– Что-нибудь о его жизни тебе известно? Помнится, ты просил кого-то разузнать...
– Да разве я тебе не рассказывал? Отец всю жизнь оставался преподавателем русского языка и литературы в той самой киевской школе, в которую его приняли после отъезда из Житомира. С радостью встретив Октябрьскую революцию, он всего себя без остатка посвятил просвещению детей бывших бедняков. Особенно тяжело ему пришлось в первые годы после революции. Одна власть сменялась другой, Украину пытались оторвать от России, а отец не переставал говорить на своих уроках новым воспитанникам о славной вековой дружбе двух народов – русских и украинцев. Об этом узнали... и Павел Яковлевич едва не лишился службы. К счастью, через несколько дней Красная Армия выбила «друзей» украинского народа за пределы Родины.
Не знал Сергей Павлович, что отец его женился второй раз и душа в душу жил со своей супругой Марией Харитоновной до самой кончины. В 1925 году в семье родился сын, названный Николаем. Через несколько лет Павел Яковлевич умер. Мать не смогла дать сыну высшего образования, о чем мечтал отец. Говорят, что он внешне тоже был похож на отца, только глаза у него были материнские – серо-синие, с веселой искоркой.
Судьба Николая Королева сложилась трагически. В 1941 году Киев оккупировали войска фашистской Германии. Невыносимо трудной стала жизнь семьи. Многих юношей и девушек угнали на каторжные работы. Среди них оказался и шестнадцатилетний Николай. Попал на военный завод. Там примкнул к движению Сопротивления и, выданный провокаторами, был казнен со своими товарищами.
...С Днепра подул порывистый ветер. Он раскидал тучи, и вот уже над древним городом светит яркое солнце. Сергей Павлович все стоял, ничего не замечая, погрузившись в свои мысли. Ему вспомнился приезд из Одессы в Киев на учебу. «Да знал бы я, что где-то в этом городе живет мой отец, нашел бы дорогу к нему. А знал ли он, что я в Киеве? Нет, конечно, не знал. Да, бабушка говорила, что много позже отец прочел в газете заметку о состязаниях планеристов в Крыму, увидел мое фото и подпись „Сергей Королев“. Догадался, что это его сын, хотел приехать в Москву, но уже тяжело болел. Послал мне письмо, приглашал приехать в Киев, но письмо попало к матери. А было ли оно единственным? Кто теперь скажет?..»
Нина Ивановна, стоявшая рядом, сердцем поняла, какие мысли одолевают мужа, и решила отвлечь его от тяжких воспоминаний.
– Сережа! Тучи уже разошлись. Солнце-то какое. Поедем, покажи мне Киев. А могилу отца мы обязательно найдем8.
Поездка по городу рассеяла мрачные мысли Королева. Нина Ивановна и Сергей Павлович долго стояли на Владимирской горке, любуясь прекрасной панорамой города. Потом побывали у памятника гетману Богдану Хмельницкому, горячему поборнику дружбы народов Ук-раны и России. Восхищение у обоих вызвали знаменитые фрески Софийского собора, проехали возле политехнического института, два курса которого закончил Королев. К концу экскурсии по Киеву Королев повеселел:
«Было бы время съездить в Житомир, посмотреть на домик, где родился, где сделал первые шаги по родной земле, увидел солнце...»
– Романтик ты, Сергей!
К марту 1965 года «Восход-2» прошел все наземные испытания, экипаж закончил тренировки, сдал экзамен. Королев работал на космодроме, куда за несколько дней до полета приехали Павел Беляев и Алексей Леонов. Накануне старта, 17 марта, Королев еще раз зашел в гагаринский домик, где жил экипаж в предполетные сутки. Неторопливо сняв в прихожей темно-синее ратиновое пальто, в котором всегда зимой ездил на космодром, повесив на вешалку пыжиковую шапку-ушанку, Сергей Павлович прошел в гостиную и тяжело сел на стул, что стоял возле круглого стола. Космонавты заметили: Главный выглядел очень устало. Да и не удивительно, если с 8 утра до 12 ночи на ногах.
– Снег-то на улице. Вот тебе и март, – сказал Королев, поздоровавшись. – Ну как настроение?
– Отлично, – четко, по-военному ответил Павел Беляев.
– А если просто по-человечески? – переспросил академик. Ему явно не понравился слишком официальный ответ.
– Все нормально, Сергей Павлович, – поддержал своего командира Алексей Леонов. – Вот карандаши цветные заточил, готовлюсь порисовать.. Чтобы все цвета космоса... Сейчас бы километров десять на лыжах махануть... "
– Ну-ну, – Сергей Павлович улыбнулся одними глазами и, чуть склонив голову набок, цепко взглянул вначале на Леонова, потом на Беляева. Космонавты поняли: предстоит деловой разговор.
– Подготовка к старту проходит нормально. Были кое-какие неполадки, – не скрыл ученый, – они устранены, – секунду помолчал и, подойдя к главной теме беседы, еще раз напомнил: – Полет и сам эксперимент по выходу сложны. От вас требуем четкого выполнения программы. – Главный сделал снова паузу. – Вам самим следует учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на Земле предусмотреть невозможно. Повторяю, мы об этом не раз говорили во время тренировок: надо действовать по обстоятельствам. Земля, конечно, останется вашим советчиком, но на корабле – и собственная жизнь, и судьба эксперимента в ваших руках.
