ингвара с сыном, уже окончательно проиграю и распишусь в собственном бессилии.
И я тянула до последнего, бродила по улицам столицы, сама не понимая, куда иду. Пыталась думать о том, что будет дальше, но от этих мыслей становилось совсем тоскливо. Лишь утвердилась в своем решении поговорить с Невором и попытаться решить эту проблему малой кровью. Желательно – вообще без крови.
Не заметила, как стемнело. Спохватилась, только когда зазвонил колокол, сообщая об окончании вечерней службы. Бросилась искать городские ворота, а когда до них добралась, выяснилось, что те уже заперты. Несшие вахту стражники уперлись рогом и ни в какую не желали меня выпускать – видимо, тоже сердца заняты, а может, это я просто форму теряю.