— Это подлое оружие! Ни один благородный воин не коснется его, истинно говорю!
— Я коснусь. Вряд ли кто-то в этих стенах заблуждается относительно моего благородства.
Дон с ужасом посмотрел на Дениса. Идея использовать для взлома ворот мечи повстанцев не приходила ему в голову. Да и не могла прийти, если честно.
Вынести что-либо... украсть что-либо... из коллекции Бавана; прикоснуться к поганому оружию мятежников; повредить храм; нарушить отдых короля — для простого тшиинского царедворца, достигшего должности благодаря везению, это было бы чересчур. Скольким запретам и табу предстояло рухнуть, чтобы Дон решился войти к Водной Целительнице!
Денис видел побратима насквозь. Что ж... Сам-то он находился в куда более выгодной ситуации: статус Правежника давал право на безрассудство, ограждая от преследований со стороны местной знати.
Правежник — вне долга и мести, вне границ и обязательств... Только вот плата за это — не слишком ли велика?
— Первосвященник дал добро! — донеслось со стороны дорожки. Подбирая полы балахона, по каменной тропке бежал посланец. — Святой Алсей ему советовал!.. Да!.. Правда!.. Он будет здесь, и это истина!..
Завацкий обернулся к побратиму:
— Ну, Дон? Решаешься?..
— Да. Ты прав, брат, прав!.. Истина в твоих речах!.. Проклятая истина!..
— Значит, в арсенал?
— В арсенал. — Дон обернулся к монахам. — Не допускайте к храму никого, ради Господа и Целительницы! Пошлите гонца за королевскими ихи, они будут нужны здесь, и это так!
Не дожидаясь ответа, он повернулся и двинулся прочь широкими шагами. Денис следовал за ним.
Замок спал. Ложное время, синий час — только дурак испытывает судьбу, творя дела на рассвете. Упаси бог, конечно, сказать о Баване плохо, но разве нельзя было подождать до полудня? К чему эта спешка, сумятица?.. Аудиенции в неурочное время?..
Оставьте синий час холопам, истинно вам говорю! Их дело сажать рис и пасти коров, но господам макуаля утренняя суета неприлична. Мягкая постель, тепло женского тела — вот высший закон утра.
Замковые переходы почти пусты. Заспанные служанки да повара не в счет — простолюдины, что с них возьмешь? И гвардия не в счет: их дело служивое, куда пошлют — там и будут стоять, копья в потолок. Даже палевые дворцовые коты еще не проснулись.
Замок наслаждается утренним покоем. Лишь побратимы бесчестят звание истинного рыцаря: бегут, спешат... Истинно говорю вам: вот зрелище, достойное порицания!..
Впрочем, нашлись еще любительницы ранних моционов. Вдоль галереи, ведущей в арсенал, прогуливались две благородные дамы.
Обе высокого роста, статные, в шелковых платьях. Плиссированная ткань поблескивает золотыми нитями, бахромчатые кисти свисают до самой земли. Странно, что обе дамы носят одинаковые цвета: багряно-красные, осенние.
Законы очарования неизменны и на Земле, и на Тшиине: разве могут две женщины без принуждения надеть платья одного и того же покроя, схожих расцветок? Даже комедиантки, чья одежда определена традициями, и те стараются разнообразить наряды.
При виде женщин Дон остановился.
— Tea лай глаха! — вполголоса выругался он. Ладонь к лицу, пальцы сцеплены: знак от дурного глаза.
— Что такое? — недоуменно завертел головой Денис. — Что случилось?
— Вон!..
Завидев побратимов, дамы заспешили к дальнему концу галереи. От землянина не укрылось то, как они двигаются: та, что постарше, ступала тяжело, переваливаясь с ноги на ногу, подобно утке. Молодая же шагала порывисто, с наводящей ужас паучьей грацией. Порой она совершала неприличные телодвижения, но спутница ее никак на это не реагировала.
— Это они, — помертвевшими губами объявил Дон Ткни Ай. — Макурты!
— Кто?..
— Жена и мать Айши. Истина, истина! Пойдем отсюда, молю тебя!.. Не хочу на них смотреть.
Денис заупрямился. Он ускорил шаг, пытаясь нагнать женщин. Странное чувство — он словно перенесся в тот миг, когда Мая рассказывала о легендарном воителе Жарране.
Макурты! Живые мертвецы, злой магией поднятые из могил. Те, что на посылках у своих хозяев, хранят тайны и сказания...
Старуха обернулась к Завацкому и что-то выкрикнула на тшиинском наречии. Голос ее, неожиданно звучный, расплескался меж мраморных колонн.
— Уйдем, молю! — церемониймейстер ухватил детектива за руку. В голосе Дона звучал страх: — Ведьма пыталась проклясть тебя, это правда! Они ненавидят живых, да, ага. Скорее!
— Подожди, — рванулся Денис. — Еще немного!..
Ему не удалось разглядеть лица мертвой под копной испачканных охрой волос. Темнела на щеке цепочка кукурузных зерен — знак послежизни. Рукав старухи-макурта зиял прорехой, ткань напиталась кровью.
— Кто им позволил бродить по замку? Разве это не опасно?!
Дон провел ладонью по лицу, словно защищаясь:
— Это макурты Айши, — объяснил он. — Мать Коршуна когда-то взяла с сына клятву, что тот не оставит ее одну. Ее и Деваль-Иту. Рыцарь ни в чем не нарушил материнской воли. Кроме того, они — дамы благородных кровей, Дена, пусть и макурты. Непросто их выгнать из замка.