Сергей Павлович перевел дыхание, подумал, затем нащупал в кармане трубочку валидола, с которым не расставался, но в последнюю секунду решил не прибегать к его помощи.
– Если заметите неполадки, все может быть, не лезьте на рожон. Вы меня поняли? – строго предупредил Главный конструктор. – Науке не нужны рекорды, нужен серьезный научный эксперимент. Вы понимаете, как много мы ждем от него. То, что мы проведем завтра, откроет целое направление в космических исследованиях.
Королев встал, взглянул на книги, что лежали на столе, потом строго, тоном приказа произнес:
– Ложитесь-ка спать, «орелики». Завтра у вас сложная работа, – и ушел.
– Ну что ты о лыжах... – упрекнул Леонова Павел Иванович.
– Да я так, для разрядки. Выглядит он... одни глаза.
Утро 18 марта – день старта – выдалось по-весеннему ярким и солнечным. Снежная вуаль, покрывшая вчера степь, исчезла с первыми солнечными лучами. Обнажилась серовато-коричневая неприветливая земля.
Провожая у ракеты экипаж «Восхода-2», Королев по очереди обнял космонавтов и, подтолкнув чуть Леонова к ракете, сказал:
– Ты, Алеша, только выйди из корабля, а потом войди в него. И пусть тебе дует попутный солнечный ветер.
...К моменту начала эксперимента по выходу человека в космос члены Государственной комиссии собрались на КП связи, где уже установили «космические» телевизионные установки. С. П. Королев сидел рядом с дежурным оператором. К нему присоединились М. В. Келдыш, Н. А. Пилюгин, В. В. Ларин, В. П. Бармин, А. М. Исаев ц Г. И. Северин – конструктор корабельного шлюза и «ле-оновского» скафандра с автоматической системой жизнеобеспечения.
– Внимание! – предупредил дежурный оператор. – «Восход» приближается к территории Советского Союза.
11 часов 30 минут. Еще секунды, и на втором витке полета на экранах возникло изображение «Восхода», правда, не такое резкое, как хотелось бы. Хорошо видно шлюзовое устройство. Вот в нем показались руки, потом голова Леонова. С орбиты доносится: «Не торопись, Леша, делай, как учили, – советовал Беляев. – Пошел! – И снова вдогонку: – Не торопись, Леша!» И вот Леонов уже за обрезом шлюза в открытом космосе. Корабль между тем мчится над планетой со скоростью около восьми километров в секунду.
– Пульс у Леонова? – потребовал Королев у теле-метриста.
– Сто шестьдесят!
– Да-а! Не позавидуешь!
Стоявший рядом с Главным В. В. Парин взял руку Королева. Сергей Павлович хотел было отдернуть ее, но увидев, что это Василий Васильевич, смирился.
– Э, батенька мой, да у вас, Сергей Павлович, пульс чуть-чуть не все сто выбивает, – недовольно пробурчал Парин и, достав из кармана какую-то таблетку, молча дал ее Королеву. Тот так же молча положил лекарство в рот и снова впился глазами в экран телевизора.
Наконец из космоса раздались долгожданные слова, обращенные ко всем людям Земли:
– Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-кое про-стран-ство! – Павел Беляев еще раз повторил: – Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-кое про-стран-с.тво!
Всем, кто находился в этот момент на пункте связи, стало хорошо видно, как Леонов на небольшом расстоянии плывет вслед за кораблем. "
– Смотри-ка, повернулся! – не выдержав, воскликнул кто-то.
– Развел руками, плавает!
Все это видели на экранах телевизоров и миллионы наших сограждан, и телезрители многих стран планеты.
– Первые шаги вне кабины корабля сделаны! – с нескрываемой гордостью воскликнул С. П. Королев. – Поздравляю с выходом человека в космос! Леоновские минуты в открытом космосе войдут в историю мировой космонавтики! – а про себя подумал: «Вот так же когда-нибудь из лунного корабля выйдет космонавт, твердо ступит на загадочную поверхность Луны. Обязательно ступит!»
На память пришли запомнившиеся слова из песенки Бориса Мокроусова:
...Счастья большего ради
Лунный мир обживем,
Там березки посадим,
Соловьев разведем...
Будет все по-земному,
И любовь и весна,
Только жаль, что в окно к нам
Не заглянет луна...
Дождавшись, когда Леонов вернулся в корабль, Королев подошел к Северину, пожал руку:
– Спасибо, Гай Ильич! Твой шлюз и скафандр оправдали наши надежды. – Отдав распоряжение Центру управления полетом о тщательном контроле служб за ходом эксперимента, Королев пошел к ожидавшим его журналистам.
Кажется, со времени полета Юрия Гагарина наша планета не знала другого события в космосе, которое заставило бы землян так волноваться и гордиться своим сыном. Уже вечером этого дня телетайпы, радио принесли на космодром первые отклики на новый научный эксперимент. Их здесь ждали с нетерпением.
– Посмотрите, Сергей Павлович! – предложил Главному один из его ближайших сотрудников. – Пресса Англии, Франции, Индии, Польши, Чехословакии...
Академик молча просмотрел газеты.