— Получается, Айши возит их с собой?
— Да. Интересно, когда он прибыл в замок? Старая карга почти рассыпалась: ее зерна совсем черны. Ей осталось ходить считаные часы, помяни мое слово. Истину говорю.
Завацкий промолчал. Вид вшитых в кожу зерен вызывал тошноту. Смертью веяло от макуртов, смерть пряталась в их движениях и голосах, в чистоте и опрятности шелков. Такие платья бывают у кукол, которые месяцами не покидают коробок...
— Боюсь, что нас опередили, — задумчиво проговорил Денис. — Ты видел рану у старшей на плече?..
— Видел. Клянусь Господом, ты прав: это рана от макуаля. В замке никто не носит мечей, а ударь покойницу стражник копьем — след был бы иным.
— И рана эта недавняя, потому что платья на макуртах сменили вчера или сегодня.
— Твоя истина! — Дон с хрустом сжал кулаки. — Знаток Оружия пытался остановить их. Скорее в арсенал! Они разбили ковчежец с Белым Крылом! Стерли мазь!
Не чуя под собою ног, расследователи бросились в оружейный зал.
При виде начальства стоявшие у входа стражники напряглись. Денис хотел их расспросить о ночных визитерах, но Дон махнул рукой: караулы менялись в синий час, а искать гвардейцев, что несли ночную вахту, — занятие безнадежное. Знаток Оружия мог бы порассказать больше, но чтобы разговорить его, требовался ихи.
— Скорее, Дена, — прикрикнул Дон. — Ради всего святого, не отставай, и это правда! Властитель в опасности!
Баван в опасности... Завацкий знал почти наверняка, что король мертв. Вопрос заключался в одном: как?.. Каким образом его убили?..
В памяти всплыли события сегодняшней ночи. Конечно же, грохот копыт, который он слышал у замковых ворот, принадлежал лошадям Айши. Рыцарь-матереубийца прибыл ночью, как и подобает злодеям. Правда, у Коршуна были свои причины для этого. Ничего, скоро все разъяснится...
К алмазному ковчежцу побратимы подбежали одновременно.
— Хвала Целительнице! Меч нетронут, и это истина! — Дон обернулся к детективу с сияющим лицом: — Я запомнил, как была наложена мазь! Слои лежат точно так же, как лежали вчера. Это да, ага. Разве не чудо?
— Чудо, и еще какое. Но здесь найдется нечто более удивительное.
— Что же именно?
Правежник указал на пол. Там, на запыленных белых плитках, чернели кляксы.
— Это кровь макурта, — нахмурился церемониймейстер. — Проклятая упыриха была здесь! Да.
— Упыриха?..
Дон поморщился: ну не обсуждать же с чужинцем, пусть даже и побратимом, личную жизнь макуртов?.. Он завертел головой, пытаясь понять, какой из мечей нанес рану, и скоро нашел:
— Ага! Жабий Глаз, старый знакомец! Мне все ясно, Дена. Идем, я возьму для тебя повстанческий макуаль, да.
— Что же тебе ясно, Дон? — полюбопытствовал тот.
— Все. — Начальник стражи обернулся. — Рассказать?..
— Давай.
Дон Ткни Ай остановился возле щита с оружием повстанцев. Обернул ладонь шарфом и брезгливо отобрал макуаль у деревянной руки. Протянул меч Денису, а испоганенный шарф бросил под ноги и плюнул сверху.
— Слушай же, Дена Зарай, побратим мой. Говорю тебе: проклятый макурт проник в оружейный зал, чтобы разбить ковчежец и пожелать Бавану смерти. Мертвые ненавидят живых, это правда! Но алмаз прочен; когда дело не выгорело, старая карга впала в безумие. Потеряв бдительность, кривляясь и пуча глаза, она приблизилась к руке с Жабьим Глазом. А уж та рубанула от души. Разве не так? Да. Это истина.
Денис усмехнулся: если бы все оказалось так просто!.. В любом случае следовало торопиться. Быть может, еще удастся спасти Бавана.
Когда из зарослей вынырнули стены храма, у детектива тоскливо засосало под ложечкой. Прав, сто раз прав был мудрец, который говорил, что слухи быстрее света. Откуда все эти крики, гам, вопли?.. Известно: монахи Целительницы немногословны; кто шумит возле храма?
Чуть ли не бегом побратимы помчались к воротам. Увы! Дурные предчувствия оправдались: возле храма толпился бездельный люд. Ихи в остроконечных шляпах, мордастые рыцари, князья, словно сошедшие с иллюстраций к сочинениям Ломброзо. Хорошо, что закон запрещает носить мечи в пределах замка... Страшно представить, что случилось бы, окажись зеваки вооружены.
— Правежник. Хранитель оружия Дон Ткни Ай. — Из толпы вытолкался советник Хавир. Переливающиеся капли на его лице исчезли: Хавир так торопился, что для косметики времени не оставалось. — Рад видеть вас, добрые рыцари! Очень рад, и это правда.
«Что за черти тебя принесли?» — недовольно подумал Завацкий, отвечая на поклон. Судя по всему, Дона одолевали те же мысли.
— Какими судьбами вы здесь, Хавир? — осведомился он. — Баван говорил, что ваше присутствие нежелательно, и все это слышали.
— Вероятно, вы не так поняли его слова, ошиблись немного. Ага?
Горькая улыбка скользнула по лицу церемониймейстера. Не отвечая, он пошел к воротам. Рыцари и предсказатели расступились. Меж цветных кафтанов мелькнул балахон Мокоша, и Денис вздохнул с облегчением.